Делать вид, что никто в деревне не знает, чем занимаются их юные дочери в Бангкоке и Паттайе, – это приемлемое поведение. В нем отражается ценность женщины в тайском обществе, особенно женщины из Исана. Исанская культура – это упражнение в мизогинии – ненависти к женщинам. Ненависть появляется с рождением девочки и сопровождает ее всю жизнь.

Таиланд – прекрасный пример общества, которое не способно развиваться, потому что ценность представляет лишь половина его населения. Чем менее ценны женщины в обществе, тем оно беднее. В этом отношении показателен Афганистан, где женщины значат меньше, чем в любой другой стране мира. Статус женщины, развитие общества и его «стандарт жизни» идут рука об руку. Когда женщины занимают достойное положение, они участвуют в развитии общества и вносят в него свой вклад.

Народы Таиланда, Юго-Восточной Азии и многочисленных других культур ведут жизнь, которая сводится к тому, чтобы «делать лицо». Эта цель определяет наше поведение, надежды, восприятие реальности и отношение к ней. Мы вкладываем ресурсы в «лицо», а не в улучшение «стандартов жизни», не в повышение человеческой ценности и построение более развитого общества. Многочисленные дети (в Юго-Восточной Азии нередко приходится по четверо-семеро душ на семью) посылают деньги домой, поддерживая своих родителей. Японцы говорили моей подруге Нан: «В Японии деньги текут от родителя к ребенку (хотя вопрос «лица» в Японии по-прежнему важен). В Таиланде они текут в противоположном направлении». США и Европа в этом отношении не отличаются от Японии. Вот одна из многих причин, по которым Запад и Япония богаты, в то время как Таиланд беден, и особенно беден Исан.

В недостаточно развитом мире дети становятся самостоятельными уже в 12-летнем возрасте. По очевидным причинам их потенциальный доход находится на самой нижней ступени карьерной лестницы. Дети в США и Европе обретают самостоятельность только к восемнадцати или двадцати двум годам, а порой и позднее. Но их уровень самодостаточности весьма высок. Я стала самодостаточной, будучи 13-летней девочкой, когда приехала в Бангкок. Я была сладким сном секс-туриста и мечтой любой исанской женщины – дочь, способная давать много денег, чтобы помочь матери «делать лицо» в деревне.

В детстве я вовсе не мечтала стать проституткой-фрилансером в Бангкоке. В моей стране живут десятки тысяч девушек вроде меня, и еще многие миллионы тех, кому «повезло» еще меньше, – в соседних странах. Все они родились в чудовищной бедности. Мы не знаем другого способа заработать, который смог бы приподнять нас над мрачной, безнадежной и унизительной жизнью. Унижение, от которого страдают наши нищие семьи, гораздо хуже того унижения, какое приходится терпеть нам, торгующим своим телом. Социально-экономической системой Исана не предусмотрен иной способ заработать на «лицо». Не имея возможности получить образование, мы рассматриваем свою несчастливую судьбу как единственный – и гораздо лучший – выход, чем жизнь наших семей в вечном отчаянии.

Работать или не работать

Деревенские бедняки из провинции трудятся не покладая рук, когда удается найти работу… если им не повезло иметь дочь, торгующую своим телом. Это утверждение точно описывает моего отца – трудолюбивого и преданного семье мужчину. Они могут также предпочесть не работать, даже когда работа находится. Это характеризует моего деда.

Часто в семье есть по меньшей мере одна женщина, которая с раннего возраста интуитивно знает, что она – избранная. Она несет ответственность за выход семьи из бедности, в то время как остальные родственники живут на ее доходы. Любому, кто хотя бы поверхностно знаком с исанской культурой, ясно, что по традиции эта обязанность ложится на плечи старшей дочери. Она пытается спасти своих родственников от них самих. По правде говоря, в большинстве случаев она всего лишь поддерживает уровень выживания, в то время как юноши и молодые мужчины освобождены от этого бремени. Такова реальность для большей части выходцев из деревенской среды.

В провинции часто можно видеть, как муж гоняет на своем старом мотоцикле по рынку или вокруг деревенского храма, в то время как его несчастная жена занимается и семейной лавкой, и детьми. Беспомощность и отчаяние запечатлелись на ее исхудалом лице. Мужчины всех возрастов целыми днями смотрят телевизор и приглядывают за малышами (именно в таком порядке), а их жены и юные дочери трудятся разносчицами или торгуют лапшой. Мой отец был редким исключением.

Жизнь в деревне дешева. Час Интернета или компьютерной игры стоит десять батов в интернет-клубе, но это развлечение могут себе позволить лишь немногие подростки. За двадцать батов продается вкусный полноценный обед с супом или большой тайский десерт – его хватает на десятерых. За тридцать батов мужчина может постричься у любимого парикмахера, а за сотню – наведаться в местный бордель, чтобы переспать с девушкой из другого региона. Заплатив сорок батов, женщина делает себе маникюр и педикюр. Женская стрижка или час целительного тайского массажа обойдется в пятьдесят батов. За сто батов можно посетить сеанс настоящего целителя: после его массажа довольный клиент чувствует себя так, словно обрел нирвану. Как бы ни были бедны крестьяне, женщины часто ухитряются наскрести необходимую сумму, чтобы регулярно посещать салон красоты; другие же делают это только по особым случаям. Бедность никогда не остановит желание женщины быть красивой.

Азартные игры

Деревенские жители – отчаянные игроки. Они готовы потратить последний бат на лотерею или порцию виски, которое часто стоит всего шестьдесят батов за литр. Они любят выпить и стараются делать это как можно чаще. Что касается азартных игр, этот незаконный (если не считать государственной лотереи) бизнес процветает на всей территории Таиланда. Подпольные лотереи и казино в изобилии имеются в городах и деревнях. Полиции дают взятки, чтобы она не мешала, – если у полицейских с самого начала нет доли в игорном деле. Для провинции это образ жизни.

«Подпольная лотерея» – самая популярная форма азартных игр. Она дарит беднякам лучик надежды и вполне доступна при цене один-два бата за ставку. Такие мизерные цены невозможны в спонсируемой государством лотерее, где самая низкая ставка обходится в сорок пять батов. Проигрыш небольшой, зато в случае выигрыша можно получить кругленькую сумму. Одна только подпольная лотерея под названием «фондовый рынок» может принести в восемьдесят три раза больше начальной ставки. Например, если поставить шесть батов, то выигрыш составит пятьсот батов; а если поставить тысячу батов – восемьдесят три тысячи.

«Похоронная азартная игра» – еще одно распространенное времяпрепровождение: игроки каждый вечер посещают заупокойные службы. Они редко знакомы с покойным, однако без смущения входят в дом, где монахи только что помолились над телом. Десять процентов участников панихиды – профессиональные игроки, и это их единственный способ заработать. В этом смысле они ничем не отличаются от тех, кто зарабатывает, торгуя своим телом.

Все мы – люди необразованные и неумелые. Хотя наши заработки разнятся, ставки одинаково высоки. Профессиональные игроки рискуют своими ставками; мы рискуем своими телами. В то время как азартные игры в большей части мира – просто волнующее развлечение, в Таиланде это единственный способ заработать для неграмотных и нищих деревенских жителей. Обмен сексуальных утех на твердую валюту – единственный заработок, доступный для молодых женщин, родившихся в деревенской нищете Таиланда, заработок, который может гарантировать финансовую стабильность.