Я спала с Седриком каждую ночь, но наш секс был «антисептическим» и скучным. Он надевал презерватив даже для орального секса. Седрик был неопытен в спальне и ничего не знал ни о прелюдии, ни о сексуальном удовольствии – за исключением своего собственного. Наверняка он даже никогда не смотрел порнофильмы. Может быть, стоило предложить ему попробовать?..

Спустя неделю я начала замечать некий шаблон в наших разговорах о деньгах. Пока я жила в Паттайе, Седрик очень хорошо обо мне заботился – в финансовом плане. Я также получала деньги от других мужчин, которые после посещения Таиланда вернулись к себе на родину, и все это время продолжала работать. Я спросила Седрика, что он думает насчет продолжения выплат. Он ответил, что теперь я живу в Швейцарии, я его жена и он будет заботиться обо мне и моих потребностях. Мне больше не нужен собственный доход.

Седрик не понимал, что без предупреждения уничтожил единственный источник дохода моей семьи! Он встал между мною и теми деньгами, которые мне полагались. Он, очевидно, думал, что я сплю с ним за жилье и стол. Но для девушки моей профессии секс никогда не бывает бесплатным!

У Седрика сложилось впечатление, что деньги, которые он посылал мне, были единственным моим доходом и предназначались исключительно для моих нужд. На самом же деле они составляли меньше трети моего дохода, и большую часть я посылала в Убон. Но я не могла сказать ему, что жила также за счет других мужчин, одновременно продолжая зарабатывать.

Итак, я лишилась своей свободы и своего дохода. Я гадала, чем мне можно заняться легально – как создать новый источник поступлений. Я вышла замуж за молодого швейцарца, исключительно чтобы улучшить свое финансовое положение. Да, Швейцария была чудесной страной, и у меня здесь был удобный дом, но я не понимала языка и очень скучала. Восемь тысяч километров отделяли меня от родины, клейкого риса, острого салата сом-там, пряной еды, теплого климата и ночной жизни, к которым я привыкла.

Обсудив эти вопросы с Седриком, что было нелегко, учитывая его слабый английский, я приняла решение. У меня не было другого выхода. На десятый день пребывания в Швейцарии я сказала ему в последний раз, что мне нужно каждый месяц посылать деньги домой. Он остался непреклонен. Заявил, что обеспечивал меня, пока был в Швейцарии, уплатил выкуп за невесту, купил золото для моей семьи и ноутбук для меня. Это было его последнее слово. Я ответила, что мне придется вернуться домой к своей прежней профессии, поскольку он отказывает мне в моем единственном доходе.

Конец нашего брака

Седрик был не просто безутешен: он вышел из себя. Он оставался без секса, за который, как ему казалось, заплатил вперед. Да и что может быть более унизительным для молодого мужа, чем заявление его жены, что она предпочитает ему проституцию? Седрик был пристыжен, даже унижен, разъярен, а главное – глубоко обижен. Он сказал, что потратил на меня слишком много денег за прошлый год и не позволит мне вернуться в Таиланд. Я буду его женой – и останусь в Швейцарии.

Увы, его социальная зрелость на десяток лет отставала от биологического возраста; к тому же он совсем не понимал женщин – особенно тайских женщин. И он определенно ничего не знал о тайках, работающих в секс-индустрии. Хотя мы были знакомы не один день, он так и не научился меня понимать, равно как и я его. Наш жизненный опыт был диаметрально противоположным. Невозможно было представить себе двух более далеких друг от друга людей.

Я схватила свой паспорт и начала паковать сумки. Я не знала точно, как буду возвращаться в Таиланд и даже как доберусь до аэропорта. Эти проблемы волновали меня меньше, чем проблема моего дохода. Если Седрик не будет больше обеспечивать мою семью деньгами, то я больше ничем не буду обеспечивать его; я вернусь в Таиланд. Он не понимал, что я вышла за него замуж, чтобы стать гарантом: моя семья будет продолжать получать деньги – и ни по какой иной причине. Оказалось, Седрик поверил, что я по-настоящему люблю его. Ему предстояло многое узнать о жизни и еще больше – о бар-герлс.

Седрик вырвал у меня паспорт, и произошла безобразная сцена. Я изо всех сил укусила его за руку и выхватила паспорт. Я сказала ему, что он меня не купил; он лишь сделал первый взнос, и платежи уже просрочены.

Его мать прибежала на шум. Она была в шоке, увидев, как сильно я укусила Седрика – ему требовалась помощь врача. Никто из них не понимал, какое отчаяние меня охватило – ведь власть Седрика над моим паспортом означала, что моей семье придется обходиться без самого насущного. Я не могла позволить этому случиться. Я спала с мужчинами с 14-летнего возраста, чтобы заботиться о своей семье, и не желала, чтобы мне теперь перестали за это платить.

Вначале мы поехали в больницу, в травмпункт, чтобы Седрику обработали руку и зашили рану. Я сидела в комнате ожидания, а его мать вышла. Все вокруг говорили по-французски, и я ничего не понимала. Если бы я была замужем за англичанином, то все поняла бы. И зачем я только вышла за мужчину, который говорил по-французски?! Оставалось ждать, пока Седрику подлечат руку.

Наконец вернулась мать Седрика; она была в ярости, и я могла ее понять. На минуту я представила себе, что мой сын много месяцев содержал какую-то девицу, а потом привез ее домой в качестве жены. Но с момента приезда девица демонстрировала только неблагодарность, а спустя всего десять дней физически травмировала моего сына и захотела вернуться в свою страну! Мне были понятны чувства, которые испытывала ко мне эта женщина.

Она сказала, что мне нужно пообщаться с психологом. Насколько я могла судить, со мной все было в порядке. Но я была согласна на все, чтобы ускорить свой отъезд из Швейцарии. Я нехотя направилась в кабинет психолога.

Мы втроем сели за стол и стали общаться с психотерапевтом. Мама Седрика думала, что я сумасшедшая, – и не только из-за моей свирепости в драке. Ей было невдомек, как кто-то может не любить ее сына (полагаю, так думает большинство матерей). Она никак не могла понять: мое поведение было вызвано неожиданной потерей ежемесячного содержания.

Психолог говорил долго. Седрик и его мать разговаривали с ним по-французски, а он переводил для меня на английский. Я объяснила, что я не сумасшедшая, просто хочу получить свой паспорт и вернуться в Таиланд. Психолог согласился, что это лучшее решение, и перевел наш диалог для матери Седрика. Мне отдали паспорт, и мы обо всем договорились.

Мы вернулись домой из больницы. Я собрала свои вещи. Хотя мы все окончательно решили, мне было жаль уезжать без «золотого рукопожатия» – или хотя бы серебряного. Так принято в Паттайе: когда фаранг расстается с бар-герл, он дарит ей прощальный подарок за потраченные время и усилия, независимо от того, сколько она уже получила до этого. Седрик и его мать понятия не имели об этой традиции. Я ушла из их дома с тем, с чем приехала, и билетом в одну сторону – домой.

Мать Седрика забрала мои сумки, полагая, что я попытаюсь уйти к другому мужчине, вместо того чтобы вернуться в Таиланд. Она вызвала полицию, чтобы меня сопроводили в аэропорт. Там меня продержали в маленькой комнатушке четыре часа, прежде чем я села в самолет. Как это замечательно, когда на борту тебя обслуживали фаранги – а не ты обслуживаешь их!* Фантазия, ставшая реальностью! Приземление в бангкокском аэропорту Дон Муанг было похоже на возвращение из долгого и тяжелого путешествия. Но теперь я снова была сама себе хозяйкой.