— В таком случае: хлеб, пага, каша, — объявил я ей свой заказ.

— Очень хорошо, — сказала она, порываясь немедленно встать на ноги.

— Очень хорошо, что? — остановил я женщину.

— Очень хорошо, Сэр, — тут же исправилась она.

— Голову на пол прежде, чем встанешь, — напомнил я.

Леди Темиона, всем своим видом демонстрируя раздражение, прижав ладони рук к полу, ткнулась головой и сразу выпрямилась.

— С каждой из твоих сестер по мошенничеству, прикованных снаружи, я получил поцелуй, — сообщил я.

— От меня Вы никаких поцелуев не получите, — надменно заявила она.

Улыбнувшись про себя, я, коротким движением пальца указал, что ей следует поторопиться на кухню.

— Леди Темиона, — окликнул я женщина, едва она сделала первый шаг в указанном направлении.

Она остановилась и, оглянувшись, выжидающе посмотрела на меня.

— Ты сможешь двигаться быстрее, если поднимешься на носочки и будешь делать короткие шаги, — намекнул я ей.

Она что-то гневно пробурчала себе под нос и, отвернувшись, сделала излишне резкий шаг, отчего споткнулась и растянулась на полу. Снова поднявшись на ноги, женщина со всей поспешностью на которую была способна, устремилась к двери кухни и, через мгновение, исчезла за ней. Я видел, как дверь, подвешенная на двусторонних петлях, качнулась позади неё, и снова замерла в прежнем положении. Такие двери, одинарные и двойные, весьма распространены на постоялых дворах и тавернах, поскольку их может легко открыть тот, чьи руки заняты, например, подносом с посудой. Однако на Горе, для отделения общественного пространства от подсобных помещений в тавернах, ресторанах и тому подобных заведениях чаще используются портьеры, зачастую украшенные бисером. Леди Темиону, как я заметил, следовало подвергнуть строгому наказанию. Причём, чем скорее она получит это, тем будет лучше для неё самой и её развития.

Возвратилась она уже через несколько мгновений, проскользнув через ту же дверь с подносом в руках. Встав, на этот раз без напоминания с моей стороны, на колени перед моим столом, женщина поставила поднос на пол и, также без напоминаний, выполнила почтение, только после этого всячески выказывая демонстративную покорность, переставила с подноса на стол передо мной пагу в маленьком канфаре, хлеб на доске и миску с кашей и торчащей из неё ложкой. Закончив с обслуживанием, Леди Темиона убрала поднос в сторону, и снова исполнив нетребуемое мною почтение, замерла стоя на колени, как будто в ожидании дальнейших распоряжений. Однако в её подобострастии чувствовалась некая фальшь.

Я пристально посмотрел на неё, но женщина всячески избегала встречаться со мной взглядом.

Пригубив паги из канфара и закусив кусочком хлеба, я взял ложку, отметив при этом, что Леди Темиона чуть-чуть наклонилась вперёд. Ожидая подвоха, я подцепил ложкой совсем небольшую порцию каши. Как я и заподозрил, пища оказалась пересолена и переперчена, почти до состояния несъедобности.

— Что-то не так, Сэр? — с невинным видом осведомилась Леди Темиона.

— Я посчитаю до восьмидесяти, по одному счёту в ин, — сказал я. — То есть у тебя будет ровно один ен, чтобы исправить то, что Ты сделала.

— Я? — попыталась она разыграть оскорблённую невинность.

— Раз, два, три, — начал я отсчёт.

— Но что? — встревожено, пролепетала Леди Темиона, и сразу осеклась, поняв серьёзность ситуации.

— Четыре, пять, шесть, — продолжал я меж тем.

— Но у меня ноги закованы в кандалы! — испуганно вскрикнула она.

— Семь, восемь, девять, — не обращая внимания, считал я.

Издав отчаянный стон, женщина торопливо вскочила на ноги, но, не рассчитав движения, споткнулась и грохнулась на пол. Она попыталась встать на ноги снова, но примерно с тем же результатом. В конце концов, Леди Темионе удалось удержаться на ногах, и она со всей возможной в её ситуации поспешностью, устремилась в сторону кухни. Лучше бы она шла помедленней, поскольку по пути умудрилась упасть ещё дважды, и дверь она миновала на четвереньках и со слезами на глазах.

— Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть, — мерно отсчитывал я. — Двадцать семь, … тридцать, тридцать один, тридцать два, тридцать три.

На счёте тридцать четыре, женщина появилась из-за двери, аккуратно держа перед собой миску, изо всех сил стараясь двигаться короткими, осторожными плавными шагами. Теперь она не хотела рисковать и, упав потерять свою ношу.

Не переставая считать, я позволил её подойти ближе.

— Стой, — скомандовал я, когда Леди Темиона оказалась совсем близко к столу.

Женщина испуганно замерла.

— Вероятна, из-за своей торопливости Ты забыла прихватить специи, — указал я. — А я предпочитаю есть кашу со специями. Так что не смей поставить на мой стол кашу без специй.

Леди Темиона вскрикнула от отчаяния.

— Неси приправы, — потребовал я. — Пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два.

Она мгновенно развернулась и вернулась на кухню. Уже через считанные ины женщина снова появилась в зале, сжимая в руке небольшую корзинку полную маленьких бутылочек и баночек.

— Шестьдесят семь, — отсчитал я. — Шестьдесят восемь.

— Пожалуйста! — крикнула она. — Пощадите!

— Шестьдесят девять, семьдесят, — не останавливался я.

Поняв, что умолять меня бесполезно, испуганная леди быстрыми семенящими шажками поспешила к столу.

— Семьдесят пять, семьдесят шесть, — огласил я, и напомнил: — Почтение.

Женщина со страданием простонала, и склонилась головой до пола.

— Семьдесят семь, — не остановился я. — Семьдесят восемь, семьдесят девять.

Наконец, миска с кашей, и корзинка с приправами стояли на столе.

— Восемьдесят, — закончил я.

Леди Темиона откинулась назад на пятки и испуганно замерла. Мне даже показалось, что она была на грани обморока. Женщина, вдруг снова выполнила почтение и выпрямившись замерла в коленопреклонённой позе.

— Никуда не уходи, — приказал я ей. — Я не даю тебе на это разрешения. Сиди на пятках.

Она так и осталась стоять передо мной на коленях, опираясь ягодицами на пятки, испуганно глядя на меня, но не решаясь встречаться со мной взглядом.

Попробовав кашу, удовлетворённо кивнул, не этот раз ни соли, ни специй там не было. Добавляя в миску то из одной баночки, то из другой, периодически помешивая и пробуя полученный результат, я довёл кашу до нужного мне вкуса. Такими нехитрыми способами можно достичь некоторого разнообразию или точнее его обманчивого суррогата, даже в такой непритязательной пище, какой изначально является каша, приготовленная на кухне постоялого двора. Леди Темиона, всё это время с тревогой наблюдала за моими действиями.

— Кажется, теперь это блюдо стало съедобным, — кивнул я. — Не так ли, свободная женщина?

Она облегчённо вздохнула, а я принялся за своё поздний ужин.

— Я уберу ту другую чашку, — предложила Леди Темиона.

— Не сейчас, — сказал я, откладывая в сторону ложку.

— Сэр? — удивлённо спросила она.

Встав на ноги, я рывком опрокинул и прижал женщину спиной к полу. Затем, я схватил её наручники и, задрав ей ноги, перебросил цепь через стопы и щиколотки за спину. Теперь руки Темионы оказались позади неё. Закончив с этой процедурой, я снова поставил её на колени.

— Сэр? — с опаской глядя на меня, спросила женщина.

— У тебя ведь волосы натурального тёмно-рыжего цвета, не так ли? — уточнил я, сгребая правой рукой её волосы в кулак.

Затем, левой рукой, я поднял миску каши, принесённую ей первой.

— Нет! — выкрикнула Леди Темиона. — Брлвл.

Крик перешёл в негромкое бульканье и оборвался. Это я макнул её лицом в миску с кашей. Некоторое время я крепко удерживал голову жертвы прижатой к чашке. Все её попытки вырваться кончились ничем. Наконец, я позволил ей поднять лицо. Леди Темиона, едва смогла, широко открыла рот и втянула в себя воздух, закашлялась и принялась отплёвываться.

— Я же чуть не задохнулась! — выкрикнула она, как только смогла говорить, повернув ко мне вымазанное в каше лицо, и тут же снова окунулась в миску.