«Это большой танец, навеянный, быть может, сходным эпизодом из последнего акта „Ледяной девы“ Ф. Лопухова, где двенадцать ледяных дев тают одна за другой от прикосновения героя, ищущего пропавшую героиню.
Преодолев все преграды, Герда проникает во дворец Снежной королевы, где на ледяном троне дремлет Кей. Он не узнает подругу, не желает с ней разговаривать и велит уходить прочь. Герда повинуется было, но любовь не позволяет ей бросить Кея. Она возвращается, слезами и горячим дыханием пытается разбудить его память, растопить ледяное сердце».
После слов: «…в акте развязки предстает перед нами один большой танец, выражающий главное содержание акта» до слов «Предвижу ряд вопросов…». (4)
«Это драматургически логично и составляет едва ли не лучшее место сценария. Говоря профессиональным языком, возникает падаксьон, то есть, высшая форма драматического напряжения в танце, узловой пункт его драматургии — сценарной, музыкальной и хореографической.
Трижды танцует Герда свое соло воспоминаний и любви. И трижды в ответ Кей указывает ей на дверь — гонит ее прочь. Но в третий раз „рука его бессильно падает. С проблеском удивления, с смутной тревогой он вглядывается в Герду. Медленно, неуверенно поднимает обе руки, берет Герду за голову, поворачивает к себе ее лицо и долго смотрит на нее.“ По идее драматурга, в оркестре тоже отражается постепенное отогревание сердца Кея: „…в музыке едва-едва слышно начинает звучать мелодия того танца, который Кей танцевал дома в день своего рождения“. Все шире и шире звучит она, проникаясь страстным чувством жизни, любви, человечности. Герда стягивает с Кея снежную мантию и ледяную корону, и тогда зритель видит Кея в его праздничном костюме 1-го акта. Герда плачет все горячей, и ледяное сердце тает. Кей узнает Герду и спрашивает: как она сюда попала? почему она плачет? кто посмел ее обидеть? Наконец, Герда берет Кея за руки и начинает медленно спускаться с ним по ледяной лестнице. Прекрасный танцевальный замысел: оказывается, Кей разучился ходить, и тогда любящая его девочка — как сестра, как мать — учит Кея ходить, словно маленького ребенка. Драматург подробно разработал этот танец. Сделан первый круг, второй, третий. Теперь они уже могут бегать, прыгать — танцевать. Их ликующий танец завершается бегством из царства Снежной королевы.
На этом по существу сюжет балета заканчивается. Заканчивается и оригинальная разработка его драматургии».
После слов «Ответить на это весьма затруднительно» до слов «Только поиски в архивах театра…»:
«Политредактор Управления культуры (Э. Н. Подкаминер) не помнит обстоятельств рассмотрения сценария в 1940 году. Завлит Театра им. Кирова Н. П. Шастин, направлявший сценарий Шварца в Управление культуры, пал в боях за Родину. Нет в живых ни В. М. Дешевова, писавшего музыку для спектакля в Новом Тюзе, ни А. С. Животова, мечтавшего о балете на сюжет Е. Д. Шварца. Худрук балета Театра им. Кирова в 1940 г. Л. М. Лавровский не смог вспомнить обстоятельств работы над балетом „Снежная королева“, а балетмейстера этого театра В. И. Вайнонена, которому больше всего подходил такой замысел, уже нет в живых».
После слов «…могут пролить свет на интересующий нас вопрос»:
«Я же снова и снова с печалью и благодарностью вспоминаю Евгения Львовича Шварца, — умного и бесконечно доброго сказочника, выдающегося чудодея сцены, воспевавшего любовь к человеку и веру в его безграничные силы, — которого так недостает всему нашему балетному театру».
[Концовки статьи, опубликованной в сборнике, нет в черновом варианте]
Поздняя допечатка — дополнение к статье:
«Прошел ряд лет. Я перебирал свою библиотеку и обнаружил маленькую книжечку, которую совершенно забыл. Это Евгений Шварц. „Снежная королева“. Пьеса в четырех действиях. „Искусство“. Ленинград — Москва. 1939. На листке, предшествующем титульному листу, рукой автора написано „Юрию Осиповичу Слонимскому — первый вариант оперы-балета от автора“ и поставлена дата „19.IV.39 г.“
Теперь я вспомнил. Переговоры с Евгением Львовичем начал я, будучи тогда завлитом театра им. Кирова. Мы обсудили план перестройки пьесы в оперу-балет, точнее в балет с вокальными сценами. Во время обсуждения вышла пьеса (в марте 1939 года) и автор презентовал мне ее экземпляр. Обстоятельства сложились так, что я ушел из театра где-то в первой половине 1939 года и потерял из виду судьбу замысла. Этим сообщением я вношу некоторую ясность, исправляя свою ошибку в воспоминаниях об Евгении Львовиче».
ЮРИЙ СЛОНИМСКИЙ. Е. Л. ШВАРЦ — БАЛЕТНЫЙ ДРАМАТУРГ
Впервые — в сб. «Мы знали Евгения Шварца» без заголовка. В данном издании он дается по черновику автора, хранящемуся в архиве СПб Театральной библиотеки: Ф. 22 Оп. 2. Ед. хр. 301.
/Комментарии/:
1. Отрывок из черновика не вошедший в первое издание воспоминаний. В дальнейшем в комментарии включены и другие куски текстов из того же черновика.
2. «Волшебная фата» — описка автора. На самом деле речь идет о балете Стефании Заранек «Чудесная фата», написанном, как и «Несмеяна», по мотивам русских народных сказок.
3. /Отрывок 2/.
4. бывш. прим.4.
5. /Отрывки/.
6. /Отрывок 5/. Более поздняя запись, как дополнение к воспоминаниям.
АРКАДИЙ РАЙКИН ШВАРЦ
Райкин Аркадий Исаакович (1911–1987), основатель и худ. рук. театра Миниатюр (ныне «Сатирикон»), нар. арт. СССР, Лауреат Ленинской премии. Герой Соц. труда.
Впервые в кн: А. Райкин. Воспоминания (СПб., 1993). Печатается по этому изданию.
1. В действительности кинорежиссеры Васильевы — однофамильцы.
2. Теперь она снова Малая Посадская, а на доме № 8 появилась доска.
3. Гузынин Константин Алексеевич (1900–1993), эстрадный артист, драматург. «Пьеса эта уже ставилась и была доведена до конца, и показана Реперткому и Комитету и запрещена к постановке в таком виде, — писал Е. Ш. дочери. — От Райкина потребовали усиления труппы, а от автора полной переделки пьесы. Сроку дали два месяца. Акимов звонил из Москвы после всех этих событий, предлагая мне взяться за переделки, и я нечаянно согласился. Звонок разбудил меня в четыре часа ночи, и я плохо соображал, о чем идет речь. Пьесы такого типа, которые похожи на скотч терьеров, — и собака и не собака, и смешно и уродливо, словом, — и пьесы, и вместе с тем эстрадные программы, — всегда отпугивали меня. Не в качестве зрителя, а как автора. А тут задача усложнялась еще и тем, что надо было перекраивать чужое, что я делать не умею. Ознакомившись со всем, что мне предстояло, уже, так сказать, при дневном и трезвом освещении, я попробовал взять обратно свое согласие. Ничего из этого не вышло. Получалось так, что мой отказ подводит и Райкина, и всю труппу, и Акимова»
4. «Дети райка», фильм фр. реж. Рене Клера.
5. Премьера «Под крышами Парижа» состоялась 29.1.1952.
ТАТЬЯНА ЗАРУБИНА «МОЯ АЗБУКА»
Зарубина Татьяна Александровна (1940–1995), филолог, дочь И. П. Зарубиной.
Впервые в сб.: «Житие сказочника». Печатается по этому изданию.
1. Когда изымали «Дракона» в 1963 г. из репертуара театра, Ирина Петровна выступая на открытом партийном собрании театра, говорила: «…Я знаю Николая Павловича Акимова 30 лет. Это очень большая дата для того, чтобы человека проверить, и для того, чтобы говорить о нем. Я знаю его недостатки и его достоинства. И того, и другого в его противоречивом характере очень много, но этот человек 40 лет своей жизни отдал советскому театру. Он сделал такие вещи для советского театра, о которых знают не только в Ленинграде, в Москве, не только в нашей стране. <…> Если бы я обладала писательским даром и если бы я когда-нибудь осмелилась писать мемуары, то написала бы три фамилии моих учителей: первый учитель П. П. Гайдебуров, второй — Лозинский, третий — Евгений Львович Шварц, потому что эти люди были не только идеалом человеколюбия, любви к жизни, к обществу, к людям, к детям, я бы мечтала быть похожей на них. Мы пристрастны к Шварцу, и я не могу представить себе, чтобы этот человек написал скандальную двусмысленную пошлость и грязь. Я бы очень хотела иметь развернутую критику в адрес „Дракона“, чтобы я хоть что-то поняла, чего я до сих пор не понимаю, в чем каюсь…»
