Когда бой затих и на плоскогорье воцарилось безмолвие, кто-то спросил сверху:

— Ты жив?

— Жив, — ответил Мубарак. — Кто это?

— Неважно кто. Сильно ушибся?

— Не очень.

— Я сделала длинную веревку из обрывков ткани и привязала к ней палку. Веревка получилась крепкая. Сейчас я спущу ее в колодец. Ухватись обеими руками за палку — я тебя вытащу.

— Женщина? — удивился Мубарак. — Кто ты?

— Неужели не узнаешь?

— Узнаю. Но как ты здесь очутилась, Дария-биби?

— Дария-биби очутилась здесь из-за тебя.

С этими словами Дария-биби опустила в колодец толстую палку с привязанным к ней подобием веревки. Мечом она расчистила от зарослей отверстие колодца. Мубарак ухватился за палку, и Дария-биби принялась тащить. Но сил у нее было мало, и она заплакала от досады. Потом она догадалась закинуть веревку на склонившийся к земле сук дерева и стала тянуть лежа. Наконец Мубарак вылез на поверхность. Увидев Дарию-биби, он был поражен.

— Что это? — воскликнул он. — Откуда у тебя этот наряд?

— Я всадник падишаха, — ответила Дария-биби.

— Чего это ради?

— Ради тебя.

— Но зачем?

— А кто бы спас тебя, если бы не я?

— Для этого ты приехала сюда из Дели? Для этого переоделась всадником? Я вижу на тебе кровь! Ты ранета? Зачем ты все это сделала?

— Я сделала это ради тебя, разве ты остался бы жив, если б не я? Ну, какова любовь шахской дочери?

Мубарак грустно склонил голову.

— Шахские дочери не способны любить, — ответил он.

— Зато мы, бедные женщины, — сказала Дария-биби, — мы любим. А теперь садись в паланкин. Ты ушибся, тебе не следует ехать верхом.

С могольским войском было немало паланкинов. Их носильщики разбежались, перепуганные начавшейся битвой. Увидев, что Мубарак провалился в колодец, Дария-биби прежде всего отправилась на поиски паланкина. Найдя сбежавших носильщиков, она сумела с ними договориться. По ее зову два паланкина приблизились к колодцу. Дария-биби усадила раненого Мубарака в один паланкин, сама села в другой, и они направились по дороге в Дели. Но, прежде чем сесть в паланкин, Мубарак поцеловал Дарию-биби и сказал:

— Я никогда больше тебя не покину.

Дария-биби подыскала для Мубарака подходящее пристанище и принялась ухаживать за ним. Благодаря ее заботам он быстро поправился.

Когда после выздоровления Мубарака они прибыли в Дели, он взял Дарию-биби за руку и привел к себе в дом. Несколько дней они были счастливы, но за это счастье пришлось дорого расплачиваться и Дарие-биби, и Мубараку, и Зеб-ун-нисе, и Аурангзебу. Как это произошло, мы расскажем потом, а пока нам следует вернуться к Чанчал-кумари.

Мы уже говорили, что Радж Сингх прибыл в Удайпур. Он сражался для того, чтобы освободить Чанчал-кумари и, когда это ему удалось, он, естественно, отвез ее в Удайпур и поместил на женской половине своего дворца. Однако ему трудно было решить — оставить ее в своем дворце или же отослать к отцу в Рупнагар. Он не хотел встречаться с Чанчал-кумари, пока не придет к окончательному решению.

Поведение раджи озадачило Чанчал-кумари. «Раджа, по-видимому, не собирается брать меня в жены, — размышляла она. — А если это так, к чему мне тогда жить в его дворце?.. Но куда же мне деваться?»

Несколько дней спустя Радж Сингх, так и не приняв никакого решения, пришел к Чанчал-кумари узнать, что думает она. Он взял с собой ее письмо, полученное им от Маниклала.

Когда махарана сел, Чанчал-кумари совершила пронам и, стыдливо потупившись, встала поодаль. Ее красота и прелесть поразили его с новой силой. Но он стряхнул с себя эти чары и сказал:

— Принцесса! Я пришел узнать, каковы сейчас твои намерения. Хочешь ли ты вернуться к отцу или предпочитаешь оставаться здесь?

Чанчал-кумари показалось, что у нее разрывается сердце. Она не в силах была произнести ни слова.

Радж Сингх достал письмо.

— Это твое письмо? — спросил он.

— Да, — отвечала Чанчал-кумари.

— Но я вижу здесь два разных почерка, — заметил махарана. — Какая часть письма написана твоей рукой?

— Первую часть письма писала я сама, — ответила Чанчал-кумари.

— Значит, последнюю часть писал кто-то другой?

Читатель помнит, что в конце письма Чанчал-кумари предлагала Радж Сингху себя в жены.

— Да, это не моя рука, — сказала она.

— Но это было написано с твоего согласия? — спросил Радж Сингх.

Вопрос был беспощаден, но Чанчал-кумари дала ответ, достойный своей благородной натуры.

— Махарадж! — ответила она. — Раджи из касты воинов могут похищать девушек, только чтобы взять их в жены. Похищение девушки с какой-либо иной целью — великий грех. Как я могла просить тебя совершить этот грех?

— Я не похищал тебя, — возразил махарадж. — Я освободил тебя из рук мусульман, чтобы спасти честь твоего рода. Теперь мой долг вернуть тебя отцу.

Чанчал-кумари удалось побороть девичью стыдливость. Она подняла голову и взглянула на Радж Сингха.

— Махарадж! — проговорила она. — Вы знаете свой долг, а я знаю свой. Если я вверила вам свою судьбу, я больше уже не стану ничьей женой, независимо от того, возьмете вы меня в жены или нет. И если вы мой муж, то только ваши приказания являются для меня непререкаемым законом. Если вы пожелаете, чтобы я вернулась в Рупнагар, я, конечно, вернусь. Но когда я приеду домой, отец снова будет вынужден отправить меня к падишаху, потому что он не в состоянии меня защищать. Неужели вы действительно хотите этого? Тогда почему вы не отпустили меня, когда я просила вас об этом на поле боя?

— Я не отпустил тебя, чтобы сохранить свою честь, — отвечал Радж Сингх.

— А теперь вы отпустите в Дели ту, которая прибегла к вашей защите?

— Нет, конечно. Оставайся здесь.

— В качестве гостьи или служанки? Рупнагарская принцесса может находиться здесь только в качестве жены.

— Каждый назовет счастливцем того раджу, женой которого станет такая красавица. Но именно потому, что ты так прекрасна, я не решаюсь взять тебя в жены. Я слышал, в Шастрах[53] говорится, что красивая жена — враг…

«Враг — погрязший в долгах отец,

Распутная мать, красивая жена

И образованный сын…»

— Простите мне мою дерзость, — улыбнулась Чанчал-кумари, — но разве все жены повелителя безобразны?

— Ни одна из них не может сравниться с тобой, — сказал Радж Сингх.

— Моя нижайшая просьба — не говорите этого своим женам. Что ж, значит, и махаране Радж Сингху ведом страх — он боится красивых женщин.

Радж Сингх расхохотался. Чанчал-кумари села. «Теперь он для меня больше не махарана, — подумала она, — теперь он мой жених».

— Махарадж! — продолжала Чанчал-кумари. — Вы должны простить мне, что я без разрешения села в вашем присутствии, я сделала это в надежде на то, что вы поделитесь со мной своей мудростью, а ученики обладают правом сидеть в присутствии учителя. Махарадж! Я никак не могу понять, отчего красивая жена — враг?

— Это нетрудно объяснить, — ответил Радж Сингх. — Если жена красавица, то из-за нее начинаются ссоры и распри. Видишь, ты еще не стала моей женой, а я уже поссорился из-за тебя с Аурангзебом. Ты слышала о махаране Падмини из нашего рода?

— Доводы мудреца не внушили мне большого уважения. Разве раджи, у которых нет красавиц жен, избавлены от распрей? И к чему махарадж завел разговор обо мне, недостойной. Столкновение, которому я была причиной, произошло бы независимо от того, красива я или безобразна.

— Есть и еще одна причина. Когда мужчина сильно привязывается к красавице, это достойно осуждения. Если это случается с раджой, то тем более, потому что от этого страдают государственные дела.

— Раджи не пренебрегают государственными делами, даже когда их окружают сотни жен. Можно ли серьезно говорить, что любовь такой девушки, как я, помешает государственным делам Радж Сингха?