— Что же, мне нравится невестка.

— Тетушка, — продолжал Маниклал. — Мы еще не поженились.

«Значит, это любовница», — решила тетка.

— Чтобы в моем доме… — начала она.

— О чем ты беспокоишься, — сказал Маниклал. — Почему бы тебе не устроить нашу свадьбу? Пусть она будет сегодня же.

Нирмал стыдливо опустила глаза.

— Все это очень хорошо, — снова вступила тетка. — Чью же свадьбу мне и устраивать, как не твою? Но для свадьбы нужны деньги.

— Стоит ли думать об этом? — воскликнул Маниклал.

Читателю, вероятно, известно, что ни одна война не обходится без грабежа. Покидая поле боя, Маниклал обыскал некоторых убитых могольских всадников и кое-что нашел. Он со звоном швырнул тетке несколько золотых монет. Обрадованная тетушка спрятала их и тут же отправилась готовить все необходимое для свадьбы. Для этого нужно было только достать цветы, сандал, и пригласить священнослужителя, так что тетушке не пришлось даже разменивать золотые монеты Маниклала. В тот же вечер Маниклал стал законным мужем Нирмал. Само собой разумеется, что он занял высокий пост среди воинов Радж Сингха и получил почести, которые заслуживал.

Мне было девятнадцать. Великий падишах, повелитель почти всей Индии (если бы я стала перечислять все титулы, они бы заняли почти десять страниц!) был старше меня на полгода.

Однако у него уже было две жены. А покои, отведенные мне, занимала наложница — персиянка Зефир.

От нее Кхуррам избавился даже с некоторым стыдом. Хотя любой другой мужчина был бы по гроб жизни счастлив, если бы мимо его постели хотя бы прошла эта гурия, эта настоящая пери! Но не забывайте, что мы говорим о лучшем и самом сильном мужчине на свете!

Мой принц выдворял персиянку несколько виновато. И та (как мне кажется, в глубине души она была глубоко порядочной женщиной) перенесла удар судьбы, нисколько не проявив внешне своего недовольства. Она с улыбкой сделала чай. Мне его она подала в особой, приметной чашке. А потом посмотрела мне прямо в глаза. Без ненависти. Но и, во всяком случае, без какой бы то ни было приязни.

И вдруг я, не спрашивайте как, поняла, что чай отравлен. И я решила принять вызов. Нет, я не стала устраивать скандал, выливать ядовитое пойло в лицо вражине. Я просто улучила момент и выплеснула чай на землю. Да так, что никто этого и не заметил! Только маленькая китайская собачка, бродившая вокруг стола в поисках вкусных объедков, лизнула эту лужицу, да и упала замертво.

Я простила эту девушку. Хотя, не знаю, что бы с ней было, попадись она мне несколько лет спустя. Ведь в те первые дни никакой реальной власти у меня еще не было!

Напротив, первые дни в падишахском гареме оказались наполнены ненавистью и страхом. И страшный прием, который оказала мне Зефир, — просто ничто в сравнении с тем, что еще ожидало меня.

Как я уже говорила, жен было две. Первая, старшая по гарему, 17-летняя Ватия была дочкой патапнипурамского раджи. Брак этот был вызван больше соображениями политики, нежели каким-то чувством. Провинция кипела бунтом, и лишь женитьба царевича на местной принцессе смогла хоть как-то утихомирить страсти. Тем не менее следует признать, принцесса была красавицей: эти глаза, бездонные, как высокогорное озеро, эти волосы, цвета воронова крыла, эта стать… Все в Ватие способно было внушить трепет особам низкого звания и высокое чувство в вельможах.

Мы познакомились с Ватией лишь на следующий день после того, как у нас с моим любимым принцем случилась первая брачная ночь.

Столкнулись мы в коридоре, когда я пошла к фонтану, принести моему господину воду для омовения тела, как это принято делать любящим женам. Когда я возвращалась с водой, Ватия вдруг толкнула меня, да так, что я выплеснула воду.

— Смотри, куда идешь, чернавка! — прошипела мне гордая принцесса.

Она жестоко рассмеялась. Этот смех поддержала ее свита — служанки, умаслительницы тела благовониями, танцовщицы, опахальщицы.

Я же вздрогнула, как от пощечины. Конечно, по происхождению я была куда ниже принцессы, но все-таки, если разобраться, мой отец был премьер-министром, а вовсе не предводителем дикарей. Как оказалось, это я вымолвила вслух. И теперь настала очередь моей соперницы вспыхнуть огнем.

— Мы еще встретимся с тобой, мерзавка! — прошипела мне эта женщина и, не потеряв ни капельки величия, прошествовала своим путем.

А когда принц ушел, для меня начался настоящий кошмар. Я, желая побыть в одиночестве, наполнила ванну из драгоценного фарфора и прилегла туда отдохнуть и собраться с мыслями. Вода с лепестками роз приятно охлаждала мое утомленное любовными утехами тело. Я даже прикрыла глаза от счастья и расслабления.

И это чуть не стоило мне жизни. Потому что когда я открыла глаза, то увидела, что в воде плывет ядовитая змея. Следом за ней с потолка рухнула еще одна и еще.

Я завизжала. Что, наверное, совсем не подобало принцессе. Быстрее молнии выскочила я из сосуда с водой. Едва успев запахнуться в сари, выбежала во дворцовый коридор. Все для того, чтобы попасть под град насмешек. Как обессиленное войско на горной дороге попадает под град камней.

А в коридоре в окружении своих прилипал, заходилась издевательским смехом другая из жен. Ее звали Шанкпури. Она была на диво светлокожей. И несмотря на то что ей исполнилось всего-то пятнадцать, не было равной ей в коварстве!

— Испугалась, маленькая? — издевательски спросила она меня. Она смела обращаться со мной, как с ребенком, хотя я была старше ее на целых четыре года!

— Это ты напустила змей? — решительно спросила я.

— Что ты, малютка! — расхохоталась она. — Это всего лишь безобидные ужики! Но запомни, девочка, если ты разозлишь меня по-настоящему, я найду особый способ поквитаться с тобой. И признаков преступления будет меньше, чем следов, оставляемых москитом! И упаси тебя Аллах, да будет благословенно имя его, становиться любимой женой нашего господина!

Оставшись одна, я задумалась. Если первая из жен вызывала у меня лишь злобу своей надменностью и едкими замечаниями, то вторая внушала мне просто животный ужас.

Жены были окружены свитой. Я же жила совсем одна. Лишь на четвертый месяц моей семейной жизни в моих покоях поселилась танцовщица Далям.

В то время у меня внутри только-только появилась Джаханара. А я так хотела, чтобы это оказался мальчик-наследник! Ведь в случае появления на свет наследника престиж его матери немедленно повышался. Но, как сообщила мне одна пришедшая во дворец ворожея, я оказалась беременна девочкой.

Велико было мое горе! Однажды я даже напилась допьяна вина. Я рассчитывала, что таким образом плод покинет мое тело. Но Джаханара выжила. Возможно, потому, что я пила много вина, когда была беременна ею, дочка и выросла такой пьяницей.

А ночами я выла от тоски и страха. Я спрашивала себя:

— Это ли то, о чем ты, несчастная, мечтала? Счастлива ли ты, что тебя может убить коварная отравительница и высмеять острая на язык дикарка? Зачем ты умоляла Аллаха, да будет благословенно имя его, дать тебе такого, самого сильного на свете мужа?

Но я решила выжить. Назло двум старшим женам. Поэтому я стала… худшей женой для своего повелителя! В моих покоях его не услаждали танцовщицы, не играла музыка! Я специально забывала потчевать моего благоверного изысканными яствами, подносить ему фрукты. В постели же я хранила неподвижность, как африканский крокодил, прикидывающийся деревяшкой. Не однажды видели, как господин выходил из моих покоев недовольным.

Я стала настолько смирной и жалкой, что Ватия вообще перестала меня замечать. И еще я демонстрировала просто потрясающую глупость, чем порядком успокоила кипящее ядом сердце Шанкпури. Я перестала следить за своей красотой, забывала рисовать себе звездочку посреди лба. Казалось, все близится к тому, чтобы принц с позором меня прогнал.

Но не тут-то было!

Мы уже говорили, что во время боя на плоскогорье Мубарак внезапно исчез. Дело в том, что, когда он скакал на коне за своими воинами, на пути его оказался колодец. Он был вырыт давным-давно каким-то человеком, который собирался поселиться здесь. Колодец со всех сторон обступали густые заросли. Мубарак направил своего коня через заросли и вместе с конем провалился в пересохший колодец. При падении лошадь сломала себе хребет. Мубарак успел вынуть ноги из стремян и отделался легкими ушибами. Но он не знал, как выбраться наружу. Мубарак принялся громко кричать в надежде, что кто-нибудь услышит его и придет на выручку. Но из-за шума сражения он так и не знал, услышал его кто-нибудь или нет. Только раз ему показалось, что откуда-то издалека донеслось: «Будь спокоен, я тебя вытащу». Но он не был уверен, может, это ему послышалось.