Ни один политический акт не имел в XIII веке большего значения для судеб Нидерландов, и если Людовик IX предвидел все последствия его, то его, несомненно, следует считать одним из самых проницательных дипломатов средневековья. Однако более вероятно, что он не в состоянии был оценить всего значения его и вполне искренне желал разрешить предложенный на его усмотрение спор, не упуская при этом из виду выгод Франции. В самом деле его решение несомненно продиктовано было интересами капетингской политики. Разделив владения Маргариты между двумя конкурирующими династиями, он неминуемо ослаблял территориальное могущество фландрской династии; одновременно он создавал против Дампьеров опасного конкурента, который должен был заставить их рано или поздно искать поддержки у французской короны и заплатить полнейшим повиновением за помощь, которая будет им оказана.
Но решение 1246 г. являлось, кроме того, крупной победой Франции над Германской империей. В самом деле, король вынес решение не только относительно зависевшей от него части Фландрии, но и относительно Генегау и имперской Фландрии, являвшейся составной частью Германской империи. Он как будто забыл, что Шельда была границей его королевства, и, воспользовавшись смутами в Империи, самовластно распоряжался не принадлежавшими ему территориями так, как если бы Нидерланды были выморочным имуществом, res nullius.
Это обстоятельство и послужило предлогом для Иоанна д'Авена оспаривать решение Людовика IX. Он решил привлечь на свою сторону Германию, выступить в Нидерландах в роли защитника прав Империи от посягательств Франции и вызвать между обоими государствами конфликт, который должен был быть ему на руку. Но, кроме того, он позаботился обеспечить себе еще и менее отдаленного союзника. Он нашел его в лице графа Голландского, имевшего, подобно ему, свои притязания на Фландрию.
Вражда между Фландрией и Голландией была давнишнего происхождения. Обе эти территории, объединенные на короткое время благодаря браку Роберта Фрисландского с графиней Гертрудой, окончательно отделились друг от друга в конце XI века. С этого времени Голландия, подобно другим лотарингским княжествам, воспользовавшись слабостью церкви в Империи, сделала, как и они, большие успехи[453]. Голландские графы заняли такую же позицию по отношению к утрехтским епископам, как брабантские герцоги по отношению к льежским епископам. По их образцу они вмешивались в епископские выборы и поддерживали города против прелатов. В начале XII века Теодорих VI одержал крупную победу над Андреасом Кейком (1128–1138 гг.), и с этого времени влияние голландских графов в «Стихте» росло с каждым новым царствованием. Во время войны за голландское наследство в первые годы XIII века Теодорих ван дер Аре высказался за Людовика Лоозского. Поражение, нанесенное последнему Вильгельмом I, привело к роковым последствиям для епископства. Спустя короткое время восстание в местности Дрант нанесло чувствительный удар территориальному могуществу утрехтского епископства, которое после этого события подпало, вплоть до конца Средних веков, под влияние голландских графов.
Последние, обезопасив себя со стороны Утрехта, смогли теперь направить все свои усилия на завоевание Фрисландии. Борьба между голландским рыцарством и свободными крестьянами севера была долгой и упорной. Война происходила зимой, посреди снегов и туманов. Благодаря неожиданно ударившим морозам рвы и болота покрылись льдом, и это дало возможность тяжелым феодальным эскадронам вторгнуться в страну. Флоренции III (1157–1190 гг.) был побежден, Вильгельм II (1234–1256 гг.) убит фрисландцами. Однако, несмотря на все это, завоевание страны продолжалось. Флоренции V (1256–1296 гг.) закончил покорение всей страны до острова Тексель и прибавил к своему титулу графа Голландского титул сеньора Фрисландского.
Голландия, расширяя свои владения вовне, за счет Фрисландии и «Стихта», одновременно претерпела и ряд внутриполитических изменений. В течение долгого времени единственным крупным городом на севере был Утрехт. Но во второй половине XII века на побережье начали возникать торговые центры, и голландским князьям, подобно их южным соседям, пришлось заняться интересами своих городов. Именно это и послужило толчком к конфликту их с Фландрией. Действительно, Фландрия, суверенитет которой простирался на всю южную Зеландию, владела правами над устьями Шельды и частично Мааса и Рейна. Голландские графы издавна пытались избавиться от этого. Они обложили фландрских купцов сбором за право «провоза» и потребовали от них новых речных налогов.
Война разразилась. Это была настоящая торговая война, под видом феодальной междоусобицы. Она привела к роковым последствиям для Голландии. В 1168 г. Флоренции III должен был признать сюзеренитет Филиппа Эльзасского над Зеландией, уничтожить введенные сборы за провоз и вынужден был обязаться не возводить здесь никаких крепостей. В 1204 г. Людовик Лоозский признал этот договор с целью обеспечить себе поддержку Фландрии против своего конкурента Вильгельма. Он навлек этим на себя ненависть городов, объединившихся с Вильгельмом, подобно тому как столетие тому назад фландрские города объединились вокруг Теодориха Эльзасского против Вильгельма Нормандского. Впрочем, Вильгельм и после своей победы над Людовиком Лоозским не решился порвать с Фландрией. Он соблюдал порядок, установленный соглашением 1168 г. Его преемник Флоренции IV сделал попытку избавиться от него. Но военное счастье ему изменило, и вплоть до 1246 г. в Зеландии сохранялся статус-кво.
Однако, преемник Флоренция, Вильгельм II, выжидал только благоприятного повода, чтобы перейти опять в наступление. Этим поводом явилось для него решение, вынесенное французским королем по поводу детей Маргариты Фландрской. Он поспешил вступить в союз, предложенный ему Иоанном д'Авеном, и выдал за него замуж свою сестру, Алису. Таким образом династические интересы дома д'Авенов объединились теперь с торговыми интересами Голландии против Фландрии.
Момент начала военных действий был уже близок, и Вильгельм только что присоединил к своему титулу граф Голландии слова «и Зеландии»[454], когда он вдруг был избран императором Священной Римской империи (1247 г.). Это было большим выигрышем для врагов Фландрии. Разумеется, власть императора не пользовалась уже больше никаким престижем в Лотарингии, и Вильгельм не ставил перед собой невыполнимой задачи восстановить ее. После выборов, как и до них, его политика в Нидерландах была в большей степени политикой территориального князя, чем политикой германского монарха[455]. Но он мог по крайней мере использовать к вящей выгоде голландской и д'Авенской династии верховные права короны и не преминул это сделать. Задержавшись сначала в связи с осадой Аахена и своими переговорами с рейнскими городами и князьями на правом берегу Мааса, он ограничился пожалованием Иоанну д'Авену в 1248 г. Намюрского графства, последний граф которого, Балдуин де Куртенэ, наследник императорской короны в Константинополе, не только пренебрег принести ему присягу верности, но, отправляясь на Восток, оставил свои владения на попечение французского короля. Только в 1252 г. Вильгельм открыто занялся Фландрией. Ввиду того, что Маргарита не принесла ему феодальной присяги за зависевшие от Империи феоды, он объявил их конфискованными. Последовавшая за этим война была неудачна для графини, войска которой были разбиты у Весткапеля, на острове Вальхерен (1 июля 1253 г.). Графиня тотчас же обратилась за помощью к Франции. Она поспешила в Париж предложить Карлу Анжуйскому[456], брату Людовика IX, взять на себя защиту Фландрского графства и уступила ему графство Генегау, признав одновременно сюзеренитет короля над Ваасской областью. Это означало передачу Капетингской династии территории, зависевшей от Империи. Решение 1246 г. принесло свои плоды: чтобы справиться с коалицией своих противников, Фландрия вынуждена была стать орудием французской политики. Но именно в силу этого ее победа была обеспечена. На основании состоявшегося в 1256 г. мира были, правда, признаны права Иоанна д'Авена на графство Генегау, оставленное Карлом Анжуйским, но в то же время он вынужден был отказаться от Намюрского графства, и восстановлен был сюзеренитет Фландрии над Зеландией.
