Генегау был чисто валлонским по своему населению. Брабант же, будучи романским к югу от Брюсселя, заселен был на севере исключительно фламандскими народами. Лувен играл здесь такую же роль, как и Монс в Генегау. В начале XI века граф Ламберт построил здесь замок и основал монастырь[241]. Смерть Готфрида Горбатого, смуты, связанные с борьбой за инвеституру, позволили его преемникам захватить в свои руки всю среднюю часть Лотарингии, еще очень мало заселенную в то время и покрытую на большом протяжении пустошами. Графства этих двуязычных областей перешли в их владение, и в 1086 г. Генрих III именовал себя уже Bracbatensis patriae comes et advocatus[242] (графом и фогтом Брабантской страны). После того как Готфрид Бульонский отправился в крестовый поход, Готфрид I Лувенский наследовал ему в Антверпенской марке[243] и завладел Кампином. С этого времени Брабант, доходя на западе до Шельды, а на севере до Мааса, и примыкая своими границами к графствам Намюрскому, Генегау, Фландрскому, Голландскому и княжеству Льежскому, стал как по своему географическому, так и по своему политическому положению подлинным сердцем Нидерландов. Получение брабантскими князьями в начале XII века герцогского титула и их каролингское происхождение, на которое они ссылались, еще более подняли их авторитет и укрепили их уверенность в себе. Им предстояло сыграть в ближайшем будущем решающую роль в Лотарингии, и их стране суждено было объединить вокруг себя всю совокупность территорий, составивших впоследствии Бургундское государство.
Совсем иначе сложились судьбы графства Голландского. В отличие от генегауской и брабантской династий, голландские князья не присоединились к Ренье Длинношеему и не появились на исторической арене в качестве мятежников. Они, наоборот, обязаны были своим благосостоянием императорам. В 985 г. Оттон III отдал графу Теодориху II огромные владения в области Мааса и в Западной Фрисландии[244]. Император, по-видимому, хотел создать себе таким образом прочную опору на севере против фризов и датчан, совершавших еще иногда в X веке набеги на побережье. Арнульф, сын Теодориха, женился на Лиутгарде Люксембургской, свояченице императора Генриха II, а его брат Эгберт сделался трирским архиепископом и канцлером Империи[245]. Однако в конце концов с голландской династией произошло то же самое, что и с ее соседями. Начиная с XI века она вступила в борьбу с имперским епископом Утрехта, Защищенный непроходимыми болотами дельты Рейна и Мааса, «граф над водами» (comes aquarum, comes aquaticus) отразил все удары, и его соперник епископ был вскоре оттеснен на задний план. С этого времени Голландия твердо вступила на путь завоеваний. Будучи остановлена на Шельде Фландрией, подобно тому, как в свое время сама Фландрия была остановлена на реке Кант Нормандией, она до XIII века не вмешивалась больше в дела своих южных соседей. Но это лишь развязало руки голландским князьям, позволив им направить все свои силы на Фрисландию, которую они в конце концов завоевали, подобно тому, как в другом конце Империи Бранденбургские маркграфы завоевали страну вендов.
Фландрия, Генегау, Брабант и Голландия были во второй половине Средних веков не единственными странами, участвовавшими в исторической жизни Нидерландов. Если небольшие территории Гельдерн, Лооз, Лимбург, Намюр и Люксембург, простиравшиеся вдоль течения Мааса или расположенные на Арденнских холмах, играли в ней лишь второстепенную роль и представляли лишь незначительный интерес, то совершенно не так обстояло дело с церковными княжествами, и картина феодальной Бельгии была бы неполна, если бы им не было уделено соответствующего внимания. В самом деле: окруженные со всех сторон светскими территориями, они продержались на протяжении всего средневековья, как какие-то пережитки исчезнувшей эпохи. Со времени борьбы за инвеституру положение епископов несомненно чрезвычайно пошатнулось. Диоцезы не были уже больше имперскими штатгальтерствами. Светская и духовная власть осуществлялась теперь различными органами. Значительно урезанные в качестве административных подразделений, епископства сумели сохраниться лишь в качестве церковных округов. Они продолжали представлять вопреки границам, разделявшим феодальные государства, как когда-то вопреки границе, разделявшей фламандцев и валлонов, прежние римские civitates: диоцез Камбрэ обнимал часть Фландрии, Генегау и Брабанта; Льежский диоцез охватывал остальную часть обеих последних территорий, Намюрскую область, Лимбург, а также кусок Гельдерна и Люксембурга.
Будучи ограниченными в светских княжествах чисто религиозными функциями, епископы сохранили зато княжескую власть в полученных ими в ленное владение от императора графствах и доменах. Светские и духовные княжества существовали бок о бок с той лишь разницей, что первые образовались вопреки государству[246], в то время как вторые были созданы самим государством. Далеко не все духовные княжества пользовались одинаковым влиянием. Епископство Камбрэ, сжатое с двух сторон Фландрией и Генегау, играло на протяжении всего средневековья весьма преходящую роль. Утрехтский «Стихт», гораздо больший и простиравшийся далеко за Фрисландию, довольно рано, как мы видели, подпал под власть графов Голландии, и его история с этого времени была лишь дополнением к их истории. Совершенно иначе обстояло дело с Льежским княжеством. Ему удалось сохранить на протяжении веков свою независимость, и после упадка имперской церкви — как и до него — оно всегда вмешивалось во все войны и политические осложнения, имевшие место в Нидерландах.
Это объясняется его географическим положением. Вокруг первоначального ядра церковных земель императоры сосредоточили начиная с X века жалованные земли и регалии — освободившиеся или конфискованные у мятежников графства, замки, налоги, леса и т. д. Из простого собственника, каким он был вначале, епископ стал, со времени пожалования графства Гюи в 980 г., обладателем верховной судебной власти и приобрел постепенно, в течение последующих лет, государственную власть над всей вотчиной св. Ламберта. Но образовавшись из целого ряда пожалований — а не как светские княжества из завоеваний, производившихся из единого общего центра, — льежская территория неизбежно должна была выделяться своей географической пестротой, резко отличавшей ее от соседних территорий. Она простиралась — с различными перерывами, выступающими углами и выдающимися зубцами — от Нижнего Мааса до Семуа. Ее центром был Газбенгау между Льежем, Сен-Троном и Гюи, откуда она шла на север, занимая области фламандских народностей и устья Мааса, и на юг — в область Арденнских валлонов. Подобно Фландрии и Брабанту, она была двуязычной, но, в отличие от них, не представляла собой единого компактного и способного к сопротивлению целого. Мехельн представлял льежское владение, окруженное со всех сторон брабантскими землями. Динан, Фосс и Кувен были изолированно вкраплены посреди Генегау и Намюрской области. Граммон и Борнгем были на фламандской земле аллодами вотчины св. Ламберта.
По мере усиления светских феодалов епископы старались покрыть сетью крепостей свою страну, которая была так расчленена и открыта для нападений ее соседей. Уже в начале XI века Бальдерик II построил в Гугарде замок, чтобы прекратить вторжения лувенских графов. Во время восстания Готфрида Бородатого Вазо удалось охранить свои поместья благодаря искусным оборонительным предприятиям. Но сохранение целостности княжества было главным образом заслугой Отберта. Он сумел искусно воспользоваться религиозным энтузиазмом, гнавшим светскую аристократию в святую землю. Чтобы добыть необходимые для отправления в поход деньги, герцог Готфрид и Балдуин II Генегауский продали ему: первый — свой замок Бульон, второй — замок Кувен (1096 г.), и епископ, не колеблясь, превратил в слитки церковные сокровища, чтобы заплатить за эти выгодные приобретения. Он восстановил также стены Мирварта и приобрел крепость Клермон-сюр-Мез. Есть основания думать, что надежная военная организация, введенная им в его стране, побудила Генриха IV отправиться в Льеж, чтобы найти себе здесь убежище в последние дни своей жизни. Словом, в то время, как бывшие на стороне папы Григория VII епископы Камбрэ, Манассе и Одо из Турнэ, вынужденные опираться на графов фландрских, предоставили им распоряжаться своим городом и своей территорией, Льежское княжество, благодаря энергии своего последнего имперского прелата, сумело — избавиться от посягательств светских князей.
