"Так скоро?" — удивился он, но, вероятно, так все и обстояло.

Скоро, споро, эффективно…

"Интересно, я должен испытывать муки совести?"

"Хочешь сказать, что не испытываешь?"

"Испытываю… И что? Кому от этого легче? Этому испанцу? Тем троим, что умерли, так и не успев сообразить, что происходит?"

Вот теперь ему стало тошно и он даже пожалел, что бой закончился, и на дороге никого нет. Когда надо стрелять, некогда думать. Но вот после боя…

Мигель появился на пороге минут через двадцать.

— Поехали! — сказал он, безошибочно направляясь к новому месту "парковки" автомобиля. — Нечего нам здесь торчать, товарищ Верховен. А подробности я вам по дороге сообщу.

Интересоваться у Мигеля судьбой пленного было бы верхом бестактности, и Шаунбург ни о чем спрашивать не стал. Сел в машину рядом с Мигелем и предложил спутнику бутылку с вином.

— Спасибо, — Мигель сделал несколько больших глотков, молча возвратил бутылку Шаунбургу, закурил и тронул машину с места.

— Положение у нас аховое, товарищ Верховен, — сказал Мигель через несколько минут. — Не безнадежное, но критическое. Ночью по всей республиканской зоне объявлено чрезвычайное положение…

— А до этого, тогда, что было? — удивился Баст.

— Уровень истерии разный, — объяснил Мигель. — Вчера… Вы, товарищ Верховен, по-видимому, не в курсе, но еще позавчера в Париже начался процесс над сотрудниками русской разведки, ставившими целью физическое устранение Троцкого, Седова и других руководителей Четвертого Интернационала. Я сам, честно говоря, тоже не знал… А жаль. Здесь, оказывается, со вчерашнего вечера начались выяснения отношений между коммунистами и ПОУМ, и кое-кому уже пустили кровь.

— Черт! — выругался Шаунбург, которому совсем не нравилось "просачиваться" сквозь страну, охваченную смутой и кровавой враждой бывших союзников.

— Вот именно, — согласился Мигель. — Армейское руководство призвало стороны к сдержанности и приказало выставить на дорогах заслоны, чтобы воспрепятствовать несанкционированному передвижению частей, а такие попытки, вроде бы, уже состоялись… В Мадриде с утра идут переговоры, и коммунисты "Марксом клянутся", что ничего против ПОУМ не затевали, и обвиняют троцкистов в попытке переворота и открытом терроре. ПОУМ, понятное дело, в долгу не остается, и анархисты склонны поддержать левых марксистов, поскольку коммунисты их кое-где уже сильно достали. Но это не все.

— Что еще? — обреченно спросил Шаунбург.

— Ночью корпус безопасности объявил тревогу в связи с вероятностью появления в округе "неопознанной" группы диверсантов. В Ибросе — это километров пятьдесят на юго-запад — ночью убиты три офицера РККА…

— Командира, — автоматически поправил рассказчика Шаунбург.

— Командира, — согласился Мигель. — И один из них чуть ли не полковник…

— Беда, — подытожил положение Баст.

— Беда, — не стал спорить Мигель. — И это вы еще не знаете, товарищ Верховен, что в полдень посыльный из штаба карабинеров сообщил о "переходе линии фронта в районе Пуэрто Альто высоким блондином, предположительно, немцем, не знающим испанского языка…"

4. Майор Габриел де Винсенте, штаб корпуса карабинеров, Куэнка, Испанская республика, ночь с 17 на 18 января 1937

— Проходите, пожалуйста, — полковник Теодоро говорил по-испански с легким, но отчетливым акцентом неясного происхождения. Венесуэла? Боливия? Парагвай? Габо никак не мог уловить главную особенность произношения полковника, отсюда и неуверенность в отождествлении акцента. Впрочем, скорее всего, дон Теодоро и вовсе — русский, и тогда все сложности с опознанием могут отправляться прямиком в тартар. Все равно, проку от них — ноль, а мороки… Мороки может оказаться непозволительно много.

— Садитесь, майор, — предложил полковник, кивком указав на стул рядом с письменным столом, и Габо обратил внимание, что обращение "товарищ", принятое везде в Республике, не прозвучало пока ни разу. — Курите…

— Спасибо, — Габо не стал ждать повторного приглашения и, сев к столу, неторопливо закурил.

— Слушаю вас, товарищ Висенте, — усмехнулся полковник, выделив слово "товарищ" ироничным подъемом интонации.

Он тоже сел и тоже закурил, и Габо подумал, что люди этого типа играют всегда и со всеми.

"Как коты с мышами…"

Но поддаваться на подначки дона Теодоро Габо не собирался.

— Товарищ полковник, мне сказали, что вы интересуетесь… — он сделал паузу, подбирая подходящее слово. — Любыми необычными инцидентами?

Майор Висенте начал служить в корпусе карабинеров еще тогда, когда нельзя было представить себе — даже и в дурном сне, — что возможен обмен информацией с такими людьми, как дон Теодоро. Но Габо сам сделал свой выбор, и жалеть теперь было уже не о чем, потому что бессмысленно.

— Да, — кивнул полковник. — Интересуюсь.

— Вчера ночью в Ибросе… — Габо встал и, подойдя к карте, безошибочно ткнул пальцем в кружок, обозначавший этот маленький городок на юго-востоке.

Однако, как тут же выяснилось, для полковника Теодоро это уже были действительно "вчерашние" новости.

— Спасибо, — сухо поблагодарил он, останавливая Габо. — Я в курсе. Нам сообщили… русские коллеги.

"Русские?! — удивился Габо. — Ты хочешь сказать, что ты…? А может быть, ты поляк или венгр?"

Могло быть и так. Но не испанец. Сейчас Габо в этом уже не сомневался.

— Есть еще одна старая новость… — сказал он скучающим голосом.

Майор Винсенте был не стар, но опытен, и играть в "кто-кого" тоже умел. На службе научился…

— Что за новость? — полковник медленно встал из-за стола и так же неторопливо подошел к карте, рядом с которой стоял Габо.

— Вчера утром в районе Пуэрто Альто контрабандисты провели через линию фронта одного интересного человека…

— Любопытно, — пыхнул дымом полковник Теодоро.

"Он не знал?!"

— По описанию речь идет о высоком молодом мужчине, — сказал Габо, не забыв показать, где именно перешел линию фронта "любопытный человек".

— Возраст двадцать пять — двадцать восемь, рост выше среднего, блондин, крепкий, спортивный, но не военный. Нет выправки, — объяснил Габо. — Одет просто… хочет выглядеть, как небогатый горожанин или сельский учитель… носит очки, но не обязательно нуждается в них. Вроде бы не говорит по-испански…

— Вроде бы или не говорит? — уточнил полковник, с интересом изучая карту.

— Не говорит, — подтвердил Габо. — Но иногда возникает ощущение, что понимает.

— Контрабандисты — ваши люди, майор? — дон Теодоро обернулся, наконец, и посмотрел Габо в глаза.

— Один из них, — кивнул Габо, поскольку это очевидно. — Не мой, но наш.

— Есть еще подробности? — рассказ о незнакомце явно заинтересовал полковника.

— Возможно, он немец, но полной уверенности нет.

— Немец… не знающий языка… — полковник отвел взгляд, он снова смотрел на карту. — Несколько гротескно, не находите? Куда он делся?

— Остался на шоссе Сьерра Невада, — усмехнулся Габо. — Примерно здесь, — указал он дымящейся сигаретой и едва не прожег по неосторожности карту. — Один.

— Один, — повторил за ним полковник. — Есть продолжение?

— Возможно, — Габо постарался не показать, что смущен своей оплошностью: еще не хватало прожечь сигаретой дыру в карте начальника!

— Возможно, — сказал он. — Полной уверенности, конечно, нет, но…

— Продолжайте, пожалуйста! — предложил полковник. — Любые предположения. Я вас слушаю самым внимательным образом.

По-видимому, Габо сумел его заинтриговать.

— Вот тут… — аккуратно, пальцем, показал на карте Габо. — Почти двести километров на северо-восток… Вероятно, часов около пяти пополудни… Точнее не скажу, — пожал он плечами. — Вырезан пост карабинеров. Два рядовых убиты выстрелами в упор, сержант — взрывом гранаты… и лейтенант… Его, вероятно, пытали, товарищ полковник, а потом убили. По всей видимости, убийцы — их было трое или четверо — приехали на автомобиле, и карабинеры подпустили их вплотную…