Когда зашли в зал кафе, Зина остановилась в растерянности. За столом, где сидели мужчины, осталась только девушка.

— Ушли, — расстроилась Зина.

Ветров повернулся к своим сотрудникам:

— Возьмите Зинаиду Александровну и на машине проскочите по ближайшим улицам, может, встретите, — повернувшись к Зине, спросил: — С этой девушкой сидели?

— Да, с этой.

— Хорошо, езжайте, а я поговорю с ней.

Зина вместе с тремя сотрудниками вышла из кафе. Лейтенант встал у двери, ожидая девушку, которая уже рассчитывалась с официанткой. Когда она была у выхода, Ветров подошел к ней:

— Извините, девушка. Попрошу вас на минутку в кабинет директора.

В кабинете директора кафе сидел средних лет мужчина.

Ветров предъявил удостоверение.

— Позвольте нам переговорить в вашем кабинете?

— Да-да, пожалуйста. — Он встал и вышел.

Ветров предложил девушке сесть, потом взял кресло директора и сел рядом с ней.

— Я инспектор уголовного розыска Ветров. А вы кто? — Лейтенант заметил, что девушка испугалась, и улыбнулся. — Вы не беспокойтесь. Есть всего лишь небольшая просьба.

— Жукова Лариса Сергеевна. А в чем дело?

— Скажите, Лариса Сергеевна, с кем вы пришли сюда — в кафе?

— Я? Пришла одна. У меня сейчас свободный урок, а школа рядом. Вот и заглянула перекусить.

Игорь понял, что Жукова говорит правду, и решил не тратить время на осторожные вопросы. Он начал прямо:

— Дело в том, Лариса Сергеевна, что нас очень интересуют те двое мужчин, которые сидели с вами недавно за одним столом.

Жукова уже успокоилась и поняла, что здесь что-то серьезное.

— Да, действительно они сидели со мной за одним столом. Но я их, честное слово, не знаю и видела впервые.

— Обрисуйте их, — попросил Ветров.

— Ой, вы знаете, я не запомнила их. Вот разве что у одного голос хриплый, да еще на руке какое-то слово наколото.

— Не заметили какое?

— Нет, но татуировка сделана на правой руке, это я точно помню.

— Вы слышали, о чем они говорили?

— Они были пьяны. Заказали бутылку шампанского и два бутерброда. Тот, который с татуировкой, все успокаивал своего друга. Он говорил, что «зайчишки» наколку какую-то сделали. И все вспоминали Хаверню или Хавнеру.

— Хаверу, — подсказал Ветров.

— Да-да, Хаверу. Говорит, будет все в порядке. Хозяин вместе с женой и, как я поняла, с дочерью Людой в пятницу уезжают на свадьбу. Эти «зайчики» все и сделают. Только тот, которому он рассказывал, должен колесами помочь. — Жукова замолчала, вспоминая услышанное, потом продолжила рассказ: — Второй сомневался, боялся, что в случае чего «зайчишки» расколются. Но этот, с татуировкой, успокаивал его, говорил, что они же ничего о нас не знают, а цифры ты поменяешь. Говорили они еще о чем-то, но я не расслышала. Выпили шампанское, рассчитались и ушли...

В кабинет вошел один из сотрудников. По его виду Ветров понял, что ничего утешительного нет. Он повернулся к Жуковой и сказал:

— Лариса Сергеевна, вы узнали бы этих мужчин?

— Вообще-то да, наверное, узнала бы...

— Ну что ж, завтра после работы зайдите, пожалуйста, к нам в отдел милиции, в девятый кабинет.

— Хорошо, зайду.

Жукова встала и, кивнув на прощание головой, вышла из кабинета.

Ветров поднял трубку телефона и позвонил. В трубке послышался голос начальника уголовного розыска.

— Каменев слушает.

— Ануфрий Адамович, опоздали мы. Это действительно были они. С ними за одним столом сидела женщина. Она учительница. Слышала, что они вели разговор о готовящейся краже.

— Она их хорошо заметила?

— Говорит, что, наверное, узнать сможет. У одного из них на правой руке татуировка, — и Ветров сообщил приметы преступников.

— Хорошо. Я сейчас сориентирую наших. Вы же прокатитесь на машине, авось и встретите.

Ветров положил на аппарат трубку и направился к выходу. В дверях он столкнулся с директором, поблагодарил его и, попрощавшись, вышел из кафе.

Белявская вместе с сотрудниками стояла у машины. Вскоре машина улицу за улицей объезжала близлежащие кварталы. Но преступников нигде не было. Далеко уйти они не могли, значит, остается предполагать одно: уехали на машине. «Место бойкое, — подумал Ветров, — и такси на каждом шагу хватает». Скрепя сердце он прекратил поиск. По дороге подвезли Белявскую к ее дому и возвратились в отдел милиции.

Тростник держал в руках газету «Чырвоная змена», на которой кто-то написал цифру «22». Ему было поручено установить, кому принадлежала газета и кто оставил следы пальцев рук на бутылке. Как выяснилось, обнаруженные в сумке вещи были лишь маленькой частью похищенного. То, что преступники забрали с собой из квартиры пустую бутылку, объяснялось просто: не хотели оставлять вещь с отпечатками своих пальцев. А вот то, что сумка с вещами, газетой и бутылкой была оставлена под крыльцом, было загадочным. Что это — забывчивость, проявленная в спешке, или, может, хитрый ход преступников? Уж не намеренно ли наводят они уголовный розыск на ложный след? В таком случае время играет на них. Но, как бы там ни было, необходимо искать и хозяина газеты и человека, державшего в руках бутылку. Пусть это даже уловка преступников. Каменев прав, обратив внимание на то обстоятельство, что на бутылке оставлены следы только одним человеком. Следовательно, встает вопрос — или их оставил продавец, или кто-то преднамеренно удалил все следы с бутылки, а затем нанес на нее только один. Тогда все ясно — это «забота» об уголовном розыске.

С чего начинать? Если следы на бутылке оставил преступник, ранее судимый, то дело решится очень просто. Еще утром он дал задание в оперативно-технический отдел дешифровать отпечатки и проверить их по дактокартотеке. Необходимо пока сосредоточить внимание на газете.

То, что подписчик живет в городе, не вызывало сомнения: цифры на газетах обычно пишут только городские почтальоны. Но что они обозначают — номер дома, квартиры? В городе несколько десятков почтовых отделений и сотни почтальонов. А сколько домов, сколько квартир под. этим номером?! Чтобы установить хозяина газеты, Каменев дал только трое суток. Тростник тяжело вздохнул, взял ручку и склонился над бумагой.

Дверь кабинета резко распахнулась. Вошел участковый инспектор Канин. Он быстро проговорил:

— Я позвонил дежурному. Он сказал, что ты ищешь меня. Решил не звонить, а приехать, — и только после этого он поздоровался. — Привет, что случилось?

— Здравствуй, Николай Иванович. Разговор есть. Присаживайся.

Канин — высокого роста, подтянутый. У него большие карие глаза и черные, как смоль, волосы.

Ветров не зря искал его. Старший лейтенант уже более пяти лет обслуживал свой участок и знал всех, кем мог интересоваться уголовный розыск.

Ветров спросил:

— Ты всех продавцов знаешь в гастрономе «Сказка»?

— Конечно. А кто тебя интересует?

— Есть там в винно-водочном отделе...

— Уж не Софка ли? — перебил Канин.

— Она. Что ты знаешь о ней?

— Вертлявая баба. Живет одна в отдельной квартире. Мужчин как перчатки меняет, да и в магазине за ней только смотри да смотри. Я на нее дважды протоколы составлял за нарушение правил торговли спиртными напитками.

— Ты не слышал, чтобы к ней вещи или драгоценности приносили?

— Почему не слышал? В прошлом месяце об этом рапорт писал. К Судниковскому попал. Да, видно, понапрасну. Мало того, что по существу не разобрался, так еще и обругал меня: мол, чепуху пишу, отрываю его от серьезных, более важных дел.

— О чем ты писал?

— Понимаешь, граждане подсказали: Софа у разных забулдыжек золотые изделия, хрусталь, меха скупает. Но у меня же нет такой возможности, как у вас. Вот и написал на свою голову рапорт.

— А где сейчас твой рапорт?

— Я же сказал, у Судниковского.

— Слушай, Николай, сходи-ка ты к Судниковскому. Он сегодня как раз дежурит. Забери рапорт.