Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Работники милиции решили поговорить с гражданином, попросить его, чтобы он не волновался и молчал. Но они опоздали. Из купе доносился уже его громкий голос. Он ругал возвратившихся из ресторана Мельникова и Стельмаха.

— Жулики! — кричал он. — Я уже вызвал милицию. Вы же воры!

Делать было нечего. Пришлось вмешиваться и задерживать Мельникова и Стельмаха. Ляхов вспомнил, как он, вымучивая из себя улыбку, благодарил пассажира за бдительность.

Стельмах лежал на жестком топчане и думал. Глаза были открыты, и через зарешеченное небольшое квадратное окошко он смотрел в темное небо, усыпанное звездами. «Неужели на все придется смотреть только через решетку?» — спрашивал он сам себя и раскаивался. Вспомнил мать-старушку. Она еще, видимо, не знает о том, что он задержан. Но завтра уже ей об этом сообщат. Представил себе расстроенное болезненное лицо старой матери, грустные глаза, в которых скрывалась тревога. «Жаль ее! Что она хорошего видела? Ничего! А может, рассказать всю правду, все, что знаю? Вдруг не арестуют, оставят на свободе?» И тут же другой внутренний голос протестовал: «Нельзя. Многих людей потянешь, а от них не жди снисхождения, еще и убить могут...»

Стельмах не спал...

На следующий день Стельмаха доставили из КПЗ в районный отдел. Ляхов и Зеленяев решили, прежде чем приступить к допросу, поговорить с ним.

Стельмах, проведя бессонную ночь, выглядел усталым, разбитым. Его лихорадочно блестевшие глаза поочередно останавливались на каждом из работников милиции. Многое передумал Михаил за прошедшую ночь, но как себя вести, так и не решил.

Зеленяев не торопился с разговором. Он видел, что творится с парнем, и хотел, чтобы он сам сделал выбор. Для разговора с ним тема была подготовлена. Дома у Мельникова обнаружили большое количество деталей от часов и большую сумму денег. Обыск в квартире Стельмаха тоже дал кое-что. Можно было, как говорится, брать быка за рога. Но работникам милиции казалось, что в лице Стельмаха они встретили не матерого преступника, а человека, втянутого Мельниковым в это грязное дело. При встрече с людьми, подобными Стельмаху, у каждого оперативного работника, следователя возникает чувство неудовлетворенности собой, товарищами по работе, потому что недоглядели и позволили преступнику втянуть честного человека в грязь, заставить его пасть, потерять честь и достоинство. Да, это неприятный факт. Он-то и заставляет бороться за Стельмаха, пусть даже поступившего вопреки закону. Ведь на этом не кончилась его жизнь, и то, как сложится она в дальнейшем, во многом зависит и от них, сидящих сейчас в этом кабинете следователя и оперативного работника.

Тишину нарушил Зеленяев:

— Прежде чем приступить к записи ваших показаний, мы хотим еще раз ознакомить вас со статьей 37 Уголовного Кодекса Белорусской ССР. Эта статья называется «Обстоятельства, смягчающие ответственность». — И он протянул Уголовный Кодекс Стельмаху: — Прочтите, пожалуйста, и подумайте над этим. Впрочем, давайте почитаем вместе и подумаем, чем вы можете облегчить свою судьбу.

Он раскрыл кодекс и начал громко читать:

— Статья 37. При назначении наказания обстоятельствами, смягчающими ответственность, признаются: пункт первый: «Предотвращение виновным вредных последствий совершенного преступления, или добровольное возмещение нанесенного ущерба, или устранение причиненного вреда». Далее, пункт восьмой: «Чистосердечное раскаяние или явка с повинной». Я думаю, что это вам подходит. Правда, в ваших действиях нет явки с повинной, но остальное может быть. И, наконец, пункт девятый: «Активное способствование раскрытию преступления». Подходит это вам?

Стельмах опустил голову и молчал, глядя себе под ноги.

Зеленяев понимал, какая борьба идет сейчас в душе этого парня, и поэтому старался быть ненавязчивым. Он хотел, чтобы в этой борьбе победил разум. Специально сделал паузу, чтобы дать Стельмаху еще раз поразмыслить. И вот уловил момент, когда обвиняемый на секунду оторвал глаза от пола и окинул взглядом кабинет. «Надо начинать», — подумал следователь и заговорил:

— Ну, а теперь давайте разберемся в ваших действиях. Начнем с вопроса, что толкнуло вас на преступление? Нужда? Сколько вы получали в месяц?

— Сто сорок — сто пятьдесят рублей.

— Какая пенсия у вашей мамы?

— Шестьдесят шесть.

— Сколько человек в вашей семье?

— Двое: я и мама.

— Хватало вам на двоих двухсот рублей?

— Вполне.

— Так, может, вы поясните, что заставило вас пойти на преступление?

Стельмах, опустив голову, глухо произнес:

— Я и сам думал над этим, но ответа пока не нашел.

— Ну что же, давайте вместе подумаем. При каких обстоятельствах вы познакомились с Мельниковым?

— Он предложил мне замочить получку, я согласился, и мы пошли в ресторан.

— А кто платил в ресторане?

— Он. Я хотел, но Казимир не разрешил.

— Просил он вас о каком-нибудь, пусть незначительном, одолжении?

У Стельмаха как-то неожиданно вырвалось:

— Да, просил, чтобы я ему несколько десятков аксов принес. — И он тут же густо покраснел. Сам того не ожидая, начал говорить правду. А следователь, словно не замечая его замешательства, как бы советуясь со Стельмахом, продолжал беседу:

— Ну и вы, чувствуя себя перед ним должником за угощение, конечно же, принесли эти аксы?

— Да.

— А он отблагодарил вас за это?

«Откуда он это знает? — мелькнула у Стельмаха мысль. — Может, Казимир рассказал?» И он ответил утвердительно, рассказав при этом и как Казимир поставил за эту услугу бутылку, и как он незаметно оказался втянутым в преступление. Но потом неожиданно замолчал, терзая себя сомнениями — говорить или не говорить дальше.

А следователь продолжал:

— Значит, теперь уже мы с вами можем сделать вывод, что вы, в силу своей бесхарактерности, оказались под пятой мошенника. Мы подошли к главному. Ваша вина доказана как самим фактом задержания вас с похищенным, так и результатом обыска в вашей квартире. Взгляните сюда, и Зеленяев, подойдя к углу кабинета, откинул темно-зеленую накидку. Стельмах увидел все, что он так тщательно прятал дома. Глядя на все это, он опять вспомнил свою мать: «Как она, бедная, перенесла этот обыск?»

Зеленяев продолжал:

— Не стану от вас утаивать, мы не хотим, чтобы вы, уже раз оступившись в жизни, продолжали и дальше губить себя. Конечно, для нас важны ваши правдивые показания, но они нужны и для вас самого. Только переборов страх и ложное чувство товарищества, вы сможете найти в себе силы встать на правильный путь. Мы понимаем, что вас угнетает мысль, как отнесется к вашим правдивым показаниям Мельников. И мне бы хотелось, чтобы вы сами поняли, как он относится к вам. Ведь он использовал вашу неопытность и мягкость вашего характера для того, чтобы втянуть вас в преступную деятельность? Использовал. Не попадись вы ему на глаза, жили бы спокойно. И вот вы теперь думаете, как будете выглядеть в глазах того, кто толкнул вас в грязь! Подумайте над этим, Стельмах. Только хорошенько подумайте, критически отнеситесь к своему поведению. И я уверен, что вы найдете правильный выход. — Зеленяев замолчал, взял ручку и стал что-то писать. Прошла минута, вторая. В кабинете было тихо.

Стельмах думал: «Что делать? Послушаешь следователя, как будто он прав, вспомнишь Мельникова, Данилина и других — их жалко. Как быть?..»

Зеленяев закончил писать и, положив исписанный лист бумаги в ящик, спросил:

— Ну что, Михаил, начнем? — Он положил палец на кнопку магнитофона и выжидающе посмотрел на Стельмаха.

Тот глянул прямо в спокойные голубые глаза Зеленяева и решился.

— Да, начнем. — Опустив голову, добавил: — Вы правы, я должен сказать правду ради своей совести... и ради матери.

Зеленяев включил магнитофон.

Прошло несколько минут после того, как Стельмах подписал свои показания в протоколе допроса и вышел в сопровождении конвоя, а Зеленяев и Ляхов все еще сидели молча в кабинете. Каждый думал о своем. Первым заговорил Ляхов:

3
{"b":"577590","o":1}