В пустом зале, где находились автоматические камеры хранения, шла уборка. Две женщины-уборщицы неодобрительно посмотрели на прохожих мужчин, которые, оставляя мокрые следы на только что вымытом полу, прошли в самый дальний конец зала. Оставив чемоданы в камерах, они направились в зал ожидания, сели на свободную скамейку и стали думать, что делать дальше.

— Сколько мы в Минске торчать будем? — спросил Мхитарян.

— Думаю, что дня два-три. Надо закончить дело с Ароном да и встретиться с местными ребятами, они подготовили большую партию нужных мне деталей, я не хочу заставлять их рисковать и долго держать товар у себя.

— Так что, нам придется дожидаться приезда подруги Арона?

— Конечно, ведь она повезла четыреста пар моих часов и почти полную сумку деталей.

— Сколько тебе выпадет?

— Пятьдесят тысяч.

— Пятьдесят тысяч? Вот это да, и никакого риска!

— Ну это ты брось, — махнул рукой Абдураимов, — риска здесь больше, чем у тебя. Если меня возьмут, да еще со всеми моими судимостями, то вышка обеспечена. Потому, дорогой мой, нужно ухо держать востро. Нельзя допустить ни одного промаха. Ни одного! Понял?

— Это конечно. Но что сейчас делать будем, где переночуем?

«Старик» посмотрел на часы:

— Час. Конечно, неплохо бы поспать. Слушай, а ресторан еще работает?

— До двух часов.

— Пойдем поужинаем, на полный желудок лучше думается.

Мхитарян не возражал, и они направились в ресторан, расположенный в этом же здании на втором этаже.

В душе опытный Абдураимов надеялся не только выпить и перекусить, но найти человека, который мог их приютить. Таким человеком оказался швейцар. Он был изрядно пьян, толст и неповоротлив и сразу преобразился, когда понял со слов Абдураимова, что может неплохо подзаработать.

Хорошо поужинав и угостив коньяком швейцара, они вскоре шли к нему домой. Швейцар назвался Антоном. Жил он недалеко от вокзала в однокомнатной благоустроенной квартире.

Гостям он уступил свою кровать, а сам устроился на небольшом диванчике. Мхитарян очень не хотел ложиться спать рядом с Абдураимовым. «Воняет, как овца, дышит, как паровоз, а ты с ним рядом ложись!» — подумал он с отвращением. Но делать нечего: уж очень хотелось спать.

Мхитарян повернулся лицом к стенке и, прежде чем уснуть, подумал: «И что это за жизнь с этим «стариком»? Надо, пока не поздно, срываться. Интересно, где он прячет свои запасы, может, в сарае у Нюрки. Узнал бы сейчас этот старый хрыч, что я видел, как он туда лазил, то наверняка порешил бы меня».

У Абдураимова тоже далеко не лестные мысли были о Мхитаряие. Но не прошло и десяти минут, как по комнате разнесся их храп, и если бы постороннему человеку удалось взглянуть на них через час, то он увидел бы, что спят они обнявшись, словно отец с сыном...

Кустов был вконец расстроен. Еще бы, он неотрывно следил за домом, в который зашли Саидов и его напарник, даже не ушел, когда пришла смена, и на тебе! Саидов со своим дружком исчезли при самых загадочных обстоятельствах!

— Честное слово, я никуда не отлучался, — убеждал молодой оперативник своего начальника. — Как они в дом вошли, я тут же позвонил дежурному из телефона-автомата, расположенного рядом, и продолжал наблюдение.

Мирский знал, что Кустов старательный, дисциплинированный работник. Он не мог прозевать выхода из двора Саидова и его друга. Оставались два предположения: первое: Саидов с напарником затаились в доме; второе: ушли тайком, а это значит, что они почувствовали опасность. Мирский к вечеру, когда стало ясно, что здесь что-то не так, послал опытного сотрудника вместе с участковым инспектором с заданием обойти ряд домов, в том числе побывать и у Сидоренко. Участковый инспектор, пожилой капитан милиции, работал на этом участке давно. Он хорошо помнил те времена, когда домой к Нюрке приходилось заходить чуть ли не каждый день: то нужно было кого-то разыскать, задержать, проверить, то разобраться, какая компания прибыла к ней из другого города.

— Понимаешь, какая петрушка! — говорил он своему коллеге. — Потом вдруг как рукой сняло: перестала Нюрка пускать к себе всякую шваль. Через полгода контроль с ее квартиры сняли.

— А на что она живет?

— Небольшой садик у нее с огородом, имеет кое-какой доход. Говорила как-то, что ей родственники помогают, а кто именно, не назвала. Сказала, что не хочет себя в их глазах компрометировать. Вот ее дом. Тебя не будем представлять? Или сказать, что ты внештатный сотрудник?

— Если будет спрашивать, то скажешь, что внештатник, — ответил оперативный работник и пропустил участкового вперед.

Сидоренко была дома и встретила гостей с ухватом в руках.

— Что так гостей встречаете, Антоновна? — весело спросил участковый и поздоровался.

— А, это вы, Степан Семенович, я вас не узнала! Давненько вы ко мне не заходили, проходите, садитесь.

— Вот потому и зашел, что давненько не бывал. Ну как жизнь идет? Как здоровье?

— Спасибо. Какое уж тут может быть здоровье у старого и больного человека? Все хочу денег на телевизор скопить, да не получается. Родственники обещали сброситься, подарок ко дню рождения преподнести бедной, одинокой и больной старухе.

— А когда у вас день рождения?

— Через три недели. А что, тоже хотите подарок сделать?

— Если зайду, то сделаю, — пообещал участковый и спросил: — Говорят, квартирантов без прописки, Антоновна, начала держать?

— Кто? Я? Что вы, Степан Семенович! Никого я не держу, кто вам такое сказал?!

— Соседи говорят, что двоих мужчин пустила на квартиру.

— Ах, чтоб им глаза на лоб повылазили, этим соседям, — возмутилась хозяйка. — Я знаю, кто мог такое говорить. Это только Ластова Ленка могла. Трепло она! Ее бы языком да пол у меня подчищать.

— Подождите, подождите, Антоновна! Вы что же, хотите сказать, что и позавчера и вчера у вас посторонних не было?

— Посторонних? ...хм... ах, посторонних? Это вы имеете в виду двух мужиков, одного старого, другого молодого? Да, были, приехали, попросились переночевать, три рубля пообещали. Вот я и пустила, но они же вчера уехали. Так это их Ластова Ленка в квартиранты зачислила? Ну погоди ты, — старуха грозно помахала в сторону окна Ластовой кулаком. — Я до тебя еще доберусь!..

— Да подождите вы Ластову крыть, — перебил ее участковый. — Не она это сказала. Вы лучше скажите, кто эти гости, откуда приехали?

— Да кто их знает. Сижу я, значит, вечером одна. Скучно и муторно на душе, с горя выпить хочется. Слышу, стук в дверь. Глядь — входят двое: один — старый, другой — молодой. «Здрасьте, — говорят, — разрешите у вас переночевать, а то гостиницы битком набиты, мест нет, пристроиться негде».

Ну и пустила их. Дали мне трешку, и на том спасибо. А вчера ушли, кто они, откуда появились, ей-богу, не знаю.

Старуха для пущей убедительности попыталась перекреститься, но, очевидно, ни разу в жизни этого не делала. Подняла ко лбу сложенные в щепоть три пальца и тут же конфузливо опустила руку. Работники милиции видели, что от нее все равно ничего толкового не добьешься, заглянули в другую комнату и, попрощавшись, ушли.

Когда они приехали в отдел и начали докладывать о результатах посещения квартиры Нюрки, в кабинет вошли Карасев и Ильин. Их лица были хмурыми — ответ из Ташкента был неожиданным. Оказывается, паспорт на имя Саидова утрачен его владельцем при неизвестных обстоятельствах еще два года назад. Настоящий Саидов — инженер одного из ташкентских предприятий, никуда не выезжал, живет и трудится в этом же городе.

Начальник ОБХСС города Карасев держал в руках телеграмму и думал: «Кто же он, так называемый Саидов? Это сообщение еще раз подтверждает, что «старик» заслуживает самого пристального внимания. Выпустить его из Минска — значит потерять, если не навсегда, то, по крайней мере, надолго».

Карасев еще раз приказал усилить контроль за пунктами, где мог появиться преступник. Для того чтобы приступить к завершению операции по задержанию группы Мельникова и изъятию ценностей, было все готово. Но оставался «старик», человек, игравший, пожалуй, главную роль в этом воровском деле. Его приезд в Минск был как нельзя кстати, и воспользоваться этим случаем необходимо. Вот и приходится сейчас оперативникам ОБХСС быть на месте рыбака, ожидающего улова у заброшенной в воду сети. Представлял интерес и Каганович, который, должно быть, тоже играл немаловажную роль. Карасев попросил Ильина еще раз уточнить план операции и сообщил: