Пол наклонялся, и я начинала скользить по нему к выходу. Огромный шкаф, размерами напоминающий дом на кривым ножках, скользил тоже, и что самое страшное — в мою сторону, со скоростью куда большей, чем моя. Стены скособочились, потолок стремительно снижался, это кошмарное скольжение к выьходу, которого не бышо. Как сюда попала, не помню, а вот самое главное, что мне необходимо сделать, я знала, и это самое важное бышо главнее жизни и всего остального, что ей сопутствует. Шкаф надо поставить во что бы то ни стало. Я цепляюсь пальцами за скользящий пол, а он делает наклон еще круче, и вот опять скатываюсь к стене, где есть вход и нет высхода. Внутри не гаснет уверенность — если я поставлю шкаф на место, меня выпустят из этого кошмарного места. И вот снова начинаю ползти по скользкой поверхности, прикладыюая неимоверные усилия. Нарастает звук, очень противный звон, и вот он заполняет все мое сознание. Иссякли последние силы1 держаться в этом пространстве, я падаю в беспамятство... и просыпаюсь.

Вот, странные с нами интересности происходят! Казалось бы, спокойно спишь ночью. Тело отдыхает. Ни с кем не разговариваешь, ни на кого не смотришь, ни о чем не думаешь. Но после шести-восьми часов сна просыпаешься с ощущением разбитости, как будто бегал всю ночь с мешком кукурузы за плечами. И так бывает очень часто. После такого сна хочется отдохнуть часок, а не вскакивать, наспех проглотив чашку кое-как приготовленного кофе, и бежать на работу или еще по каким делам. И со временем начинаешь задумываться об этом. Тем более что не всегда же просыпаешься с такими ломками. Бывает, вспорхнешь с постели, как новенький мячик, и прыгаешь весь день, как заведенная. В такие дни все происходит, как в сказке, скоро и ладно. И люди кажутся добрыми и красивыми.

Что же происходит по ночам, когда я сплю? Кто или что влияет на мое самочувствие? Где же я брожу всю ночь, и почему так устаю? В каких местах и на каких планах бываю?

Сегодня еле-еле выпуталась из нитей сновидения. Мое сознание уже всплыло в реальность. Я слышала топот по лестницам. Маленькая девочка напевала знакомую песенку. Но чувства так завязли в путах сна. И они снова пытались поглотить мое сознание.

— Проснись, проснись, — твердила я себе, пока не просветлело в голове, и глаза легко открылись. Подумала, что по-свежему легко вспомню сон, но он ускользнул из воспоминаний.

— Перехитрю, обязательно перехитрю, — прошептала тому невидимому гиду, который каждую ночь заставляет вслепую следовать по его лабиринтам. Осторожно тонкой веточкой чувств касаюсь уже поблекшей нити сновидения.

Нить напряглась и заскользила прочь, втягиваясь в свое пространство. Я крепко закрыла глаза, с усилием направляясь в безмолвие, чтобы через этот коридор приблизиться к ускользающему сновидению. Облом! Не перехитрить. Не хитростью тут нужно брать, а знанием. А где его взять?

Те редкие книги о сновидениях, которые попадались мне, не помогли. Если они не были написаны теоретиками, которые никогда не изучали карту сновидения и не плутали по его лабиринтам, то были написаны на непонятном мне жаргоне. Я пыталась догадываться, что такое «первое внимание», «второе внимание». Это примерно как эскимосу объяснять, что такое апельсин. Гид тут нужен, проводник. А где его взять?

Ну, походила я по разным тусовкам, где крутые на вид парни рассказывали о путях сновидения. Прикольно одетые, все в наколках. Ну, паспорт видела, где вместо Пети Иванова было написано Беркут Хуанович. Они с загадочным видом снимали со стены шаманский бубен и били в него, в смысле камлали. Народу, который пришел повеселиться, это нравилось. Непонятно и необычно. Сунувшись в пару таких мест и не получив никаких ответов, перестала ловиться на такого рода объявления. Такой уж, видать, я ученик. По ученику и учителя попадаются.

Капля за каплей сны падали и скользили, приближаясь ко мне. Я успевала рассмотреть каплю сна, понять его игру и запомнить. Держа свои чувства взаперти и не давая им воли. Пронизать каплю сна. Потому что тогда она превратится в сновидение и утянет меня в себя. И я стану им. Начну кормить его своим вниманием, своим умом, любовью. И потеряюсь.

А так — со стороны наблюдаю, как за одной каплей следует другая, затем следующая, и так несчетное количество блестящих влекущих капель. Они скользили по сознанию, как по жирной туше огромного кита. Скатыюались вниз, возвращаясь в свой океан. А кит все плы1л и плы1л, наблюдая и запоминая всю последовательность разворачиваемым сно-игр предложений.

В моей реальности я периодически открывала глаза (тут, в человеческом теле), чтобы посмотреть на часы. И каждый раз их в поле зрения не оказывалось. Они тикали где-то в стороне, в коридоре. Поднимать и поворачивать голову я не стала, опасаясь потерять легкость и кайф от непогружения в сон. За эту ночь, много-много раз открывая глаза от ощущения бодрости, ждала утра. Казалось, ночь так долго-долго тянется.

— Я уже выспалась, значит, уже должно наступить утро.

Но оно так и не наступало. Часы мерно тикали, тишина разливалась по дому, все спали. Не было обычных голосов на кухне, капанья воды из-под крана. Стало понятно, что еще ночь. Еще не было и шести. Тело мое потребовало движения, и я встала с постели. Легкость была фантастическая. Душа пела от радости.

Я не погрузилась в сны этой ночью. Класс!

Была у меня давняя знакомая по художественной школе, Манюня. Знала рериховскую и другую околоэкстрасенсорную тусовку. Собственно, она и вывела меня на многих из них. Как-то раз она со своим приятелем Роем решила свести меня с некой ясновидящей и посмотреть, что из этого получится. Я тогда, как рекс, кидался на разных экстрасенсов, и посмотреть на это зрелище было всегда интересно. А Лера Манюне не понравилась — сильно умной показалась. Рой был заядлым ходоком по тусовкам психологов, и экстрасенсов тоже. Он и познакомил

Манюню с Лерой. Итак, Манюня выставила меня, а Рой — Леру. Нас пригласили в гости, как бы познакомиться друг с другом, а на самом деле посмотреть на схватку.

Я пришел, умный и важный, и Лера такая же. Надела кольца с рубинами на все пальцы и начала в разговоре водить ими у меня перед глазами. А из рубинов лучи по глазам хлещут, защищают хозяйку от моего проницательного взгляда. Но меня такой магией было не одурачить. Просек, что тетка интересная и кое в чем шарит. Разговора серьезного при зрителях не получилось, и схватка тоже не состоялась — так, похихикали и обменялись телефонами. А на следующий день я ей позвонил и напросился на консультацию к ней как к ясновидящей.

Посидели, поговорили. Какие-то интересные вещи она мне сказала и выдала пару терминов, от которых я пришел в полный восторг. Эти термины обычный народ вообще не употребляет в своей речи. Я, как сайентолог, их знал, но откуда они были известны ей? И она их не просто произносила, а использовала по смыслу и в контексте предложений. Я понял, что эта дама для меня просто настоящая находка, и надо с ней задружить покрепче. Не в смысле секса, а чтобы полезным для нее стать и денег за прием не платить. Потому что вопросов у меня накопилось много, а денег было мало и жалко отдавать. Я стал ей предлагать свою посильную помощь в решении мелких бытовых вопросов, и ее это устроило. Она давно разошлась с мужем, и ее дом требовал серьезного ремонта. Короче, без мужской руки там было уже не обойтись.

Так началась наша совместная работа по космосу. Новая информация потекла обширным потоком. Мы представляли два совершенно разных лагеря, направления которых не пересекались. И прежде чем был проложен мост между двумя разными описаниями реальности, прошло немало времени. Мне была известна одна часть Вселенной и ее истории, а ей — совершенно другая. Оставалось только терпеливо переваривать все новое знание и смотреть за тем, чтобы крыша от этих потоков новой информации не поехала. Так мы стали для людей официальными экстрасенсами. А на самом деле пробуждение для нас только начиналось. Я ее будил от иллюзии, убеждал, что мы сидим на тюремной планете, а она считала, что все хорошо, только надо себя исправить — качества свои. Что, мол, когда себя исправишь, то будет полный рай для тебя на Земле, и избавление от страданий придет само собой.