Рядом со мной был припаркован большой «паккард». Я высунулся из машины и скосил глаза на номерной знак. Когда уже я перестану совать нос в чужие дела и займусь своими? Я втянул голову в окно и заметил, что на меня смотрит высокая седая американка.

Вернулся Терри:

– Ну вот, все готово. Пора прощаться.

Я пожал протянутую руку. Терри держался почти молодцом, только выглядел смертельно усталым.

Я вытащил чемодан и поставил на пыльную щебенку. Терри сердито посмотрел на него.

– Я же говорил, мне он не нужен, – буркнул он.

– Внутри пинта превосходного бурбона. Пара пижам. Все новое. Не хочешь брать, снова сдай на хранение. Или выброси.

– Повторяю, мне он не нужен.

– И мне.

Внезапно он улыбнулся, подхватил чемодан и сжал мое плечо:

– Ладно, будь по-твоему. Запомни, что бы ни случилось, ты тут ни при чем. И ничего мне не должен. Мы несколько раз вместе выпивали, и я наговорил тебе кучу лишнего, только и всего. Да, в жестянке из-под кофе я оставил пять стодолларовых банкнот. Не сердись на меня.

– Напрасно.

– Мне не потратить и половины того, что у меня есть.

– Удачи, Терри.

Американцы начали подниматься по трапу. Из здания аэропорта вышел загорелый широколицый коротышка и принялся махать руками.

– Пора на посадку, – сказал я. – Я знаю, ты ее не убивал. Поэтому я здесь.

Терри вздрогнул, тело напряглось. Он отвернулся, затем снова посмотрел на меня.

– Прости, – тихо промолвил он, – но ты ошибаешься. Сейчас я медленно пойду к самолету – и у тебя будет время передумать.

Терри медленно шел к зданию аэропорта. Я смотрел ему вслед. Коротышка в дверях спокойно ждал. Кажется, его не слишком раздражала медлительность пассажира. Мексиканцы все такие. Коротышка с улыбкой похлопал чемодан по боку и посторонился. Терри скрылся внутри, а спустя несколько секунд вышел из противоположной двери и направился к самолету. У трапа Терри оглянулся. Не кивнул, не махнул мне рукой. Как и я ему. Он поднялся, и трап втянули внутрь.

Я сел в машину, завел мотор, дал задний ход и выехал со стоянки. Высокая седовласая женщина рядом со своим низеньким спутником махала платочком. Подняв пыльную бурю, «дуглас» медленно отъехал в конец поля и развернулся. Взревели моторы. Самолет начал медленно набирать скорость, за ним вилось пыльное облако.

Наконец «дуглас» оторвался от земли, и крылатый силуэт растворился в безоблачной синеве на юго-западе.

Затем я уехал. На границе никто на меня не взглянул, словно я был пустым местом.

Обратный путь показался мне бесконечным. Дорога из Тихуаны – одна из самых скучных в штате, а сам городишко – дыра. Местные спят и видят, как бы выкачать из проезжего доллар. Парнишка с громадными печальными глазами робко подходит к машине и выпрашивает десятицентовик – и тут же предлагает вам свою сестру, чтобы развлечься. Тихуана не Мексика. Приграничному городишке никогда не стать чем-то большим. Так порт всегда остается только портом. Взять Сан-Диего: одна из прекраснейших гаваней в мире – лишь причал для военных кораблей и рыбацких лодок. Ночью порт превращается в сказку, и нежнейшая зыбь бежит по воде, словно старуха мурлычет церковный гимн. Однако Марлоу пора домой – пересчитать ложки в буфете.

Дорога на север монотонна, как заунывная матросская песня. Город, за городом – холм, за холмом – пляж, снова город, снова холм, за которым еще один пляж.

Домой я вернулся в два часа пополудни. Меня поджидал темный седан без опознавательных знаков и красных огней. Правда, с двойной антенной, но такие ставят не только на полицейских машинах. Я успел подняться до середины лестницы, когда меня окликнули. Типичная парочка в стандартных пиджаках, они двигались с тяжеловесной ленцой, словно весь мир подобострастно притих в ожидании их указаний.

– Вы Марлоу? Есть разговор.

Один из них сунул мне в физиономию бляху – рассмотреть ее я все равно не успел бы. Этот тип вполне мог оказаться из санитарной инспекции. Седой, надменный. Его красавчик-партнер, высокий и подтянутый, производил впечатление костолома, причем образованного костолома. У обоих были внимательные и цепкие глаза – спокойные и холодные, высокомерные и пронзительные. Такие глаза копам вручают вместе с дипломом на выпускном вечере в полицейской школе.

– Сержант Грин, центральный убойный отдел. А это детектив Дейтон.

Я отпер дверь. Копы никогда не протянут тебе руки. Слишком много чести.

Они уселись в гостиной. Я открыл окно, впуская в комнату свежий воздух.

Начинал Грин.

– Вам знаком некий Терри Леннокс?

– Да, иногда выпивал с ним в баре. Он живет в Энсино, правда я там никогда не был. Женат на богачке.

– «Иногда», – повторил Грин. – Насколько часто?

– Сложно сказать. Раз в неделю, раз в месяц.

– Знакомы с его женой?

– Видел мельком – еще до того, как они поженились.

– Где и когда вы видели Леннокса в последний раз?

Я потянулся за трубкой и не спеша набил ее. Грин подался вперед. Его высокий партнер сидел неподвижно, держа на коленях ручку и блокнот с красным обрезом.

– Здесь я должен поинтересоваться, какого черта вы спрашиваете, и услышать в ответ, что вопросы тут задаю не я.

– Так отвечайте.

Я разжег трубку. Табак слегка отсырел. Мне пришлось повозиться и спалить по меньшей мере три спички.

– Времени у меня уйма, – заметил Грин, – хотя мы давно тут ошиваемся. Я жду, мистер. Мы знаем, кто вы такой. И мы тут не для того, чтобы нагулять аппетит перед обедом.

– Я просто задумался. Чаще всего мы ходили к «Виктору», реже – в «Зеленый фонарь» или в «Быка и медведя» – наверняка вам знаком этот бар в конце Стрипа, таверна в английском духе…

– Хватит вилять, – поморщился Грин.

– Так кого убили? – спросил я.

– Отвечайте на вопрос, Марлоу, – вступил в разговор Дейтон, его тон не допускал возражений. – Мы проводим стандартное расследование. Это все, что вам нужно знать.

Наверное, в последнее время я выдохся. Возможно, меня мучило смутное чувство вины. Но я возненавидел этого молодчика с первой секунды и без долгих размышлений с удовольствием заехал бы поганцу в челюсть.

– Да пошел ты, легавый. Нашел малолетку. Это просто курам на смех.

Грин хмыкнул. На лице Дейтона не дрогнул ни один мускул, но внезапно он как будто стал на десять лет старше и лет на двадцать злее. Он шумно засопел.

– Дейтон сдал экзамен на адвоката, – заметил Грин. – Его вокруг пальца не обведешь.

Я медленно встал, снял с полки Уголовный кодекс штата Калифорния и протянул Дейтону:

– Будьте так любезны, найдите тут статью, в которой говорится, что я обязан отвечать на ваши вопросы.

Внешне Дейтон был спокоен, но у него явно чесались кулаки. Он ждал подходящего момента, но, похоже, не был уверен, что напарник его прикроет.

– Каждый гражданин, – произнес он сурово и четко, – обязан сотрудничать с полицией, включая физические действия и дачу показаний, если предоставляемые им сведения не направлены против него.

– Вполне годится, чтобы запугивать простофиль, но в законе этого нет. Никто, нигде и ни при каких обстоятельствах не обязан свидетельствовать в полиции.

– Хватит! – Грин начал терять терпение, – у вас рыльце в пушку, вот вы и виляете. Сядьте. Жена Леннокса убита в гостевом доме в Энсино. Самого Леннокса и след простыл. Мы разыскиваем убийцу. Такое объяснение вас устраивает?

Я бросил книгу на кресло и вернулся на диван. Теперь от Грина меня отделял стол.

– Я-то тут при чем? Еще раз повторяю: я и близко не подходил к их дому.

Грин поглаживал себя по ляжкам и спокойно улыбался. Дейтон молча поедал меня глазами.

– Номер вашего телефона записан на отрывном календаре, который нашли в комнате Леннокса. Листок со вчерашней датой вырван, но цифры отпечатались на следующей странице. Мы не знаем, когда он звонил вам, не знаем, куда, когда и зачем он подался, но собираемся узнать.