Я покачал головой и вернулся к дому.

Красноглазый шофер все еще занимался «кадиллаком». Теперь, помыв его, он протирал большой замшевой тряпкой стекла и молдинги. Я подошел к нему.

– Ну как, досталось? – спросил он углом рта.

– Не говори. Еле ноги унес.

Он кивнул, продолжая насвистывать, как конюх, который чистит лошадь.

– Ты с ним поосторожнее, – сказал я. – Он вооружен. Или делает вид, что вооружен.

– Пистолет под рубашкой? – Шофер хмыкнул. – Брось ты!

– А кто этот Венниер? Чем он занимается?

Шофер выпрямился, повесил замшевую тряпку на дверцу и вытер руки полотенцем, которое теперь торчало у него из-за пояса.

– Женщинами, чем же еще! – сказал он.

– А с этой – не рискованно?

– Возможно, – согласился он. – Я бы не стал.

– Где он живет?

– Шерман-Оукс. Она туда к нему ездит. Доездится.

– Тебе когда-нибудь попадалась девушка по имени Линда Конквест? Высокая, темноволосая, красивая, раньше была эстрадной певицей.

– Ты, я смотрю, за два доллара многого хочешь, приятель.

– Где два, там и пять.

Он покачал головой:

– Не знаю такой. Не слыхал этого имени. Сюда много девиц ездит, в основном фифы всякие. Меня с ними не знакомят. – Он ухмыльнулся.

Я вынул бумажник и вложил трешку в его маленькую потную лапку. Трешку и свою визитную карточку.

– Люблю невысоких, крепко сбитых ребят, – сказал я. – Таким море по колено. Заходи как-нибудь.

– Можно. Спасибо. Линда Конквест, говоришь? Буду иметь в виду.

– Счастливо, – сказал я. – Как тебя зовут?

– Называют Плутом. Сам не знаю почему.

– Пока, Плут.

– Пока. Говоришь, он под рубашкой пушку носит? Никогда не поверю.

– Не знаю. Во всяком случае, руку под мышку сунул. Меня не за тем нанимали, чтобы с первым встречным перестреливаться.

– Да у него на рубашке всего две пуговицы сверху. Сам видел. Неделя пройдет, пока он свою пушку вынет. – Но в голосе Плута звучала тревога.

– Значит, блефовал, – отозвался я. – Если что-нибудь услышишь про Линду Конквест, дай знать – за мной не пропадет.

– Договорились, приятель.

Я зашагал к воротам по черной асфальтовой дорожке. А он стоял и скреб подбородок.

Я медленно ехал по улице, выискивая, где бы поставить машину. Решил на минуту подняться к себе в контору, а потом уже двигаться дальше в центр.

Метрах в десяти от моего дома, перед табачным магазином, от бровки отъехал «паккард». Я скользнул на его место, запер машину и вышел. И тут только заметил, что рядом стоит мой старый знакомый – двухместный автомобиль песочного цвета. Впрочем, вовсе не обязательно тот самый. Таких тысячи. Человека в шоколадной соломенной шляпе с желто-коричневой лентой ни в нем, ни рядом не было.

Я обошел машину спереди и заглянул внутрь. Пусто. На всякий случай записал на конверте номер машины и вошел к себе в подъезд. Ни в вестибюле, ни в коридоре наверху его не было.

Зашел в контору, поискал под дверью на полу почту, не нашел, промочил горло из «служебной» бутылки и вышел. Времени до трех часов оставалось в обрез.

Двухместный автомобиль песочного цвета по-прежнему торчал на стоянке против дома и по-прежнему пустовал. Я сел в свою машину, включил мотор и влился в поток транспорта.

Он догнал меня только на Вайн-стрит, после перекрестка с бульваром Сансет. Я ехал, улыбался и размышлял, где же он так ловко спрятался. Может, в соседней машине. Это не пришло мне в голову.

Я свернул на Третью улицу и поехал по ней в центр города. Двухместный все время держался от меня футах в трехстах. По Грэнд-стрит я доехал до Седьмой, свернул на нее, остановился на углу Олив-стрит, вышел купить совершенно ненужные мне сигареты и, не оборачиваясь, пошел по Седьмой улице на восток. На углу Спринг-стрит я вошел в отель «Метрополь», купил спичек в табачном киоске, напоминавшем по форме огромную подкову, и сел на старый, обитый кожей стул в холле.

Вскоре в холл вошел блондин в коричневом костюме, темных очках и знакомой уже шляпе и, мелькая между пальмами в кадках и лепными сводами, как ни в чем не бывало двинулся к табачному киоску. Купил пачку сигарет и, открывая ее, как бы невзначай повернулся к стойке спиной, чтобы окинуть холл своим орлиным взором.

Взял сдачу, отошел от стойки и сел у колонны. Надвинул шляпу на темные очки и, казалось, уснул с незажженной сигаретой во рту.

Я встал, подошел и сел на стул рядом. Покосился на него. Он не шевелился. С близкого расстояния лицо еще совсем юное, полное, розовое, на плохо выбритом подбородке светлая щетина. За темными очками быстро вздрагивают ресницы. Рука на колене сжалась и смяла брючину. На щеке под правым веком бородавка.

Я зажег спичку и поднес к его сигарете.

– Огня?

– О, благодарю, – очень удивившись, сказал он. Втянул в себя воздух и долго прикуривал. Я потушил спичку, бросил ее в урну и стал ждать.

Прежде чем заговорить, он несколько раз искоса взглянул на меня.

– Я вас уже где-то видел?

– В Пасадене, на Дрезден-авеню. Сегодня утром.

Щеки блондина еще больше порозовели. Он вздохнул.

– Олух я, – сказал он.

– Еще какой, – согласился я.

– А все из-за этой шляпы, – сказал он.

– И шляпы тоже, – сказал я. – Но и без шляпы тоже хорош.

– В этом городе трудно работать, – с грустью сказал он. – Пешком нельзя, на такси никаких денег не хватит, а собственной машины, когда надо, никогда нет под рукой. Вот и попадаешься на глаза.

– Вы бы еще ко мне в карман спрятались, – сказал я. – Вам что-то от меня надо или просто тренируетесь?

– Это я пытался понять, хорошо ли у вас котелок варит. Стоит с вами иметь дело или нет.

– Очень даже стоит, – заверил его я. – Котелок варит лучше некуда.

Он внимательно осмотрелся по сторонам – разве что под наши стулья не заглянул – и только тогда достал небольшой бумажник из свиной кожи. Извлек оттуда совершенно новенькую визитную карточку и вручил мне. Я прочел: «Джордж Энсон Филлипс. Частный детектив. Зенгер-билдинг, 212, Норт-Уилкокс-авеню, 1924, Голливуд». Ниже – номер телефона в Гленвью. В верхнем левом углу изображен открытый глаз с очень длинными ресницами и вздернутой от удивления бровью.

– Не годится, – сказал я, указывая на глаз. – Это эмблема Пинкертона. Они подадут на вас в суд.

– Да ладно, – отозвался он, – я им не конкурент.

Я поковырял карточку ногтем, попробовал ее на зуб и сунул в карман.

– Дать вам свою или вы уже собрали на меня досье?

– Я все про вас знаю, – сказал он. – Я был помощником шерифа в Вентуре, когда вы занимались делом Грегсона.

Грегсон был мошенником из Оклахома-Сити, за ним в течение двух лет по всем Соединенным Штатам охотилась одна из его жертв, пока наконец он со страху не пристрелил рабочего на заправочной станции, который принял его за своего знакомого. Давно это было.

– Что вы еще обо мне знаете?

– Я вспомнил ваше имя, когда увидел его сегодня утром под стеклом на водительском талоне. Поэтому, потеряв вас из виду по дороге в город, я без труда узнал ваш адрес. Хотел зайти поговорить, но решил, что не имею права выдавать своего клиента. Ну а сейчас просто не удержался.

Еще один чудак. Третий за сегодняшний день, не считая миссис Мердок, которая тоже вполне может оказаться той еще чудачкой.

Он снял очки, протер их, снова надел и опять осмотрелся по сторонам. А потом сказал:

– Вот я и подумал, почему бы нам не договориться. Объединить, так сказать, наши усилия. Я видел человека, который входил к вам в контору, и решил, что он ваш клиент.

– Вы знаете его?

– Я за ним слежу, – сказал он упавшим голосом. – И пока совершенно безуспешно.

– Что он вам сделал?

– Понимаете, я работаю на его жену.

– Развод?

Он внимательно огляделся и сказал вполголоса:

– Так она говорит, но я в этом не уверен.

– Они оба хотят развода, – сказал я. – И стараются уличить друг друга. Забавно, правда?