– Я говорила с мистером Морнингстаром. Полное имя – Элиша Морнингстар, его контора находится в Белфонт-билдинг на Девятой улице, в центре Лос-Анджелеса. Объяснила ему, что коллекция Мердока не продается, никогда не продавалась и – пока я жива – продаваться не будет, и выразила удивление, что он этого не знает. В ответ он что-то промямлил, а потом спросил, можно ли посмотреть монету. Я сказала: конечно нет. Он довольно сухо извинился и повесил трубку. Судя по голосу, он немолод. Тогда я пошла наверх посмотреть монету сама, чего я за последний год не делала ни разу. Но в запертом несгораемом шкафу монеты не оказалось.

Я промолчал. Она опять наполнила бокал и забарабанила толстыми пальцами по подлокотнику шезлонга,

– Можете себе представить, что мне пришло на ум в тот момент.

– Очевидно, звонок мистера Морнингстара. Кто-то предложил ему купить монету, а он знал либо догадывался, откуда она. Ведь монета как-никак антикварная.

– Такая монета – большая редкость. Да, вы правы. И я рассудила точно так же.

– Кто ее мог украсть? – спросил я.

– Любой из живущих в доме, причем без особого труда. Ключи у меня в сумке, а сумка валяется где попало. Ничего не стоило забрать ключи, открыть комнату и шкаф, а потом подложить их обратно. Постороннему сделать это нелегко, а из домашних монету мог украсть кто угодно.

– Понятно. Скажите, пожалуйста, миссис Мердок, как вы установили, что монету взяла именно невестка?

– Видите ли… вообще-то, улик у меня нет. Но я в этом убеждена. Три женщины из прислуги в доме уже очень давно, гораздо раньше, чем я вышла замуж за мистера Мердока, ведь это было всего семь лет назад. Садовник никогда в дом не заходит. Шофера я не держу: меня возят либо сын, либо секретарша. Сын монету не брал, во-первых, потому что он все-таки не настолько глуп, чтобы красть у собственной матери, а во-вторых, возьми он ее, ему ничего не стоило бы помешать моему разговору с Морнингстаром. Мисс Дэвис? Исключается! Не тот человек. Тихоня. Стало быть, Линда. Такие, как она, могут сделать это просто назло, я уже не говорю обо всем остальном. Сами знаете, что за народ в ночных клубах.

– Разный народ – как и везде, – отозвался я. – Значит, на взломщика не похоже? Нет, вряд ли, ведь только профессионал может незаметно выкрасть одну ценную монету. И все же, может быть, есть смысл осмотреть комнату?

Она выставила челюсть, жилы на шее вздулись как канаты.

– Я же сказала вам, мистер Марлоу, что дублон Брешера взяла моя невестка, миссис Лесли Мердок.

Я уставился на нее, а она – на меня. Взгляд у нее был тяжелый, как кирпичи на дорожке ее сада. Я отвел глаза и сказал:

– Предположим, так оно и есть, но что вы тогда хотите?

– Во-первых, монету. Во-вторых, развод для сына. И платить я ей по разводу не собираюсь. Полагаю, вы с этой процедурой знакомы.

Допила очередную порцию портвейна и грубо рассмеялась.

– Понаслышке, – сказал я. – Так, говорите, ваша невестка не оставила своего нового адреса. И вы понятия не имеете, куда она делась?

– Именно.

– Бесследно исчезла? Может, ваш сын что-то знает и не говорит вам. Надо будет повидать его.

Грубые черты ее большого серого лица огрубились еще больше.

– Мой сын ничего не знает. Не знает даже, что украден дублон. И хорошо, что не знает. Со временем дойдет очередь и до него. А пока оставим его в покое. Он сделает абсолютно все, что я захочу.

– Он не всегда был таким покладистым.

– Его брак, – с раздражением сказала она, – был результатом минутного увлечения. В дальнейшем он старался вести себя как джентльмен. На этот счет у меня нет сомнений.

– В Калифорнии, миссис Мердок, не бывает минутных увлечений.

– Молодой человек, вы хотите работать на меня или нет?

– Хочу, если от меня не будут ничего скрывать и дадут вести дело так, как я сочту нужным. И не хочу, если вы будете придумывать бесконечные правила и оговорки, которые только мешают и сбивают с толку.

– Это деликатное семейное дело, мистер Марлоу, – хрипло рассмеялась она, – и его надо вести с тактом.

– Если вы меня нанимаете, то можете рассчитывать на мой такт. Если же вы считаете, что я недостаточно тактичен, то, может, лучше вообще меня не нанимать? Вы ведь, насколько я понимаю, не хотите засадить вашу невестку за решетку? Простите за нетактичный вопрос.

Она побагровела и разинула пасть, собираясь завопить. Потом передумала, подняла бокал с портвейном и приняла очередную дозу своего «лекарства».

– Вы мне подходите, – сухо сказала она. – Жаль, что мы не встретились два года назад, до того как он на ней женился.

Я не вполне понял, что она хотела этим сказать, но вникать не стал. Она наклонилась, нашарила кнопку селектора и что-то прорычала в трубку.

Послышались шаги, и, опустив подбородок, словно опасаясь удара в челюсть, в комнату вбежала маленькая блондинка.

– Выпишите этому человеку чек на двести пятьдесят долларов, – рявкнула ей старая ведьма. – И помалкивайте об этом.

Девушка покраснела до корней волос.

– Вы же знаете, миссис Мердок, я никогда не говорю о ваших делах, – заблеяла она. – Никогда. Чтобы я когда-нибудь…

Опустила голову, повернулась и выбежала из комнаты. Когда она закрывала дверь, я посмотрел на нее. Губы дрожат, но в глазах бешенство.

– Мне понадобится фотография вашей невестки и кое-какие сведения о ней, – сказал я, когда дверь опять закрылась.

– Посмотрите в ящике стола. – Миссис Мердок повела рукой, и на ее толстом сером указательном пальце в полумраке вспыхнули кольца.

Я подошел к плетеному письменному столу, выдвинул единственный ящик и достал фотографию, которая в гордом одиночестве лежала на дне и смотрела на меня холодными темными глазами. Держа фотографию в руках, я опять сел и принялся ее разглядывать. Над крупным лбом темные распущенные волосы с нечетким пробором посередине. Широкий, невозмутимый наглый рот с вполне аппетитными губками. Правильной формы нос – не большой и не маленький. Довольно красивые черты лица. Чего-то этому лицу не хватало. Раньше бы сказали – породы, а теперь – даже не знаю, чего именно. Для ее возраста оно выглядело чересчур разумным и осмотрительным. Слишком многие зарились на это лицо, вот оно и стало таким настороженным. Но за настороженностью проглядывало простодушие маленькой девочки, которая до сих пор верит в Деда Мороза.

Я покачал головой и сунул карточку в карман, решив, что она не стоит таких умственных усилий, тем более в темноте.

Дверь открылась, вошла маленькая блондинка в полотняном платье с объемистой чековой книжкой и авторучкой и, подложив руку под книжку, дала миссис Мердок подписать чек. Потом, напряженно улыбаясь, выпрямилась, миссис Мердок резким движением указала ей на меня, и девушка, оторвав чек, вручила его мне. Порхнула к двери и выжидательно застыла. Поскольку дальнейших указаний не последовало, она опять бесшумно вышла и прикрыла за собой дверь.

Я помахал чеком, чтобы высохли чернила, сложил его и сжал в руке.

– Что вы можете рассказать мне про Линду?

– Пожалуй, ничего. Прежде чем выйти замуж за сына, она снимала квартиру вместе с одной актриской, Лоис Мэджик – то еще имечко[3]. Они работали в ночном клубе «Веселая долина», по шоссе за бульваром Вентура. Мой сын Лесли отлично знает это местечко. О семье Линды и ее происхождении мне ничего не известно. Как-то она обмолвилась, что родилась в Суксфоллсе. Надо думать, у нее были родители. Я не выясняла – не все ли мне равно.

Как же, не выясняла она! Я представил себе, как старуха с остервенением копается в родословной невестки, словно ищет глубоко зарытый клад.

– Вы не знаете адреса мисс Мэджик?

– Нет. И никогда не знала.

– Может, ваш сын знает? Или мисс Дэвис?

– Спрошу сына, когда он зайдет. Но только вряд ли он в курсе. Мисс Дэвис можете спросить сами. Она-то и подавно не знает.

– Ясно. С другими друзьями Линды вы не знакомы?