От лестницы вела широкая дорога. По обеим сторонам от неё на кованых подставках стояли полукруглые чаши. Внутри них алыми цветами полыхал огонь.

– Саламандры следят за тем, чтобы везде был свет, – объяснил Аллан. – Мы зажигаем огни.

– Невероятно… – выдохнула я, имея в виду всё и сразу.

Невероятно…

Было холодно. Или мне просто так казалось. Крепкая ладонь Аллана не давала потеряться, и я шла сквозь толпу, завороженно оглядываясь кругом. Люди повсюду, с разным цветом кожи и волос, но с одинаковыми бирюзовыми глазами, завидев нас с Алланом, тут же расступались подобно воде, огибающей преграду. Каменные своды пещеры нависали высоко над нашими головами, на них танцевали тени, порождаемые огненными языками, что вырастали из закоптившихся чаш. Всё здесь казалось древним и таинственным. Я будто спустилась из мира кошмаров в чей-то светлый сон. Это не могло быть правдой, не тогда, когда снаружи всё разваливалось на куски. Но рука Аллана сжимала мою всё так же крепко. Она была горячей, обжигала мне кожу, но я не жаловалась – благодаря этому всё выглядело реальным.

Мы шли по широкой улице. Эту дорогу будто выдолбили здесь, сметя скалы как песок, и всё свободное пространство было переполнено. Сколько людей… живых, здоровых, спасшихся… Как же давно я не встречала стольких людей в одном месте. То тут, то там я ловила на себе их взгляды. От этого становилось не по себе, каждая клетка тела кричала о желании спрятаться, убежать, снова остаться с собой один на один. Но я держалась, сама до сих пор не до конца понимая, зачем. То, что рассказывал мне Аллан, казалось бредом, сказкой, какую уже никому не расскажешь, ведь нигде уже не осталось детей. Но несмотря ни на что я верила в это, верила во всё. Потому что в словах Аллана Лайта нашла то единственное, ради чего можно было бы жить дальше – объяснение. Он стал первым человеком, рассказавшим мне, почему всё именно так, а не иначе. И он стал первым человеком, благодаря которому я поверила в то, что не зря всё ещё жива. Это было не напрасно.

Я следила, как его чёрные волосы шевелятся из-за сквозняка, и сама зябко куталась в кофту, надеясь, что быстро привыкну к здешней температуре. Люди с голубыми глазами всё так же окружали нас плотным кольцом, они, казалось, двигались вместе с нами. И я постаралась смириться с их взглядами, приняв их как часть этого места, как часть всего, с чем я встретилась за последнее время.

Аллан, невероятные вещи, что он мог сотворить, этот город, эти люди, моя жизнь… всё это спуталось вместе, и я пока не могла решить, смогу ли разделить все эти компоненты обратно, когда придёт время, и стоит ли мне вообще когда-либо это делать.

Дорога вела к широкой площади. Люди по мере нашего с Алланом продвижения рассредоточивались на ней, давая нам дорогу и образуя тем самым своеобразный живой коридор.

В конце концов, перед моими глазами предстало белоснежное здание, на вид вырезанное прямо из скалы. В его окнах, украшенных каменным кружевом, мерцали десятки свечей и факелов. К зданию вели широкие мраморные ступени, и самом верху, у высоких дверей, нас, кажется, уже ждали – я разглядела две невысокие фигуры, замершие там и терпеливо наблюдающие, как мы с моим спутником приближаемся к ним.

Неожиданно для себя мне стало понятно, что на протяжении всего времени, в течение которого мы пересекали площадь, на ней царила полнейшая тишина. Дышать сразу стало труднее, казалось, что я делаю это слишком громко. Стук шагов при подъёме меня оглушал.

Но вот ступени, наконец, кончились, и Аллан убрал свою руку, предварительно сжав мою ладонь чуть сильнее. Он подошёл к ожидающим нас элементарям.

Фигурами оказались две девушки. Первая – с длинными светлыми волосами и нежная, словно цветок, одета была в длинное платье со шлейфом из полупрозрачной розовой ткани, расшитое россыпью жемчужин. Плечо её украшал широкий малахитовый браслет из переплетающихся в лозе каменных листьев, с шеи на серебристой цепочке свисал изумрудный камень продолговатой формы, слабо блестящий в свете огней. Вторая девушка напоминала скорее воина, чем безобидный цветок. Её черные волосы были коротко подстрижены, а одежда, как и у Аллана, почти вся была из плотной податливой кожи: высокие, до колен, сапоги, брюки, корсет, перчатки без пальцев, защищающие ладони… На бёдрах у неё был повязан широкий пояс, с которого в ножнах по обеим сторонам свисали уже знакомые мне пустые рукояти, а также клинки со сверкающими металлическими лезвиями. Присмотревшись внимательнее, я заметила, что губы у неё были помечены татуировкой: два чёрных треугольника на нижней губе и один перевёрнутый – на верхней. Взгляд её бирюзовых, как и у остальных, глаз показался мне холодным, я ощутила неприкрытую опасность, исходящую от этой девушки.

Аллан остановился напротив них. Какое-то время все трое продолжали молчать, будто не могли найти слов. Площадь под нами тоже сохраняла полнейшую тишину, кажется, я не могла до конца осознать всю важность этого момента. Но потом светловолосая девушка, еле слышно выдохнув, наконец, заговорила:

– Рада, что фросты не растерзали тебя наверху.

Аллан рассмеялся, но смех его оборвался довольно быстро. Мельком он огляделся, будто искал кого-то, но затем снова перевёл взгляд на заговорившую с ним девушку.

– Сдаётся мне, вы все давно уже со мной попрощались. И что же, как справляется с делами моя «замена»?

Девушка неопределённо пожала плечами:

– В любом случае ты здесь и… – к моему ужасу, она, наконец, перевела взгляд за спину Аллана – на меня, – …как я вижу, вернулся не один.

Я нехотя сделала несколько шагов вперёд, вставая перед девушками рядом с Лайтом.

– Фэй, Айрис, – обратился он к ним, – это Роза. – На секунду он поджал губы, будто раздумывая, стоит ли говорить им то, что у него на уме, но потом, кажется, всё же решился: – Я думаю, что она – наша Спирит, – произнёс он, повысив голос так, чтобы его услышали не только те, кто стоял на вершине мраморных ступеней.

Как только эти слова слетели с его губ, площадь взорвалась возбуждённым шёпотом, тишина неожиданно прорвалась, и эхо прокатилось по воздуху, устремляясь ввысь.

– Думаю, лучше зайти внутрь, – обеспокоенно взглянув на толпу, предложила светловолосая девушка. – Сначала переговорим с глазу на глаз.

***

Все вчетвером мы зашли в здание, и как только тяжёлая дверь из резного дерева захлопнулась у меня за спиной, мои плечи настойчиво сжали две маленькие бледные руки – это была та светловолосая девушка – Фэй, как назвал её Аллан. Своим взглядом она попыталась поймать мой. Её глаза, разумеется, тоже были ярко-бирюзовыми и такими большими, что немного не подходили её кукольному лицу.

– Спирит? Это правда ты?! – воскликнула она звонко и отчаянно. Её голос отразился от высоких каменных стен, влага на них собиралась в капли и медленно стекала вниз.

Я, было, открыла рот, чтобы что-нибудь ответить, но в итоге закрыла его обратно. Мне нечего было сказать, я не хотела никого из них разочаровывать. Аллан ошибся. Вторая девушка стояла в стороне, предпочитая молчаливо сверлить меня взглядом. Будто ждала подвоха… или – как будто ей не требовались ответы, потому что она и так уже знала всё, что ей нужно было знать.

– Отпусти её, Фэй, – тихо, но настойчиво попросил Аллан, успокаивающе касаясь её предплечья. – Не знаю, как так получилось, но, кажется, она совсем ничего не помнит.

– Но… как же так… – Руки на моих плечах медленно разжались. Девушка смотрела растерянно. Вероятно, решив, что от меня ей ответов не дождаться, она повернулась к Аллану.

– Ты должен объясниться! – рассерженно воскликнула она. – Член Совета не должен себя так вести! Сначала ты начинаешь пропадать на поверхности, рискуя собой и подвергая опасности нас, затем вовсе перестаёшь показываться, а теперь ещё и… это! – она неопределённо всплеснула руками, не зная, что ещё сказать. Видимо, Аллан очень сильно её разозлил.