Я запланировал разговор с Искином на вечер, когда будут сделаны все основные дела, запланированные на этот день и можно будет пообщаться с этим, очень продвинутым, но совершенно не приспособленным к обычной жизни, разумом. Уединившись в одном из отсеков, где я знал, что есть выход интерфейса общения с разумом корабля, я всерьез наехал на Искина. Упрекая его, что он, учитывая только свои интересы, перекроил сознание Меробса так, что тот напоминает мне нашего паука, куда пошлют, туда и пойдет, что скажут, то и сделает, но никакой личной инициативы. Мне такой партнер кажется еще страшнее диверсанта. Ведь если ты по ошибке или в спешке дашь ему неправильное задание, то он выполнит его скрупулезно, но ни за что не станет анализировать правильность задания. Это меня пугает, да и как личность, он перестал существовать для меня. Теперь это кусок железа, обшитый тряпками. Ни одного неординарного поступка. Если я где-нибудь буду тонуть, то он не бросится спасать меня, а будет сидеть на берегу и ждать, когда я ему прикажу спасать меня, но для этого я должен описать всю процедуру спасения вплоть до момента, когда я смогу открыть глаза после реанимации моего организма. Пока я все это ему расскажу, то десять раз успею утонуть, или сгореть, или упасть с большой высоты. Короче он стал таким, что с ним страшно быть рядом. Предлагаю восстановить первоначальное состояние Меробса, затем подвергнуть анализу его электронную начинку и вычистить закладки его планеты. Если мы не обнаружим таковые, то ничего страшного, так как я думаю, что его планета долго не протянет, ее состояние уже перешло в разряд неуправляемого коллапса. Вскоре в рукаве будет висеть безжизненный шарик, на котором когда-нибудь, если он вырвется из этой ловушки, может возникнуть жизнь. Не в нем самом, а именно на нем.

Искин сопротивлялся, как мог. Его очень устраивал этот инфантильный, не на что не реагирующий помощник. Я пытался достучаться до разума Искина, давил на жалость и совесть, которые, похоже, вообще отсутствовали в искусственном интеллекте. Конечно, ведь у него, на первом месте эффективность, а все остальное не обязательно. Я убил на такое нытье два вечера, пока, наконец, Искин не сдался, но предупредил, что вставит в Меробса маячок и будет отслеживать все его перемещения по кораблю. Выяснилось, что восстанавливать придется из моей копии, так как Искин переписал все сохраненные бэкапы под умненького и послушненького, Меробса. Ущемление прав личности на лицо, но ничего не скажешь, как ни крути, а мы на территории Искина и он здесь хозяин.

Я притащил все диски с копией Меробса и мы приступили к восстановлению моего друга. Подсознательно я ощущал, что если оставить Меробса таким, какой он сейчас, то к конечной точке нашего путешествия я сам буду не лучше подправленной копии Меробса.

Наученный горьким опытом, я сразу выбрал диск, хранившийся в контейнере с маслом и, запустил восстановление моего друга и соратника по Планете Демиургов. Емкостные характеристики внутренних накопителей и памяти Меробса были несравненно ниже, чем у Искина, так что после удачного завершения восстановления Меробс тестировал себя не более чем пару минут. Я даже физически ощутил, что передо мной тот самый, настоящий Меробс. Он высказался в мой адрес, что я вырядился не по форме, а ведь нам еще предстоит проверить наши кустики, вдруг им не хватает воды или у них сломались веточки после прохождения экватора рукава. Я его успокоил, что как только он придет в себя, то мы сразу отправимся к кустам, а потом ему нужно будет показаться Искину, так как тот обещал проверить его электронику, не вылетело ли чего, ведь пересечение экватора рукава было достаточно импульсивным и на корабль обрушилось незнакомое нам излучение. Пока же Меробсу следует немного походить, проверить, как двигается все его тело и как работает его вычислительная система и система хранения информации. Меробс от нетерпения переступал своими лапами, так ему хотелось отправиться к нашим контейнерам с кустами, что он в конце моей речи просто прервал меня и позвал за собой, так как ему не терпится взглянуть на наши кустики.

Я не стал говорить ему, что куста тяжело перенесли прохождение экватора, кончики листьев порыжели, как осенью, с некоторых веток капал сок, как будто они переломились в этом месте. Я как мог, поливал их, взбрызгивал им листики, в общем, лечил, как мог. Меробс несся на всех своих четырех ногах, так что я едва поспевал за ним. Для себя я отметил, что координация его движений соответствует норме, то есть визуально я никакой разницы с тем, старым Меробсом не замечал, а вот он того Меробса, которого слепил Искин он отличался разительно. Нужно было подготовить меха к тому, что мы увидим в контейнерах с кустами. Я пытался начать разговор, но Меробс развил такую скорость, что я стал отставать от него. К нише, в которой мы спрятали наши кусты, я выскочил позже Меробса секунд на двадцать. Все же бегать на двух ногах несколько хуже, чем на четырех. Меробс застыл перед своим кустом и из его глаз, которые были наполовину искусственные, стекла слеза. Это было настолько поразительно, что все слова, которые я хотел ему сказать, вылетели у меня из головы. Я просто подошел к нему и обнял его за шею. Меня хватило только на то, чтобы прошептать, что я приложу все усилия, но спасу наши кустики от последствий того облучения, которому мы подверглись в нулевой точке перехода между вселенными. Самое главное, кустики не погибли сразу а, значит, их можно спасти. Меробс повернул ко мне свою мудрую башку и жалобно попросил постараться спасти хотя бы один кустик. Я клятвенно пообещал, что приложу все свои усилия для этого, кроме того мы попросим Искина проанализировать образцы веток, листьев и почвы. Может проблема кроется в том, что нам просто необходимо будет синтезировать какой-то недостающий сейчас элемент и добавить его в воду или в почву, а там уж кустик сам сможет получить желаемое естественным путем.

Я на глазах у Меробса снова взрыхлил землю в контейнерах и побрызгал водой на листочки. Нужно было показать ему, что делается все, для спасения любимых наших кустиков. Моробс очень внимательно проследил, как я обрабатываю землю, как брызгаю водой на листья. Он намекнул мне, что не мешало бы полить кустики водой, но я напомнил ему, что слишком много воды для растений тоже плохо, могут загнить их корни и тогда растение может погибнуть. Меробс выслушал меня очень внимательно, такое впечатление, что он забыл, что совсем недавно был восстановлен по своей копии из небытия. Для себя я решил, что на сегодня Меробсу достаточно стрессовых ситуаций. Пора вести его к Искину. Нужно, действительно, проверить всю электронную начинку меха на предмет шпионских закладок и программное обеспечение где, скорее всего, оставлены дыры для удаленного вторжения в личность Меробса. Предложил Меробсу отправиться к Искину, так как и он сам подвергся не менее сильному облучению, так что наш корабельный разум обследует его полностью.

2.30.

* * *

Мне нравилось, что два этих электронных квазиживых существа так трепетно относятся к тому, что они попали под какое-то, пока неизвестное нам, облучение, а я что, не был им облучен? У меня тоже могут начаться какие-нибудь изменения в организме, которые исправить будет не в пример сложнее, чем поменять пару элементов на какой-нибудь плате. Но меня в расчет не брали, все внимание Искина было сосредоточено на своем собственном электронном здоровье и на изменениях, произведенных в электронной начинке Меробса его прародительницей. На все эти манипуляции у Искина ушло два дня. Все это время я ходил как неприкаянный, мне казалось, что я опять получу тупую и безвольную куклу по имени Меробс. Чтобы немного успокоиться я занялся тренировкой своего тела. Вот тогда и выяснилось, что облучение моего тела не прошло бесследно. Я поднял традиционный вес на самодельной штанге, сделанной из какой-то пары колес. С нее я всегда начинал свою силовую тренировку, но в этот раз я просто не почувствовал вес штанги. Пришлось нацепить дополнительный вес, который я использовал в середине силовых упражнений, но и такой вес показался мне легким. Меня стал охватывать ужас, когда из глубины моего сознания до меня дошло успокаивающее сообщение Афродиты, что все нормально, просто когда мой организм пошел в разнос из-за незнакомого ни ей ни мне излучения, то она просто перенаправила его воздействие не на мои внутренние органы, а на мышечную и костную системы, так что я немного окреп и потяжелел. Эта новость немного ошарашила меня, но проверить это стоило, и я бросился к весам. Пружинные весы со стрелкой, были моей гордостью. Когда я стал их изготавливать, то Искин не мог понять, что я собираюсь сделать. Он пристально следил за моими манипуляциями с теми железками, которые я заказывал его синтезатору. Когда же все было собрано и готово к работе, то я просто встал на весы и сообщил Искину, что мой вес шестьдесят восемь с половиной килограммов. Искин выпал в осадок. Он переспросил, какой вес я ему сообщил, хотя его электронные мозги все запоминают с первого раза. Потом, выдержав паузу, поправил меня, что мой вес составляет шестьдесят восемь килограмм, шестьсот восемьдесят семь грамм и восемьсот сорок семь тысячных грамма. Остальные цифры можно отбросить, так как для биологических объектов высокая точность не нужна. Это он что, надо мной издевается. Я целую неделю бился над изготовлением этого приспособления, а он в любую секунду мог сообщить мне мой вес. Я уже собирался тогда обидеться на Искина, но потом понял, что это бессмысленно. Для него то что я делал лишено смысла, так как весь корабль нашпигован различными датчиками и он давно уже знает мой вес, мне нужно было просто спросить у него, а я занялся самодеятельностью, но ведь я сумел изготовить то, что мне было нужно, пусть и имеется погрешность, но ведь небольшая, и для меня сойдет. Все, с этого дня я решил принципиально не спрашивать у Искина мой вес, а взвешиваться на весах своего собственного изготовления. Этому электронному монстру легко рассуждать о том, что нужно создавать, а что нет. Но ведь я задействовал свой разум, чтобы мысленно создать то, что мне нужно сделать, потом воплотил все это, в материальном виде и у меня все получилось, так что пусть утрется своей электронной салфеткой, вытрет свою электронную слезу, выдавленную из его электронных глаз электронным смехом. Мне начихать, я, и только я создал свое детище, не будем вспоминать, что отдельные элементы были изготовлены с помощью синтезатора Искина, делались то они по моим эскизам. Эти воспоминания вихрем пронеслись в моей голове, а ноги уже вставали на весы. Да! Лучше бы я этого не делал. Весы были рассчитаны на вес порядка ста килограмм, а сейчас на полу валялось то , что когда-то было моей гордостью и называлось весами. Пружина не выдержала, а ограничитель стрелочного индикатора просто вывернуло из его посадочного места. Все. Мое произведение, мою гордость можно было выбросить в утилизатор. Придется идти на поклон к Искину, мне нужно было знать, какой же у меня вес. Эта информация нужна была мне даже просто ради безопасности, ведь я теперь мог что-то неосторожно раздавить. Я бросился к ближайшему интерфейсу общения с Искином и в лоб задал ему интересующий меня вопрос. Тот, казалось, от удивления похлопал ресницами и невинно спросил, зачем это мне нужно, ведь у меня теперь есть такой замечательный, изготовленный собственными руками, прибор. Я в сердцах рявкнул, что прибора уже нет, и потребовал ответ. По мне чувствовалось, что я взбесился. Искин, видимо, тоже это понял и протараторил, что мой вес на данный момент составляет сто тридцать девять килограмм, сто девяносто грамм и девяносто четыре сотых грамма.