Поздняя гостья По дождю-непогоде на ночном пароходе в дом приехала поздняя гостья. Мать поставила чаю, и обе, вздыхая, засиделись. Всю ночь не спалось им. А ребёнка жалели. Разбудить не хотели – и шептались невнятно, как ветер. А ребёнок в кровати обманул свою мати (Любят взрослых подслушивать дети). Что за гостья такая? И лицом-то какая? (Но без лампы они обходились). Что могла рассказать ей молчаливая мати? Что за тайны меж ними водились? Голос так и светился, утешаючи лился у неведомой странницы этой… И забылся ребёнок среди тёплых пелёнок до неспелого первого света. …Пробудясь, наблюдает: мать полы подметает, принялась за хозяйскую гору. Может, сон ему снился?.. Он бы правды добился, если б мог говорить он в ту пору. В годы волчьих оскалов, жизнь, кого ты ласкала, задубев в бесконечном мученье? Кто пришёл и послушал сиротинушку душу? Человек? Или ты – провиденье? Архангельская обл. «Сумасшедшая лошадь…» Сумасшедшая лошадь по городу носится с воплями. Опрокинула бабу, телегу и хлебный фургон… Сумасшедшая лошадь с глазами, едва не лопнувшими, от каких удирает, шальная, врагов и погонь? Что сломалось в ней, долготерпеньем отмеченной? Не с того же она… что недешев на рынке овёс?! Плачет, плачет слезьми, стонет стоном почти человеческим очумелая морда средь черного вихря волос. Не смотрите на горе! Уважьте однажды несчастную. То-то лошадь была – и горда и красива собой. Вскинься, вспыхни ещё Напоследок глазами пропавшими! Сумасшедшая лошадь, сегодня покончат с тобой. …Да увидишь луга, золотые края мать-и-мачехи, и сиреневый стебель, и сизый вечерний туман, и как скачут и носятся коники: девочки, мальчики, и трава, обнимая, шуршит и шуршит по ногам. Да услышишь, как твой жеребёнок-ребёнок восторженно ржёт и ржёт невозможного счастья мотив. Подойди же к нему! Ты не сбита ещё. Не стреножена. Ты среди голенастых, горластых дружков и подружек своих. Детский концерт в инвалидном доме В катанцах драных, саржевых формах, в галстуках с жеваными концами, какие мы куцые были, наверно. Но пусть и это останется с нами. …Нам было лучше… И мы давали детский концерт в инвалидном доме. Что ты читала? И как принимали? – всё отлетело куда-то. Кроме запаха бедствия, что, как обух, нас шибанул по носишкам трепетным… и как лежали калеки бок о бок… и мы с пионерским над ними лепетом. После концерта тебя стошнило, пропал аппетит даже к жмыху ворованному. И долго-долго ты силы копила и нежные чувства к миру терновому. И ты поняла, с чем Судьба обвенчала и что́ приказала зачать на соломе. …Тебе было лучше. И ты читала, читала опять в инвалидном доме. Ожидание снега
Белой крупкой, мелкой, хрупкой, падает снежок на холодные овраги, на болотные коряги, в поле на стожок. Небо выгнулось под тучей. Снегопад идёт могучий, Ванечка-дружок. Наметёт за ночку с неба по колено, может, снега, может, на вершок. Жить невесело без снега, как позавтракать без хлеба. Музыка не та. Рад-радёшенек, хохочет. Прокатиться с горки хочет Ваня-простота. Если души переселяются Когда я умру, пусть я буду собакой, большой и лохматой собакой-гулякой. Мне это нетрудно. Подумаешь, дело! – хвост нацепила да шкуру надела… А жить по-собачьи всегда я умела: молчать выразительно, скулить ночами, внушать человеческое очами, не класть где попало поганых горошин, протягивать лапу людям хорошим. Утица летела Утица летела через море-море, утица летела, от зимы бегла. Утица летела… Через горе-горе крестная дорога утицы легла. Где её подружки? Голо-одиноко. Не для одиноких этот жуткий путь. Негде в этом мире бури и мороки, некак в этом море сесть и отдохнуть. За тугой волною спрячется от ветра, несколько мгновений дух переведёт – и, другой волною до смерти огрета, ледяного сала досыта хлебнёт… То волна взлетела… То она взметнётся над кровавым морем, ужаса полна. Всё-таки летела!.. Сердце оборвётся, только вспомнит это. Смилуйся, Волна! |
