Де Монтевиль, сказав это, просящее посмотрел на Шарля, как будто ждал его одобрения. Шарль не знал, что сказать:

- Он возненавидел вас только за то, что вы более удачливы в любви?

Монтевиль отвел взгляд, несколько смутился, но все же ответил:

- Не все так просто…Жизель была не ровней нам. И мои предки, и предки де Тресси долгие века были близки к королям, а происхождение Жизель - только это между нами, Шарль - весьма туманно… мои родители любили ее, потому как она тоже росла с нами, но я не смел даже надеяться, что наш с нею брак они одобрят. Признайся я ей в своих чувствах, это принесло бы одни беды - так я считал тогда. Я хотел, как лучше, понимаете, Шарль?

О да, Шарль понимал. Не знал только, отчего из-за действий из лучших побуждений часто выходит взаимная ненависть и сплошные неприятности.

- Этьену было проще, - продолжал Монтевиль, - у него был титул, было наследство родителей, но не было их суровых наставлений и запретов. Он был свободен в выборе невесты, в отличие от меня. Кроме того, Этьен всегда отличался смелостью, независимостью… он не побоялся неодобрения общества и предложил Жизель стать его женой. Она согласилась. Я не осуждаю ее: она знала Этьена с детства, видела его любовь - а я упорно молчал о своих чувствах. Даже более того, был первым, кто поздравил их с помолвкой.

Они уехали в Париж, чтобы обвенчаться. В течение двух месяцев я боролся с собою, а однажды не выдержал и поехал за ними, чтобы отбить Жизель у своего брата. Я думал тогда только о том, что, если упущу эту женщину, то никогда себе этого не прощу. Жизель в тот же день расторгла помолвку с Этьеном, и мы обвенчались в маленькой церкви.

- А как же ваши родители? Они приняли Жизель?

Монтевиль криво улыбнулся:

- Пока мы росли, моя матушка любила приговаривать, что Жизель ей как родная дочь. Ставила нам с Этьеном в пример ее манеры, умение разговаривать, ее тягу к знаниям… Когда же я привез молодую жену в замок… я не думал, что матушка знает столько вариация слова «шлюха». Я был лишен крова и наследства, мне оставили только некоторое содержание. Маменька так и не простила меня до самой своей смерти. А отец, лишь умирая, призвал меня к себе и официально восстановил в правах.

- И все же вы поступили смело, борясь за счастье женщины, которую любили, - ответил Шарль. - Я восхищен этим… не каждый бы решился.

- Да, Жизель тоже постоянно мне это говорит, но… я предал друга. Вы, должно быть, понимаете, что де Тресси чувствовал, когда его свадьба расстроилась? Он тогда страшно разгневался, вызвал меня на дуэль, а потом сам же на нее не явился - так как был мертвецки пьян. После он выпросил место командующего одним из дивизионов и умчался сражаться за Франш-Конте [22]. Признаться, даже после того, как он нанял людей, чтобы убить меня, я все еще чувствую свою вину.

- Вы не правы, - упрямо покачал головой Шарль. - Хотя бы ради спокойствия вашей супруги вы должны доложить о произошедшем королю. Де Тресси не может остаться безнаказанным!

«И продолжать соблазнять дам», - добавил Шарль про себя.

Хотя сразу же убедил себя в том, что отношения де Тресси с Шарлоттой - какого бы рода эти отношения не были - здесь абсолютно не при чем.

- Это все уже не имеет значения, друг мой, - продолжил Монтевиль, - в пятницу мы с женой отбываем в наш родовой замок - подлечит мои раны.

- Вот как? - изумился Шарль. Отчего-то ему показалось, что Монтевиль хочет не столько подлечиться в замке, сколько желает сбежать от необходимости решить проблемы с де Тресси. - Я рад за вас.

- Чему здесь радоваться? - скривился в гримасе Монтевиль. - Я ненавижу деревню, а главным образом воспоминания, которые она вызывает… век бы не возвращался в тот замок, но Жизель его любит. Кроме того, действительно существует вероятность, что де Тресси подошлет убийц еще раз. Лучше действительно какое-то время пожить в Фонтенуа-ле-Шато. Ума не приложу, чем я стану там заниматься…

- Фонтенуа-ле-Шато? Это на севере, в Лотраингии? - оживился Шарль: - там же замечательные места! Я слышал, что в лесах у подножия Вогезов водится огромное количество оленей - можно знатно поохотиться.

- Да, места там славные. Вот только Жизель не приветствует охоту, а заниматься этим в одиночку - что за удовольствие?… - он вдруг с любопытством посмотрел на Шарля: - друг мой, а что, если вы погостите у нас, в Фонтенуа-ле-Шато? Мы бы поохотились вдоволь, а наши жены, я уверен, с удовольствием бы подружились. Как вы на это смотрите?

Признаться, Шарль смотрел на это с большим интересом. Он много читал о Лотарингии и мечтал побывать там, а сейчас был реальный шанс эту мечту осуществить. Кроме того, оставаться в Париже и каждый день опасаться встретиться с Шарлоттой или участвовать в нелепой погоне Жоржетты за маркизатом - эта перспектива его не радовала. И возвращаться в Шато-де-Руан не очень-то хотелось: сейчас, зимой, там, должно быть, невероятно уныло.

Шарлю очень хотелось принять предложение герцога, но… что скажет Жоржетта? Ох уж эта необходимость все решать с оглядкой на жену!

В то время, когда Шарль в очередной раз подсчитывал минусы своего женатого положения, его супруга продолжала сидеть в другом конце залы, обмахиваясь веером и утомленно поглядывая на танцующих. Жоржетта все еще сожалела, что с наследством ничего не вышло: ужасно обидно было возвращаться в Шато-де-Руан, зная, что они упустили свой единственный шанс разбогатеть.

И момент, когда Жоржетта в очередной раз горестно вздохнула, перед ней вдруг вырос мсье Госкар. Она даже не успела заметить, как тот подошел:

- Сударыня, если следующий танец у вас не занят, могу ли я рассчитывать на ваше расположение?

Жоржетта снизу вверх смотрела на его лицо и искала намек на шутку, издевку - на что угодно, что объясняло бы, с чего он вдруг подошел. Не ждала она от этого человека ничего хорошего. Стоило бы выдумать предлог для отказа, но так как ничего на ум не приходило, Жоржетта выдавила из себя:

- Да…

И он тут же отошел, не сказав больше ни слова. Жоржетта же принялась с удвоенной силой обмахиваться веером, потому как ее бросило в жар. Она никак не могла раскусить мсье Госкара: два раза они с Шарлем виделись с ним, и оба раза он поставил их в самое неприятное положение, какое только можно вообразить. Делал ли он это нарочно? Едва ли… Да и зачем ему это?

Что же тогда - он простачок, который, сам того не ведая, создает другим проблемы? Тоже не похоже: уж кто-кто, а он явно не так прост, как кажется. И его манеры - они превосходны, без преувеличений.

Кроме того, он… довольно недурен собой. Нет, это, конечно, не Шарль с его завораживающим мягким взглядом и профилем, словно бы срисованным со старинной монеты, но черты лица мсье Госкара были, безусловно, приятны, хоть и несколько грубоваты.

Заметив, однако, что искоса наблюдает за мсье Госкаром уже не первую минуту, Жоржетта опомнилась и отвернулась. Сам Госкар при этом не взглянул на приглашенную им даму ни разу - быть может, он вовсе забыл о танце? Пожалуй, это было бы лучше всего…

Но мсье Госкар не забыл. Как только музыка затихла, он любезно раскланялся с сударем, с которым разговаривал в это время, и направился к ней.

Им предстояло танцевать куранту. Что за невезение: лучше бы это была аллеманда или хоть ригодон, полные замысловатых движений. Куранта же - танец медленный, где пары, держась за руки, делают изящные па, во время которых сам Бог велел вести разговоры - уже заранее неприятные Жоржетте.

Собственно, она не ошиблась:

- Вам не идет этот цвет, - это было первое, что сказал Госкар, едва заиграла музыка. - Попробуйте лучше теплые оттенки на платья.

Жоржетта ответила не сразу. Право, она и сама догадывалась, что не умеет одеваться, но зачем же вот так говорить об этом вслух! Но она сделала вид, будто замечание ее ничуть не задело:

- Я посмотрю, вы очень разбираетесь в моде - общение с мадам де Виньи пошло вам на пользу.