Денис, спотыкаясь на ровном месте, подошел к стулу. Он чувствовал себя, как три года назад перед потерей девственности. В голове его мелькали тысячи разных мыслей, и ни одна не относилась к настоящему моменту и тому, что происходит. В животе возникла неприятная холодная тяжесть.
Он сел, не чувствуя под собой сиденья. Китаев сначала привязал к ножкам стула его щиколотки, потом к подлокотникам — запястья, два раза обмотал веревку вокруг талии и груди.
Ножки стула он со всех сторон прилепил скотчем к полу. Немного постоял, любуясь своей работой. Подал знак Кириленко. Тот занял позицию у камеры. Лиза стояла у мини-бара, держа в одной руке бокал мартини, в другой — сигарету. Ее блестящие глаза не отрывались от лица пленника. Тщетно пытаясь скрыть возбуждение, она облизнула губы.
Китаев вернулся к комоду. Достал из ящика черную маску с прорезями для глаз и рта и натянул ее на лицо. Потом взял массивный молоток с круглой головкой. Острая сторона головки заканчивалась двумя загнутыми клыками.
Денис наблюдал, как Китаев неспешно приближается к нему, поигрывая молотком, с таким ужасом, что он выражался в полнейшей внешней бесстрастности.
— Пожалуйста, — надтреснутым голосом сказал юноша. — Не надо. Я ничего не знаю.
— Посмотрим. — Китаев остановился возле стула так, чтобы не закрыться от камеры. Посмотрел на Кириленко. Тот прильнул глазом к объективу и поднял вверх руку со сложенными колечком большим и указательным пальцами.
Китаев кивнул.
— Начнем.
Он повернулся к Денису.
— Итак. Спрашиваю еще раз. Подумай хорошенько, прежде чем ответить. От кого Спирин узнал, что производство фильмов организовал Камышев? Скажи, парень. Одно имя. И мы тебя отпустим.
Прошло десять секунд. Денис смотрел прямо перед собой. Все его тело напряглось, веревки впились в тело, глаза словно остекленели.
— Ладно. — Китаев перехватил молоток поудобнее. — Сам напросился.
Двузубый острый конец молотка рассек воздух и опустился на коленную чашечку.
Денис даже не закричал, а взвыл. На целую минуту он превратился в животное, лишенное всех человеческих эмоций, способное испытывать только боль. Он не помнил, чтобы наслаждение или любовь хоть раз в жизни наполняли его с такой силой.
Пока юноша корчился от боли, как наколотое на раскаленную булавку насекомое, Китаев ходил вокруг стула, помахивая молотком и холодно рассчитывая, куда ударить в следующий раз.
— Спрашиваю в последний раз: кто слил информацию?
Молоток опустился на вторую коленную чашечку. Денис запрокинул голову. На лбу, как натянутые канаты, вздулись синие вены. По лицу градом катил пот.
— А-А-А! — заорал он. — БОЖЕ, БОЖЕ, БОЖЕ-Е-Е!
Лиза бесстрастно следила за его мучениями. Отпив из бокала, она со вздохом сказала:
— Прощай, мой мальчик! Конец тебе. Не удалось с тобой потрахаться.
Китаев повторил свой вопрос. Денис не отвечал. Только с шумом выдыхал воздух. Он не слышал, о чем его спрашивают.
— Ты явно не хочешь выйти отсюда живым, — покачал головой Китаев. — И уснуть в собственной постели. Что ж, я уважаю твое решение. Это твой выбор. Я не причем. Я дал тебе шанс. Ты им не воспользовался.
— Пожалуйста, — прошептал юноша. — Перестаньте.
— Нет, не перестану.
Китаев направился к комоду. Бросил молоток в ящик. Достал большой охотничий нож.
Увидев, что держит в руках Китаев, Денис закричал и начал извиваться всем телом, пытаясь ослабить веревки. Но они затягивались все туже.
— Видишь? — Китаев сунул под нос Денису лезвие ножа. — Я отрежу тебе палец. Потом выколю глаза. Потом, пожалуй, стоит приняться за ту твою часть, на которую недавно позарилась наша дорогая Лиза.
— О, давай! — закричала дорогая Лиза. — Прикольно! Я хочу посмотреть!
Китаев даже не взглянул на нее. Он явно умел сосредотачиваться.
Глаза его, холодно блестевшие в прорезях маски голубым пламенем, неподвижно уставились на Дениса.
— Всего этого можно избежать, — сказал он, — если ты позвонишь Спирину и передашь ему мои условия. Думай, парень. — Он всерьез рассчитывал, что в положении Дениса кто-то способен логично мыслить. — Я не шучу.
— Он не шутит! — закричала Лиза. — Он Скорпион по гороскопу! А я Рак!
Китаев поднял на нее глаза. Губы его сжались.
— Ты Тупая Блядь по гороскопу, — процедил он. — Заткнись и не мешай мне прикрывать жопу твоего муженька.
Лиза кисло улыбнулась и нагнулась, чтобы достать из мини-бара новую бутылку.
— У нас есть дрель, — продолжил Китаев. — Могу просверлить тебе зубы, а могу — череп. Что выбираешь?
— Лучше убейте вы меня, — прохрипел Денис, глядя в сторону. — Давайте закончим побыстрее.
— Что? — со смехом переспросил Китаев, переглядываясь с друзьями. — Парень, теперь тебе, действительно, лучше умереть. А если каким-то чудом выживешь — постарайся, чтобы твоя жена, и ни одна душа в мире, не узнала, что ты здесь сейчас ляпнул.
Денис опустил голову и закрыл глаза. Пришло равнодушие. Пусть с ним делают, что хотят. Он уже ощущал себя мертвым.
Китаев повернулся к Кириленко.
— Веди сюда щенка.
Денис вздрогнул. Поднял голову.
— Нет. Вы сейчас блефуете. Вы не тронете ребенка. Он нужен вам для съемок.
— Парень. Мы уже сняли тебя. Работаем с опережением графика, понимаешь? Мы с тобой еще не закончили, не надейся. Позже я тобой еще займусь. Но сначала поглядишь, что мы сделаем с пацаном. И, то, что мы с ним сделаем, будет на твоей совести.
Он шагнул в сторону кладовой.
— Ладно, ладно! — крикнул Денис. — Ваша взяла. Я… позвоню.
— Так-то лучше.
Китаев подал Кириленко знак прервать съемку. Достал мобильник Дениса. Нашел в списке контактов телефон Спирина. Нажал кнопку вызова и приложил мобильник к уху юноши.
Тот морщился и кусал губы, слушая длинные гудки.
«Ну же, Николай Андреевич. Возьмите трубку. Не ради меня, так хоть ради ребенка. Ради Маши».
Вызов оборвался.
Спирин сбросил звонок!
Денис испуганно взглянул на Китаева. Тот смотрел на дисплей мобильника так, словно аппарат был виноват во всех его жизненных невзгодах. Он снял маску. Лицо его выглядело старым и усталым.
— Так. Ладно. Сделаем небольшой перерыв. А потом пусть Камышев решает, что с тобой делать.
В это время мобильник в его руке заиграл мелодию. Китаев с Кириленко переглянулись. Первый взглянул на дисплей. Со странной улыбкой нажал кнопку приема вызова и приложил мобильник к уху Дениса.
— Это твоя мать, — сказал он. — Успокой ее.
Кириленко усмехнулся.
Денис, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, сказал в трубку:
— Да?
— Привет, сынок, — прозвучал в трубке искаженный, веселый и бодрый голос матери. — Как дела? Как ты живешь? Жив-здоров?
Денис, нервно мигая от того, что пытался контролировать звучание голоса, и постоянно ощущая затылком издевательский взгляд Китаева, ответил:
— Да. Почему ты звонишь на ночь глядя?
— Мне что-то неспокойно. Почему-то кажется, что ты попал в беду.
— Нет, нет. Все… нормально. Я как раз лечь спать собирался.
Он судорожно искал, что еще можно сказать. Но ничего не приходило в голову. И голос его, несмотря на все усилия, все же слегка дрожал и звучал глухо.
Мать, словно ей по сотовой связи передалось замешательство сына, неуверенно спросила:
— Как у тебя на личном фронте? С Настей встречаешься?
Денис закрыл глаза. О боже. Мать ведь ничего не знает.
— Да. — Он услышал сдавленный смех своих палачей. — Мы… виделись сегодня. — «Какая чудовищная ложь! Проклятье!». — У нас все идет нормально.
— Ну, слава богу. У тебя голос какой-то тихий. Ты не заболел?
— Нет. Как отец?
— Папа наш ремонтом наконец-то занялся. Забор новый будет ставить. Представляешь?
— Удивительно, — с наигранным интересом ответил Денис. — Один или с кем-то?
— Дядьку Сашу в помощники позвал. Ты кушал?
— Что? А, да. — «Мама, пожалуйста, сворачивай лавочку!».
