Эти объявления были развешаны по всему городу — на автобусных остановках, столбах, стенах домов. Одно даже висело на дереве. Я позвонила. Мне назначили собеседование.

Я пришла в назначенное время. Солидный офис, секретарша, ноутбук с принтером, ксерокс — все дела.

Собеседование проводили два мужика. Один лысый, с черной курчавой бородой, второй — тощий очкарик в пиджаке с заплатками на локтях. Они объяснили мне, что приехали из Москвы, и собираются снимать здесь кино. Лысый с бородой был продюсером, второй — сценарист и режиссер. Он потом признался мне, что окончил престижную киношколу. К ним приходили читать лекции самые маститые режиссеры современности. Вся съемочная группа была с его курса.

Что за кино, мне не сказали прямо, но я и так догадалась, когда сказали, что фильм будет длиться около пятидесяти минут, и там будут откровенные сцены.

Потом мне назвали расценки. Они были ниже венгерских. Но мне было все равно, чем заниматься. Я связалась с этим бизнесом только потому, что в моей жизни был тот случай. После того, что случилось, все мои попытки построить что-то светлое и хорошее неизменно проваливались. Зато, когда я ступала на путь порока, меня там всегда будто ждали с распростертыми объятиями! Будто сам Господь хотел, чтобы я пошла по скользкой дорожке.

Мое равнодушие меня и сгубило. Как и строгое воспитание. Порноиндустрия — символ всей Жизни. Она осыпает золотом грубых и тех, кто идет в нее по своей воле. Но тех, кто попадает туда без четкой цели, нежных сердцем (как сейчас любят говорить, «излишне нежных») — она губит.

Иногда мы ездили на съемки в Москву, но чаще снимали в Чернозерске. Содержали нас отнюдь не в царских условиях. Пару раз вообще оставили без гонорара.

Я помню первый съемочный день. Это было бы ужасно, если бы не было так смешно. Все снимали с одного дубля, свет поставили кое-как. Абсолютный непрофессионализм. Молодой парень занимался на диване любовью со мной и старой жирной теткой в чулках. Ей было, наверное, лет семьдесят. Морду она накрасила, как дешевая проститутка, а по всему телу были желтые пятна — по-моему, это склеротические бляшки или что-то в этом роде. Причем по сюжету парень должен был больше заниматься ею, а я там была как сбоку припека. Кошмар! И ведь кто-то же, думала я, будет это смотреть и мастурбировать. Я слышала, есть такие, любители старых жирных баб. Есть целый жанр в нашем искусстве специально для таких любителей. Называется «Толстушки». Или «Зрелые тетки с большими сиськами».

Второй эпизод принес мне успех. Он назывался «Парень продал свою девку». Снимались вместе с одним старшеклассником. По сюжету, мы женаты и снимаем квартиру, а денег, чтобы за нее заплатить, почему-то нет. И мой муж предлагает за деньги отдаться его однокурснику. Я сначала возмущаюсь, потом сдаюсь. На глазах у мужа однокурсник занимается со мной сексом, и под конец мне начинает нравиться, а мой муж, видя это, сникает, а в конце с униженным видом берет деньги.

Это была моя звездная роль. После я со смесью стыда и удовольствия читала отзывы в Интернете. «А девочка ничего, любит ласку. Я был бы не прочь с ней попрыгать»; «Да за такое надо Оскара давать!».

Одноклассницы мне завидовали. Теперь я тоже была КРУТАЯ. Никто надо мной не смеялся. Все вдруг начали обходиться со мной ласково, восхищались мной. А парни узнавали на улице и подмигивали.

Вся эта идиллия продолжалась около года. Потом я встретила Дениса, и моя жизнь снова наполнилась сомнениями и спорами с самой собой. Подушка вновь мокла от ночных слез. Если бы я знала, что встречу его, я бы никогда не стала этим заниматься. Я понимала, что должна уйти из бизнеса. Но не решалась сделать это, потому что Денис не делал мне предложения. Я не была в нем уверена.

И теперь решилась только потому, что в последние два месяца начали происходить странные вещи.

На квартирах, где проводили съемки, появлялись подозрительные люди. Они о чем-то переговаривались с режиссером и продюсером. Спорили, ругались. Однажды съемки прервали, и эти бандиты привели раздетых детей, долго их рассматривали вместе с режиссером. Говорили о деньгах.

Потом исчезла актриса, с которой я успела подружиться. Она сказала, что с нее хватит. Она не может больше работать в таких условиях. Никаких контрактов мы не подписывали, так что свою работу воспринимали как хобби. Никаких проблем возникнуть не могло.

Она спокойно объяснила все режиссеру. Он сказал, что вопросы решает продюсер. И впрямь. Продюсер всегда покрикивал на режиссера, а тот, как побитая собачонка, только выполнял приказы. Все как в большом кино. Продюсер согласился отпустить актрису при условии, что она отработает еще два полных съемочных дня. А потом отошел в угол и позвонил кому-то.

На следующий день она не пришла. И на следующий. А потом я прочла в газете, что ее нашли мертвой. Но обстоятельства ее смерти полиция скрывала. Я уверена, что это связано с детьми, которых при нас отбирали для съемок. Моя подруга имела неосторожность задавать про них вопросы. У меня хватало ума не лезть не в свое дело.

Я так поняла, что наш продюсер связался с людьми из криминального мира, и параллельно со съемками нашего «большого кино» занимается еще чем-то. Чем-то незаконным и опасным, о чем лучше не заикаться.

О чем лучше даже не думать.

И то, и другое спонсирует один и тот же человек — мне объяснили, что обычно так не делают. Однажды спонсор явился на съемки. Меня ему представили. Это был коротышка! Я стояла перед ним и заискивающе улыбалась, дрожа от ужаса. Смотрела на его ухмыляющуюся физиономию и вновь переживала боль, стыд, отчаяние. А он меня даже НЕ УЗНАЛ. Я для него была пустым местом. И тогда, и сейчас.

Нет, ноги моей больше там не будет! Завтра же я отправлюсь к продюсеру и освобожу себя. Нас. Мы с Денисом уедем отсюда и заживем счастливо. У нас будет свадьба, дети, мы будем самой красивой и любящей парой на свете. Жизнь обязательно возместит мне страдания, которые мне пришлось пережить. Я знаю — Бог есть. Неужели Он не нам не поможет?

Закончив читать, Денис некоторое время сидел с мрачным видом, глядя в одну точку.

— Я оставлю его себе, — сказал он наконец.

— Уверен, что стоит это делать?

— Уверен. У меня должно остаться на память о ней что-то, кроме фильмов, которые смотрят мои пьяные друзья со своими телками. — Денис провел рукой по волосам. — Господи, просто в голове не укладывается… Что теперь будем делать?

Спирин снова внимательно посмотрел на него.

— В последний раз напоминаю, что тебе не обязательно лезть в это дело. Это…

— Опасно для жизни, да, спасибо. Я понял. Не тупой. Только за последние два дня я кое-что понял. Вы видели железную дверь, которую поставила Людмила?

— Да.

— Она думала, эта дверь защитит ее семью от всех бед мира. Но ошиблась. Потому что защититься невозможно, хоть за семью замками прячься. Безопасности не существует.

Капитан кивнул и завел мотор.

— Значит, решено. Едем.

— Куда?

— В гости к моему хорошему знакомому.

По дороге Спирин сообщил Денису краткую информацию об этом человеке.

Его звали Виталий Васильевич Озеров. Он владел заводом по производству кваса, акционером нескольких других предприятий, в частности, строительной фирмы «Русская деревня». Также до 2010 года имел несколько коммерческих ларьков, через которые распространял порнографию. Его три раза пытались привлечь за распространение этой продукции, но всякий раз отпускали за недостаточностью улик — несмотря на то, что часть товара Озеров хранил у себя дома.

В 2003 году Виталий Васильевич баллотировался на выборах мэра города. Он организовал митинг в центральном городском парке, куда явился в компании двух пьяных проституток, одетых только в чулки и нижнее белье. Их головы украшали милицейские фуражки. Митинг разогнали, несмотря на протесты молодежи. Как раз тогда на Озерова завели второе уголовное дело, и ему пришлось отказаться от участия в выборах.