Я засмотрелась по сторонам и потерялась. Отпустила мамину руку. И осталась одна.

Но не испугалась. Чего здесь пугаться?

– Девочка, ты не потерялась? – стали меня спрашивать наперебой. – Может, тебе помочь?

– Нет, не потерялась, – сказала я. – Мне надо вон туда.

Я решила на лифте подняться на самый верх, откуда и вокзал видно, и город. Там люди гуляют и смотрят. В общем, я нисколечко не испугалась.

Сверху все видно. В одну сторону посмотришь – Новосибирск. В другую сторону посмотришь – вокзал. И купола в городе все-таки были. Только не для жилья, в них деревья росли. Федя сказал, что это специальные круглогодичные парки. Там всегда тепло, даже когда на улице холодно. Поэтому и деревья тоже специальные – всегда зеленые, тропические. Вот бы нам на остров такой парк!

А потом ко мне подошел человек в форме, приложил руку к фуражке и сказал:

– Вас зовут Софья?

– Софья, – сказала я.

– Сержант милиции Степан Субботин, – сказал он. – Товарищ Софья, вы знаете, что вас ищет мама? Разрешите вас проводить к ней?

Милиционер взял меня за руку и повел вниз. Мама увидела меня:

– Вот ты где! Ты куда пропала?!

– Я не пропала, – сказала я. – Я город смотрела.

– Первый раз в Новосибирске? – спросил милиционер.

– Дочка – в первый, – сказала мама. – Раз уж здесь оказались, то надо показать Почемучкиной Академгородок.

– Обязательно покажите, – сказал милиционер.

Потом мы отдыхали в комнате матери и ребенка. Я рисовала, а мама сидела в кресле и разговаривала с другими тетями. Там было много детей. А потом пришла воспитательница и стала с нами играть. А потом мама позвала меня, и мы пошли в гостиницу.

– Тебе понравилось играть? – спросила мама.

Я сказала, что понравилось.

– Надо было тебя в детский сад отдавать, – сказала мама. – Одичала ты у меня на острове.

– Я в университет хочу, – сказала я.

В дверь постучали. Мама умывалась и ничего не слышала. Я открыла дверь. На пороге стоял человек и улыбался. Он спросил:

– Кто заказывал такси на Дубровку?

– Мы в Академгородок заказывали, – сказала я и хотела закрыть дверь, но гость вошел. В руках он держал цветы.

– Тебя зовут Софья? – спросил он.

Тут вышла мама, взвизгнула и подскочила к гостю. Гость подхватил маму и закружил. Мы с Федей переглянулись, Федя мотнул хвостом. Мы с ним ничего не понимали.

– Твоя? – кивнул дядя на меня.

– Чья же еще? – сказала мама. – Софья Почемучкина.

– А почему вы обнимались? – спросила я.

– Потому что мы – однокашники, – сказал дядя. – Меня зовут Петр.

– Петр Первый, – сказала мама.

– Петр Первый был царем и давно умер, – сказала я.

– Типун тебе на язык, Софья Почемучкина, – сказал Петр. – Я не царь. Я – физик. Первый – это мое прозвище.

– Потому что ты всегда был первым, – сказала мама. – Красивые цветы! Постой, а ты здесь какими судьбами?

– Товарищей с конференции провожал и случайно увидел вас. Не смог сразу подойти, пока всех в автобусы рассаживал. А потом пришлось долго убеждать администратора, что мы с тобой старинные друзья и что я вовсе не собираюсь покушаться на личную жизнь постояльцев. Но вот я здесь! И не стыдно тебе? Почему не позвонила? Петр бы встретил, Петр бы вам все показал. Ну да ладно. Собирайтесь-одевайтесь.

У Петра был автомобиль. Он стоял рядом с гостиницей и заряжался. То есть из него торчал шнур, и он был подключен к розетке. Как чайник.

– Разрядился, – сказал Петр. – Древняя конструкция, конечно. Раритет. Сейчас ведь все с индукторами. Но ничего, поедем. Я вам Академгородок покажу.

Мы сели в машину и поехали.

Я думала, что Академгородок – это где живут одни академики. Важные такие. Ученые. А там оказалось полным-полно молодых людей. И ни одного академика.

– А где академики? – спросила я.

– Я – академик, – сказал Петр.

Академгородок оказался весь в лесу. По нему даже ездить нельзя, только ходить по тропинкам.

– Экология, – сказал Петр. – Сколько ты здесь не была?

– Как универ закончила, – сказала мама. – Ничего не узнаю.

А еще тут было полным-полно роботов. Больших, очень больших и маленьких. Маленькие убирали улицы. А большие и очень большие строили дома. И просто по тропинкам ходили.

– Институт роботехники забавляется, – сказал Петр. – Проверяет на нас, как сможет человек приспособиться к высокороботизированной среде.

Один из роботов стоял и продавал мороженое. В груди у него имелась дверца. Опускаешь монетку в прорезь, он открывает дверцу и достает эскимо. Или стаканчик. Денег у меня не оказалось, поэтому робот дал мне мороженое просто так.

– Попрошайка, – вздохнула мама.

А я и не просила. Я просто перед ним стояла и смотрела. Честно-честно!

– Я вам такое покажу, – сказал Петр. И палец к губам приложил. – Только пока никому не рассказывайте. Это чудо, что вы сегодня объявились.

Мы сидели в столовой и кушали. Столовая почему-то называлась «Под интегралом». Я осмотрела весь потолок, но никакого интеграла так и не увидела. Сначала мы взяли подносы и встали в очередь. Потом брали тарелки. Я хотела взять сладкие ватрушки, но мама поставила мне суп. И кашу. Но я все равно взяла ватрушки. А когда мы подошли к кассе, которая тоже оказалась роботом, то робот сказал:

– За девочку платить не надо. Дети до шестнадцати лет обслуживаются бесплатно.

– А можно я еще ватрушку возьму? – спросила я. И взяла.

– Попрошайкина, – сказала мама. – И что же ты нам покажешь, Петр? «Токамак»? Или «Глобус»?

– Прошедшая эпоха, каменный век, – сказал Петр. – Сколько мы с этими «Токамаками» возились, помнишь? В общем, ешьте быстрее и поедем. Такое пропустить нельзя.

Суп я не доела. Зато ватрушки все скушала. Мы сели в машину и поехали. Дорога поднималась вверх и вела над лесом. Внизу ходили по тропинкам люди. А мы ехали к высокому зданию. То есть я подумала, что это здание. Но до него мы не доехали. Остановились на площадке, где было много людей, машин и роботов. И все смотрели куда-то вверх.

– Как дела? – спросил Петр.

– Все идет в штатном режиме, Петр Семенович, – сказали ему хором люди в белых комбинезонах. На груди у них были нашиты солнышки с улыбками.

– У нас есть спецодежда для научных сотрудников младшего возраста? – спросил Петр. – Принесите, пожалуйста.

Я думала, что принесут комбинезон только маме, но и мне такой дали. И еще темные очки.

А мама забеспокоилась:

– Феде не повредит?

– Магнитный импульс экранируется, – сказал Петр. – У нас тут много аппаратуры. Ничего с ним не случится.

Тут все зашумели.

И стало так светло, что даже в очках хотелось зажмуриться. Но я не зажмурилась. Я смотрела. И увидела высоко над острым шпилем здания еще одно солнце. Оно было яркое и теплое.

И все стали хлопать в ладоши и толкать друг друга в плечи. И говорить:

– Вот мы и зажгли наше солнышко!

Меня кто-то подхватил под мышки и подбросил вверх. Я не испугалась. Новое солнышко светило в лицо. Было очень тепло.

Потом много всего случилось, так много, что вечером я уснула прямо на руках у Петра. А проснулась уже в кровати. То есть не проснулась. Потому что глаза открываться все равно не хотели. Но я все слышала, как Петр говорит маме:

– Не выдумывай. Самый обычный ребенок. У меня у сотрудника свой вундеркинд есть, так тот в десять лет интегралы как орешки щелкает.

– То интегралы, – говорит мама. – Здесь другое. Прямое воздействие на вероятность событий. Про погодную аномалию на Земле Санникова слыхал?

– Только не говори, что это тоже она. – Петр засмеялся. – У тебя какие-то суеверия пошли. Скажи еще: она наложением рук лечит. И то, что опыт наш сегодня удался, тоже она? И то, что я вас встретил? Постой… А не из-за этого вы с Юрой, хм, врозь живете?