Генрих слегка замялся.

- Вы хотите, чтобы это сделала Дина? - улыбнулся Всеволод. - она на речку ушла, купаться, хоть я ее и отговаривал. Ну давайте, не теряйте времени, чем раньше мы вас осмотрим, тем лучше.

Данзас выполнил просьбу медиков.

- Так... ничего опасного, считай царапина, просто сосудик задет, поэтому такое кровотечение, - Всеволод осматривал рану. - перевязочный пакет дай, - решительно сказал он Виталию. Ножом разрезав упаковку, он вынул оттуда ватно-марлевые 'подушки' и, развернув, наложил на рассеченную кожу.

- Черт! - не сдержался Генрих, когда Виталий стал обрабатывать ему рану йодом, прижав повязку к месту ранения. Через пару минут кровоточащий участок был туго забинтован. Данзас натянув 'ХБ', встал на ноги. - Не мешает, идти смогу. Где Борис Николаевич?

Всеволод оглядел его критически:

- Тебе бы противостолбнячную сыворотку, ходок! Полковник вышел, скоро будет.

Генрих задумался, но в этот момент распахнулась дверь и в комнату вошел Соловьев. Мгновенно оценив обстановку, он быстро подошел к Генриху.

- Хулиганишь? Может, и со мной попробуешь махнуться? - хмуро бросил он, а сам выразительно уставился на медиков. И было непонятно, кому он сделал вызов - то ли Данзасу, то ли тем, на кого уставился.

Виталий покачал головой и как-то сник, а Генрих молчал, переминаясь с ноги на ногу.

- Завтра, завтра... Все откладывается на завтра... - задумчиво произнес полковник. - Ладно. Пока всем отдыхать, а завтра подумаем о планах операции. - Он посмотрел на Генриха, который тихо ретировался.

Когда Данзас вышел из комнаты, полковник обратился к Всеволоду:

- Что ты обо всем этом думаешь?

Психолог ждал этого вопроса.

- Ну, если тебя и вправду интересует мое мнение, то я скажу следующее. Во-первых, судя по последним событиям, активная фаза операции начнется в ближайшие дни. Вся полученная свежая информация говорит об этом. Логично?

- Логично.

- Во-вторых, по своему опыту могу сказать, что он может подвести. Хороший профессионал, но он другой. Другой психотип, одиночка. Индивидуал.

- После сегодняшней разборки я тоже так подумал, - согласился Соловьев, подсев ближе.

- Вот и я думаю, что после выполнения задания надо от него избавиться. -Всеволод поднял вверх указательный палец. - Так что, Борис Николаевич, надо его использовать 'вслепую', пусть он знает как можно меньше.

- Мы не можем терять время. Да и он ничего не подозревает. А спец он высокого класса.

- Ты спросил мое мнение - я ответил. А решать все равно тебе - ты командир.

- Я подумаю над твоими словами, Всеволод.

- Ну, думай, думай, полковник. - доктор взял и положил на колени ноутбук, давая понять, что разговор закончен.

- Не стесняйтесь, Дина, идите сюда, - пробормотал Генрих, подойдя к девушке поближе, дистанция между ними составляла всего пару метров. Сам он, сняв обувь, зашел в реку и теперь стоял в воде, игриво протягивая девушке руки. - Раз уж я вас повстречал...

Девушка размышляла недолго и без каких-либо эмоций приняла объятие рук Генриха. Приняв драгоценную ношу, Данзас нарочито медленно двинулся к лагерю, с каждым шагом все крепче прижимая пахнущую рекой девушку к себе.

- Можешь обнять за шею, - уловил он. - Мне так будет удобнее нести. Ты что? - неожиданно взвился он, едва не уронив медсестру в реку. - Чего ты щиплешься?

- Ты же не удав, - спокойно ответила Дина, - а я не кролик. Что ты меня тискаешь? Больно. А пообедать тебе мною вряд ли получится.

- Я и не собирался, - презрительно фыркнул майор, - какой вздор... - Он опустил девушку на поросший травой берег и уселся около ее вещей.

- Ладно, иди к поляне, - махнула рукой Дроздецкая. - Я сейчас подойду, только оденусь. Поздно уже для купания, берега не видно, - добавила она и стала вытираться тонким полотенцем.

Потом Дина быстро натянула тканевые лосины и футболку, надела на ноги резиновые тапки и уселась рядом.

- Хорошо... - мягко протянул Генрих, глядя на черную воду. - Романтика...

- Только костер не разжигай, - предупредила Дина. - укры очень близко. Вечер и без костра на берегу был довольно романтичен. В темнеющем июньском небе зажглись первые звезды, манившие ввысь.

А когда Данзас стал насвистывать строчки песни Талькова '...Поручик Голицын, корнет Оболенский, налейте вина...', стало совсем уж душевно.

- Хорошо, - после некоторой паузы снова повторил Генрих. - Не хватает только гитары и бутылки вина.

- Звуки гитары привлекут ненужное внимание, - практично рассудила Дина, - а вино тут не подойдет...

Она вытащила из напоясной сумочки плоскую фляжку и отвинтив крышечку провозгласила тост:

- Давай за наш успех. Чтобы мы все сделали как надо. А уж потом можно будет посидеть и душевно.

- Что это?

- Спирт, медицинский, разбавленный.

- Ты все про работу, - поморщился Данзас, проглотив свою дозу жгучего напитка, - лучше бы о... - он сразу осекся под лезвием девичьего взгляда.

- Про работу, Генрих, про работу, - подтвердила старший лейтенант, отхлебнув еще один глоток. - иной раз валишься с ног от усталости, - продолжала Дроздецкая, - а надо продолжать помогать пациентам, хотя потом от них часто ничего не дождешься в ответ. Что касается тебя, мне кажется, что тебе не стоит ссориться с другими членами команды.

- Это почему же? - поинтересовался Генрих, сделав большой глоток. - Что я спускать такие вещи должен?

- Работа у них сложная, - ответила Дина. - Посуди сам. - Он закупорила фляжку, утерла рот рукой и взглянула на Данзаса. - постоянно с риском для жизни. И постоянные командировки в места боевых действий. Колоссальное нервно-психическое напряжение. Так?

- Так, - откликнулся Генрих.

- Поэтому у таких людей может быть иногда несколько неадекватная реакция, - развивала мысль Дроздецкая.

- И что? - пожал плечами Генрих.

- Ты стреляешь, дерешься, убиваешь, постоянно видишь смерть и кровь, - ответила Дина. - регулярно соприкасаешься, выполняешь тяжелую, грязную работу. Это очень нелегко. Подумай над этим, - посоветовала Дроздецкая, - поставь себя на их место.

- Что это у тебя, Дина? - с интересом поинтересовался Генрих, увидев в свете луны странный рисунок на предплечье девушки.

- Где? - ответила старший лейтенант, вытаскивая фляжку по второму заходу. - Вот здесь, - ткнул пальцем в предплечье девушки Генрих.

- О-о, это Шипе-Тотек, бог древних ацтеков... - задумчиво начала Дина. - бог, символизирующий обновление и перевоплощение, точнее перерождение, - поправилась она, выпив глоток, несколько секунд подумала и продолжила, словно на экзамене:

- Он изображался без кожи, потому что после того, как он сбрасывает с себя старую кожу, он появляется обновлённым, блестящим и золотистым богом. В его честь каждый год в начале весны приносили людей в жертву. У всех народов Центральной Америки существовал такой праздник с обрядом жертвоприношения Шипе-Тотеку, на котором жрецы, облачившись в кожу принесённого в жертву людей, торжественно танцевали вместе с воинами, захватившими пленных. Эти ритуалы символизируют перерождение земли.

-- А почему он тебя так привлек? И этого... Андрея тоже, - вспомнил татуировку на груди парня Данзас.

-- Потому что на войне перерождаешься, - без раздумий ответила Дина. - сбрасываешь старую кожу и облачаешься в новую. Как змея. Что я, что он. Мы вместе на войне стали другими.

-- Все-таки это чужеродное нам божество, - заметил Генрих.

-- Когда он в тебе, он не может быть чужд тебе. Если ты не оставляешь его, то и он не оставляет тебя, -- уклончиво ответила Дина.

-- А каким образом ты его не оставляешь?

- Когда-то я довольно углублено интересовалась богами Южной Америки, вообще Нового Света. Искала для себя что-нибудь интересное.

- И нашла? - поинтересовался Генрих.

- Да, - кивнула головой Дина. - а потом я нашла людей, думающих также как и я.

- Таких же любителей экзотики?