Ну, может быть…

Это я о Джулии.

Я сидел один в своей комнате — при свечах — и размышлял.

Винта разбудила несколько глубоко скрытых воспоминаний, выволокла их на свет.

В последнее время с Джулией мы виделись редко…

Впервые я встретил ее на лекциях по теоретической кибернетике. Виделись мы сначала время от времени — обычно в кафе после занятий или где-нибудь в похожей обстановке. Встречи становились все более частыми, и очень скоро отношения наши превратились в нечто очень серьезное.

А теперь все завершилось, как и началось, — только быстрее…

Я почувствовал ее руку на плече, когда выходил с пакетом продуктов из супермаркета. Я знал, что это именно она, и повернулся — но там никого не было. Буквально через пару секунд она окликнула меня с другой стороны автостоянки. Я подошел, сказал «привет», спросил, работает ли она в той же конторе, где и раньше. Джулия сказала — нет. Я вспомнил, что обычно она носила на цепочке маленькую серебряную пентаграмму. Подвеска могла висеть у нее под блузкой — скорее всего, так оно и было. Но тогда я, конечно, и не мог бы ее увидеть, но язык ее тела говорил, что она хочет, чтобы я увидел. Так что я решил не обращать на это внимания, и мы продолжали обмениваться пустыми фразами. Она отвергла приглашение пообедать и сходить в кино, хотя я говорил, что могу и подождать несколько дней.

— Что поделываешь? — поинтересовался я.

— Много учусь.

— Чему?

— Да так… разным вещам… Как-нибудь я тебя удивлю.

И снова, в который уже раз, я не просек — к нам подбежал излишне дружелюбный ирландский сеттер. Джулия положила ладонь ему на голову, сказала «сидеть» — и пес уселся. Он замер неподвижно, как статуя, да так и остался сидеть, когда мы ушли. Могу себе сейчас представить, что собачий скелет так и сидит там, возле выхода из супермаркета, словно образчик модернистской скульптуры…

А тогда все это не показалось мне чем-то заслуживающим внимания. Но в свете последующих событий…

В тот день мы катались верхом, я и Винта. Заметив утром мое растущее раздражение, Винта, должно быть, почувствовала, что пора слегка сменить обстановку. Очень верная мысль. Сразу после легкого ленча она предложила покататься по окрестностям, и я немедленно согласился. Мне нужно было еще немного времени, чтобы подумать — перед продолжением игры во взаимные вопросы и ответы. Что ж, погода хороша, окрестности — привлекательны…

Наш путь лежал по извилистой лесной тропинке, которая в конце концов вывела нас к северным холмам, откуда открывался вид на неровно и накрест расштрихованные земли — до полного солнцем моря. А небо полно было ветра, и облачных арок, и птиц… Винта, кажется, не намеревалась отправиться в какое-то конкретное место, и меня это вполне устраивало. Пока мы ехали, я вспомнил визит в винодельню в Напа-Вэлли, и, когда мы натянули поводья, чтобы дать лошадям отдохнуть, я спросил:

— А вино по бутылкам у вас разливают прямо в имении? Или это делают в городе? Или в самом Янтаре?

— Не знаю, — сказала Винта.

— Я думал, что ты выросла здесь.

— Я никогда не обращала внимания.

От замечания о замашках патрициев я удержался. Если она не шутила, было непонятно, как она могла проморгать такие вещи.

Впрочем, Винта заметила недоуменное выражение на моем лице и тут же добавила:

— По-разному бывает. Последние несколько лет я жила в городе и понятия не имею, где именно разливают по бутылкам вино сейчас.

Хорошая увертка — не придерешься. Я не собирался ловить ее на этом, но почувствовал, что неожиданно на что-то наткнулся. Это ощущение подкреплялось тем, что на этом Винта не остановилась. Она продолжала болтать о том, что вино рассылается по всей стране в больших бочонках — и зачастую так и продается. С другой стороны, существуют мелкие заказчики, которые хотят получать товар в бутылках… Через некоторое время я просто перестал слушать. С одной стороны, это говорила дочь виноторговца. С другой — я мог бы и сам придумать то же самое. И не проверишь. Такое впечатление, что она старалась подпудрить мне мозги и что-то скрыть. Но что?

— Спасибо, — сказал я, когда Винта сделала паузу, дабы перевести дух. Винта подарила мне странный взгляд, но намек поняла и продолжать не стала.

— Если все, что ты мне рассказала раньше, — правда, то ты должна говорить по-английски, — сказал я, перейдя на этот язык.

— Все, что я рассказала тебе, — правда, — отозвалась она на чистом английском.

— Где язык учила?

— На тени Земля, когда ты учился там.

— Не расскажешь ли, чем ты там занималась?

— У меня было особое поручение.

— Поручение твоего отца? Или поручение Короны?

— Лучше я промолчу. Это лучше, чем лгать.

— Ценю. Разумеется, я должен был сообразить.

Винта пожала плечами.

— Значит, ты была в Беркли? — спросил я.

Она замешкалась, но потом:

— Да.

— Не помню, чтобы встречал тебя там.

Винта снова пожала плечами. Мне хотелось сгрести ее в охапку и как следует встряхнуть. Вместо этого я сказал:

— Ты знала Мег Девлин. Ты сказала, что была в Нью-Йорке…

— По-моему, по вопросам ты вырвался далеко вперед…

— Не знал, что мы снова играем в ту же игру. Я полагал, что мы просто беседуем.

— Ладно, в таком случае — да.

— Ответь еще на один вопрос — и, кажется, я смогу тебе помочь.

Винта улыбнулась.

— Мне помощь не нужна. Если из нас двоих кто и нуждается в помощи, так это ты.

— Может, я все-таки попробую?

— Давай, спрашивай. Каждый раз, когда ты задаешь вопрос, я узнаю от тебя что-то полезное.

— Ты знала о наемниках Льюка. Ты и Нью-Мексико посещала?

— Да, бывала там.

— Спасибо, — сказал я.

— И это все?

— Все.

— Ты пришел к какому-то выводу?

— Может быть.

— Не скажешь ли, к какому?

Я улыбнулся и покачал головой.

Этим я и ограничился. Несколько окольных вопросов о ее делах, которые я задал по пути, убедили меня, что я заставил ее задуматься: о чем я могу догадываться и к каким выводам прийти. Хорошо. Я постановил, что огонек должен тлеть. Мне нужно было противопоставить что-то ее скрытности в тех вопросах, которые меня интересовали больше всего, — это подтолкнуло бы ее к полному обмену информацией. Кроме того, я уже пришел к одному нетривиальному заключению относительно нее. Заключение не было окончательным, но, если оно было верным, мне рано или поздно понадобятся ответы на остальные вопросы. Так что не так уж сильно я и блефовал.

Полдень вокруг нас был золотым, оранжевым, желтым, красным, с влажными осенними запахами в бодрящих ветерках. Небо глубокое и синее — совсем как некоторые камни…

Наверное, минут десять спустя я задал Винте совершенно нейтральный вопрос:

— Где здесь дорога на Янтарь?

— А ты не знаешь?

Я покачал головой.

— Никогда раньше не бывал в этих краях. Знаю только, что сюда есть дорога от Восточных Ворот.

— Да, — сказала она. — Чуть дальше на север, по-моему. Поехали, поищем.

Винта и я вернулись к дороге, по которой проехали чуть раньше, и свернули направо. Это казалось логичным. Я решил никак не комментировать ее неуверенность, хотя ожидал, что она вот-вот начнет намекать насчет предварительного согласования наших планов, чего я доселе избегал, — и я чувствовал, что ответил бы самым сокровенным ее чаяниям, если бы согласился и в дальнейшем извещать ее обо всех моих планах.

Проехав три четверти мили, мы добрались до перекрестка. Слева от дороги торчал невысокий каменный указатель, на котором означены были расстояние до Янтаря, расстояние до Бэйльпорта, расстояние до Бэйль-креста (поворот на восток) и до какого-то места с названием Мурн — если ехать прямо вперед.

— Что это за Мурн? — спросил я.

— Маленькая деревня с молочной фермой.

Можно было проверить, но для этого пришлось бы проехать шесть лиг.

— Ты что, собираешься возвращаться в Янтарь верхом? — спросила Винта.