«Половина всех обследованных рабочих заработала не более, чем по 307 долл. за минувший год. В этот расчет входят все наличные, полученные за работу в районе озера Окичоби и в других местах, с учетом всех случайных доходов. Почти четвертая часть рабочих заработала менее чем по 200 долл., а пять шестых — менее чем по 500 долл. в год. Только 2 % обследованных заработали более 800 долл. Так обстоит дело с одиночками. Каково же положение с семейными доходами? Средний доход белой семьи составил 455 долл.; 56 % семей заработали менее 500 дол.; 15 % — более 800 долл. Среди негритянских семей средний заработок составлял 384 долл.; 13 % семей заработали менее 200 долл.; 72 % — менее 500 долл. и только 5 % — более 800 долл. в год. Не нужно забывать, что из этих небольших заработков мигранту приходится нести расходы по переездам, платить в данном районе повышенную квартирную плату и приобретать продовольствие также по повышенным ценам».

Когда здесь наступают морозы — а это иногда бывает, — негры питаются мороженой капустой, мясом кроликов и рыбой, которую ловят на каналах.

Во время уборочной поры ежедневно по утрам тысячи рабочих толпятся на бирже труда в Белглейде, заполняя два квартала. Тут мужчины, женщины и дети всех возрастов, «одетые в фантастические подобия одежды; у многих на ногах самодельные обмотки из автомобильных камер, защищающие их от влажной почвы, по которой им приходится ползать весь день». Вот как описывает Бичер эту раннюю утреннюю картину:

«Вдоль тротуара выстроились грузовики плантаторов и подрядчиков. На грузовиках стоят негры-зазывалы и расхваливают на все лады прелести труда на той или иной плантации. Они объявляют, для сбора какого урожая — первого, второго или третьего — требуются рабочие руки и предлагают от 15 до 25 центов с корзины. Одного из этих зазывал зовут «Дублет», он умеет быстро заполнить грузовик. Когда наберется человек 60 и кажется, что больше сажать людей некуда, «Дублет» рычит: «Есть еще 15 мест! Лучшие поля в округе! Тучный урожай бобов! Первый сбор! Двадцать центов с корзины! Сюда, народ! Садись на грузовик процветания! Есть места еще для пятнадцати!» И действительно, туда втискиваются еще 15 человек. Борта затягиваются цепью, и грузовик отправляется в поле. В момент, когда грузовик трогается с места, еще несколько человек вскакивают на подножку, а «Дублет» уже стоит на другом, еще порожнем грузовике и рыкающим голосом расписывает прелести работы на другой плантации.

Иногда бывает трудно наполнить грузовик, и тогда некоторые грузовики уезжают почти порожними. Через некоторое время они возвращаются и со старшим вербовщиком во главе «прочесывают» улицы. Вербовщик всячески увещевает ехать с ним толпящихся на улице людей, которые пропьянствовали ночь и рано утром опоздали на биржу. Кое-кто из них отказывается ехать на работу. Иной раз негры молча, не двигаясь с места, засунув руки в карманы, слушают зазывания вербовщика, который едет от одной группы к другой.

Бывает и так, что, если нехватает рабочих рук, зовут на помощь полицию и силком наполняют грузовики рабочими. Люди, которых вербуют таким способом, конечно, не очень старательно трудятся. Один предприниматель сообщил государственному инспектору, что перестал обращаться к полиции за содействием в добывании рабочей силы потому, что, когда такую группу рабочих доставляли, наконец, на поле, приходилось 2–3 из них поколотить, чтобы заставить остальных приступить к работе; но и после этого люди больше притворялись, чем работали.

Впрочем, среди огромного большинства этих людей случаев систематического отказа не наблюдалось. В пору уборки урожая они каждый день в 6–7 час. утра едут с биржи труда на грузовиках тесно прижатые друг к другу. Практически нет надобности выезжать так рано, потому что работа в поле начинается не ранее 9–10 час., после того как высохнет роса на бобах. Но конкурентная борьба за рабочую силу носит настолько напряженный характер, что грузовики отправляются в путь уже на рассвете. В минувшем сезоне предприниматели района Белглейд пытались договориться о том, чтобы грузовики с рабочей силой не отправлялись до 7 час. утра. Однако это привело лишь к тому, что грузовики уже задолго до назначенного часа заполняются рабочими и стоят в ожидании сигнала. Ровно в 7 час. Раздается полицейский свисток и грузовики отправляются в путь. А людям попрежнему приходится целыми часами ждать на полях, чтобы приступить к сбору урожая. К концу дня им снова приходится ждать часами, пока грузовики закончат перевозку корзин с бобами на склад. Вербовщики и предприниматели, желающие закрепить за собой лучших рабочих, доставляют негров обратно на грузовиках. Иногда только в 9 час. вечера грузовик с рабочими и их детьми, еще слишком юными, чтобы участвовать в полевых работах, наконец, подкатывает к пункту расчета».

Вернувшись с полей, эти толпы людей, «страшные в своем невежестве и раздавленные нищетой», разбредаются по своим сараям и лачугам. «Жирный чернозем, — пишет Зора Харстон, — впитался в поры тела и кусает, как муравьи. В конце концов мест в жилищах уже нехватает, и тогда люди разводят большие костры, располагаясь вокруг них группами по 50–60 человек. Но даже им приходится платить деньги тому человеку, на чьей земле они спят. Он взимает плату за тепло костра так же, как взимают плату за комнату в гостинице». А в это время на расстоянии 50 км, в Майами, туристы, которые в одну ночь тратят больше, чем семьи этих батраков зарабатывают за месяц, начинают свой поход по ночным кабакам, предав забвению горе и нищету, скрывающиеся в окружающем мраке.

В конце мая один из батальонов этой армии, мигранты-батраки картофельных полей, отделяется от главных сил и выступает в длительный поход на север. 6–8 тыс. негров, по 30–50 человек на грузовик, следуют за фронтом картофельного урожая вдоль восточного побережья.

Приведем маршрут и расписание похода (обычно они двигаются по ночам) этих людей:

От Окичоби до графства Дэйд, с марта по апрель — 200 км.

От графства Дэйд до Гастингса, в течение мая — 560 км.

От Гастингса до Меггета в Южной Каролине, с 10 мая по 1 июня — 545 км.

От Меггета до Бэйборо в Северной Каролине, в течение мая и июня — 480 км.

От Бэйборо до Эксмора в Виргинии, с 1 по 20 июня — 385 км.

От Эксмора до Покомока в Мериленде, с 20 июня по 15 июля — 50 км.

От Покомока до Фрихолда в Нью-Джерси, с 15 июля по 10 августа — 320 км.

От Фрихолда до Лонг-Айленда в Нью-Порке, с 10 августа по 1 сентября — 110 км.

Обратный путь от Лонг-Айленда до Флориды — 2650 км.

Некоторые доходят до таких северных точек, как Арустук в штате Мэн. Подсчитано, что весь поход проделывают около 8 тыс. рабочих, на самом же деле в этом потоке участвует гораздо больше людей, вероятнее всего, тысяч пятнадцать.

Способ передвижения «картофельного батальона» описан членом промышленной комиссии штата Флорида Фредериком Смитом.

«Они едут, — пишет он, — в старых машинах, находящихся в пользовании уже от 5 до 15 лет. Такие машины пожирают огромное количество бензина и масла. Многие мигранты путешествуют в самодельных прицепах с крышей и стенками, другие везут с собой палатки и спальные мешки. Есть еще и такая группа людей, у которых нет ни автомобилей, ни прицепов, ни палаток. Они бредут по дорогам пешком, по возможности пользуясь попутным транспортом, или ездят «зайцами» на товарных поездах. Можно с полным основанием заявить, что сотни этих батраков доставляются владельцами автотранспорта на переполненных доотказа грузовиках, на которых мужчины, женщины и дети едут тесно прижатые друг к другу. Нередко видишь грузовик, который так переполнен, что люди могут только по очереди стоять или лежать. Никто не знает, долго ли им придется странствовать в таком положении, потому что зависит это от того, в каком пункте их завербовали».

Обычно наиболее скудные пожитки имеют негры, именно их преимущественно и везут на грузовиках в количестве от 30 до 50 человек на машину[166]. Так как вербовщик взимает плату за перевозку, он, конечно, непрочь набрать больше людей, чем нужно, и заполняет свой грузовик доотказа. Взимая с каждого батрака по 5–10 долл. за доставку из Флориды в Нью-Джерси, вербовшик может неплохо заработать на грузовике, нагруженном полусотней мигрантов.