Говорят, что с тех пор как над кентуккийцами нависла угроза голодной смерти и насильственного выселения, они стали хитрыми и мстительными; они стали страховать от огня свои лачуги, построенные собственными руками на арендованных клочках земли, и с тех пор пожары в селениях на болоте стали довольно частым явлением. За один день мы видели пепелища пяти таких пожаров. На территории всего этого массива плодороднейшей земли не встретишь ни одного приличного фермерского жилья, ничего, что напоминало бы о фермерском преуспевании. Из-за влажности почвы и воздуха трудно бороться с антисанитарными условиями жизни. Тут и там виднеются подобия колодцев. С наступлением зимних холодов на полях появляются унылые вооруженные мешками фигуры батраков, подбирающих осыпавшиеся зерна кукурузы и видом своим напоминающих городских старьевщиков, копошащихся на мусорных свалках.

Алджер превратился в «город привидений». Из всех окон батрацких лачуг, вытянувшихся вдоль улиц и линии железной дороги, глядят эти «привидения». Здесь стоят десятки унылых хижин, похожих одна на другую как две капли воды, напоминая собой рабочие поселки Пенсильвании или разоренные, обезлюдевшие шахтерские поселки Скотс-Рана в Западной Виргинии.

На окраине Макгафи стоит большое красивое здание. Нетрудно догадаться, что это и есть здание дирекции «Сайото лэнд К°». Ближе к городу начинаются ряды батрацких «жилищ», их тоже нетрудно узнать. Здесь, в этом плодороднейшем районе Огайо, после многих лет труда и борьбы, затраченных на осушение болот, не возникло ни одного сколько-нибудь приличного сельского поселения, а видна лишь куча беспорядочно построенных лачуг. Район этот обозначен на всех почвенных картах, как самый плодородный массив во всем штате.

В настоящее время на болоте насчитывается около 300 семей «белых бедняков», лишенных средств к существованию. Этот край теперь превратился для них в тупик, выхода из которого нет. По мере сокращения посевов лука уменьшается и возможность получения работы. Правда, батрацкий труд нужен для разных случайных сельскохозяйственных работ на болоте; вот почему еще и сейчас можно увидеть на полях «Сайото лэнд К°» людей, работающих группами по 40–50 человек. Все же большинство батрацких семей живет на пособие. В городе Мэрион, где сосредоточено 14 % всего населения графства Мэрион, с 1932 г. и по сей день 33 % смертности падает на туберкулез. В графстве Хардин с 1932 по 1934 г. было израсходовано 53 тыс. долл. на стационарное лечение больных туберкулезом, которым заболевали главным образом люди с болота. В 1938 г. в школе на болоте в одном только классе было выявлено 13 туберкулезных детей. В том же году в каждом из жилищ, расположенных вдоль дороги, ведущей к болоту, было выявлено не менее одного случая заболевания туберкулезом. «Люди на болоте, — пишет д-р Моор, — живут в неописуемо ужасных условиях».

Само собой разумеется, что семьи болотных батраков не владеют не только землей, но и никаким другим имуществом, даже самым плохоньким «рыдваном». Нищета среди них так велика, что их жизненный уровень даже ниже того минимума, который предусмотрен Администрацией по охране фермерского хозяйства, поэтому на них не распространяется система субсидий на восстановление и кредитование арендаторских ферм. Один болотный батрак рассказал нам, что, когда умерла его жена, владелец похоронного бюро, являющийся одновременно крупным местным землевладельцем, в течение 8 суток отказывался похоронить покойницу, пока расходы по похоронам не будут оплачены сполна. Когда вдовец дошел уже до полного отчаяния и не знал как быть дальше, он, наконец, получил от Администрации по охране фермерского хозяйства ссуду, значительную часть которой пришлось отдать владельцу похоронного бюро.

В числе свидетелей, прошедших перед комиссией Толана, был Трой Колдайрон, прибывший из Кентукки в район луковых плантаций в 1930 г. Подобно большинству своих земляков, он в конце концов «застрял» на болоте и получил лачугу, где и проживал со своей женой и 6 детьми. За это жилье он платил 3 долл. в месяц, но крыша протекала, уборной и умывальника не было, а свет проникал сквозь одно маленькое оконце. Даже в течение летнего сезона всей семье удавалось заработать лишь несколько долларов в день. Но компания, заявил Колдайрон, «нас не контрактует, так что приходится ловить момент, чтобы подработать». Детям, если была работа, за срезку лука платили по 5 центов с корзины[134]. Перед комиссией Толана выступили также супруги Джон и Анна Харт, которые вместе с 77 другими семьями прибыли в Виллард (штат Огайо) в поисках заработка на луковых плантациях «Огайо фармс К°», крупного фермерского акционерного общества по выращиванию лука, организованного по обычной плантаторской системе — с продовольственной лавкой компании, надсмотрщиками и всеми прочими атрибутами плантаторского хозяйства. В разгар зимы компания прикрыла продовольственную лавку, и люди остались без продовольствия. «Во всех семьях, — рассказывала Анна Харт комиссии, — дети были одеты в мешки из-под кофе — другой одежды не было»[135]. Несмотря на то, что в графстве Хардин нищенствует 300 безработных семей, а для работы на свекловичных полях доставляют мексиканских рабочих-мигрантов, местные плантаторы продолжают вербовать в Кентукки целые семьи для работы на болоте.

В настоящее время площадь свекловичных посевов в северо-западном Огайо расширяется. Сахарный завод в Финдлее, принадлежащий «Грейт лэйкс шугар К°», перерабатывает свеклу, выращиваемую в 8 близлежащих графствах. Постепенно расширяясь, свекловичные плантации простираются теперь на юг вплоть до болот в графстве Хардин. Параллельно с вытеснением лука свеклой мексиканцы вытесняют кентуккийцев. Бюро труда штата Огайо подсчитало, что в 1940 г. для работы на свекловичных плантациях из Техаса в Огайо было доставлено около 2600 мексиканцев, или приблизительно третья часть рабочей силы, необходимой для обработки нынешней площади свекловичных посевов в Огайо.

Появление рабочих-мексиканцев, конечно, не улучшило экономического положения безработных и обнищавших пришельцев из Кентукки. По этому поводу д-р Моор заявляет, что с привозом новой рабочей силы в этот район, «который и без того страдал от избытка рабочих рук», местным жителям стало крайне трудно получить работу. «С тех пор как в графстве Хардин и соседних графствах, — пишет д-р Моор, — стали разводить сахарную свеклу, акционерное общество сахарозаводчиков, которое скупает урожай на корню, стало применять труд мексиканских рабочих, доставляемых из Техаса. По идее эти рабочие представляют собой сугубо сезонный элемент и обязуются, в случае невозможности получить здесь постоянную работу, по окончании сезона вернуться в Техас. Число рабочих мексиканцев, — продолжает д-р Моор, — на свекловичных плантациях в графстве Хардин и южной части графства Хэнкок приблизительно равно числу людей, состоящих в системе Администрации общественных работ и проработавших лето 1938 г. на территории болота». Таким образом очевидно, что с появлением определенного количества мексиканских рабочих соответствующее количество местных рабочих перешло на пособие по безработице.

Однако мексиканцы составляют не более трети общего числа рабочих на свекловичных плантациях в Огайо. Остальные рабочие (около 4575 человек) в большинстве своем также вербуются за пределами штата. В отчете, составленном Администрацией по охране фермерского хозяйства, рассказывается о том, как вербуется рабочая сила для свекловичных плантаций в графстве Сенека. «Занимается этим специальное бюро в Детройте. Разъездной агент компании сахарозаводчиков отправляется в конце зимы или в начале весны в Детройт и поселяется там в районе, где проживают сезонники. Через «хозяйчиков», которые непосредственно занимаются вербовкой и получают за это плату от него, разъездной агент набирает нужное число батраков. Вся эта процедура весьма напоминает торговлю лошадьми на Западе». Большинство завербованных в Детройте рабочих составляют бельгийцы, поляки и венгры, которые в зимние месяцы заняты неполный рабочий день в качестве чернорабочих на промышленных предприятиях. Многие из них, прибыв на свекловичные плантации в качестве сезонных рабочих, по окончании сезона застряли на месте, поселились в окрестных городах и превратились в постоянную рабочую силу для свекловичных плантаций. Подобно кентуккийцам, эти люди превращаются в «бедствующие земледельческие семьи», так как поток мексиканцев, доставляемых из Техаса, с каждым годом растет.