В воскресенье вечером, 18 июня 1934 г. несколько сот батраков с луковых плантаций собрались в городке Макгафи и создали «Национальный союз сельскохозяйственных рабочих», вошедший в состав Американской федерации труда. Во главе союза стояли О’Делл, рабочий с луковых плантаций, и бывший уполномоченный профсоюза рабочих каменных карьеров Райзор. Было решено объявить на болоте всеобщую забастовку и потребовать твердой ставки в размере 35 центов в час и 8-часового рабочего дня. О’Делл был выбран председателем стачечного комитета, и на следующий день по всему району были расставлены пикеты. Уже через 3–4 дня союз насчитывал до 600 членов. Все они участвовали в забастовке, и все отчаянно бедствовали.

В этот период было произведено всестороннее обследование условий жизни рабочих на болоте. В номере журнала «Нейшн» от 12 сентября 1934 г. рассказывалось о том, что «заработки на болоте носят весьма непостоянный характер. Владельцы луковых плантаций предпочитают дешевый труд детей в возрасте от 9 до 14 лет, вследствие чего на долю взрослых членов семьи остается не больше 90 рабочих дней в году, причем труд их оплачивается не выше 12 центов в час. Наиболее трудоемкий процесс — прополка луковых посевов. Для этой цели пользуются ручными колесными сошками; следом за ними ползут на коленях рабочие, которые целыми днями копошатся в черной земле, вручную пропалывая посевы».

Там, где была введена издольщина, условия оказались еще хуже. «Теоретически, — писал корреспондент журнала «Нейшн», — урожай делится пополам, но на деле, в результате всевозможных начетов, арендатор остается к концу сезона с пустыми руками, едва сумев рассчитаться за аренду. В былые годы землевладелец сам нес расходы по обработке почвы, теперь за это взимают с арендатора до 12,5 долл. за акр». В октябре 1934 г. в журнале «Сэрвей» сообщалось, что заработная плата рабочих луковых плантаций снижена с 25 до 12,5 цента в час и «семьи рабочих живут в нетопленных лачугах с дырявыми крышами и без окон. Чтобы оплатить свое жилье, каждый рабочий должен, кроме участия в общих полевых работах, выращивать, по системе издольщины, лук на клочке земли возле своей лачуги». К моменту написания приведенных выше строк более 100 семей рабочих были выброшены из своих лачуг. Инспектора федеральной Администрации помощи[133] установили, что «типичное жилище» рабочего луковых плантаций представляет собой кое-как сколоченную деревянную неоштукатуренную лачугу с потрескавшимися стенами и жестяной кровлей, которая не защищает ни от зимних холодов, ни от летнего зноя. У многих женщин не было никакой обуви; три четверти всех семей каждую зиму переходили на пособие по безработице; никакой помощи не оказывалось роженицам (у 6 женщин, выбранных наугад из 20, за год до этого были мертворожденные дети или выкидыши); менее чем половине детей, населявших болото, удалось закончить лишь семь классов.

Как только вспыхнула забастовка, тотчас были приняты меры к отправке бастующих кентуккийцев на родину. Появились офицеры войск национальной гвардии штата Огайо; были назначены 54 помощника шерифа и привезены штрейкбрехеры. Но батраки с луковых плантаций оказались стойким народом. На все угрозы они отвечали коротко и решительно: «Назад не вернемся». Женщины вместе с мужьями участвовали в пикетах и гнали штрейкбрехеров с полей. Было издано судебное постановление, запрещавшее пикетирование, а за ним последовали массовые аресты. О’Делл был осужден по обвинению в неуважении к суду, когда же пикетчики пустили в ход камни, многих бастующих засудили по обвинению в насильственных действиях. Вскоре вместе с О’Деллом за решеткой очутилось 33 стачечника. Для устрашения пикетчиков на крышах луковых складов были размещены люди с винтовками и сформированы группы виджилянтов. И все же каждый день с утра пикетчики выходили на болото. 6 июля 1934 г. в Макгафи сгорел дотла склад лука, убытки были оценены в 40 тыс. долл. Когда штрейкбрехеры пытались на грузовиках проникнуть через строй пикетчиков, их забрасывали камнями, а автомобильные шины прокалывали ножами. На следующий день произошли крупные волнения и были произведены новые аресты. Стачечники пустили в ход самодельные бомбы, перерезали телефонные провода, подорвали мост, останавливали и опрокидывали машины на дорогах и подожгли один дом. Забастовка продолжалась весь июль и август. Атмосфера была накалена до предела, происходили массовые аресты. В ночь на 25 августа в дом мэра города Макгафи была брошена бомба. На О’Делла, который к этому моменту был освобожден из тюрьмы, натравили толпу в несколько сот штрейкбрехеров; они избили его, швырнули на грузовик, вывезли за пределы графства и бросили в поле. Но в ту же ночь он снова был дома под охраной стачечников. Журналист Лоуэлл Томас побывал у О’Делла и удостоверился в том, что тот был жестоко избит. По улицам болотных городков ринулся отряд из 500 виджилянтов, хватавших еще оставшихся на свободе «смутьянов». Представитель министерства труда, пытавшийся выступить посредником в этом конфликте, установил ряд весьма интересных фактов. Он подтвердил, например, что к моменту забастовки заработная плата, как правило, доставляла 12,5 цента в час; 53 % рабочих семей в среднем зарабатывали не более 250 долл. в год; 30 % площади земельного массива принадлежало трем акционерным обществам; к 1929 г. луковые плантации в этом районе, стоимость которых для исчисления налога была оценена в сумме 750 тыс. долл., приносили около 1 млн. долл. годового дохода.

Когда на полях появились новые рабочие, также завербованные в Кентукки, кое-кто из бастующих стал возвращаться на работу. Эта стачка, одна из самых ожесточенных в истории сельскохозяйственного пролетариата страны, к сентябрю окончилась. Многие рабочие семьи остались стойкими до конца и отказались вернуться на работу на прежних условиях. Те семьи, которые не принадлежали к оседлому населению района, были вынуждены уйти, так как им отказали в выдаче пособия по безработице, но и среди них нашлись люди, отказавшиеся выехать; тогда их взяли под стражу и на казенный счет переправили через реку Огайо на территорию штата Кентукки. Большинство этих людей больше не вернулось на болото. Стачечники из числа оседлых жителей Огайо прожили зиму на пособие, а с приходом весны уныло поплелись обратно на поля.

В официальном отчете указывалось, что «забастовка ознаменовала конец луковых плантаций». «Король лук» скончался в июне 1934 г. Из опасения дальнейших волнений среди рабочих и в связи с систематическим снижением урожайности владельцы луковых плантаций стали, начиная с 1934 г., сокращать посевную площадь. По мере превращения почвы из чистого чернозема в суглинок все большая площадь отводилась под картофель и свеклу.

Хотя дым сражения над болотом рассеялся и бомбы больше здесь не взрывались, но на этом еще не кончается повесть о батраках луковых полей. Еще и сейчас там насчитывается 250–300 семей, лишенных средств к существованию, а с организацией свекловичных плантаций здесь появились новые группы мигрантов — мексиканские батраки свекловичных полей из Техаса.

Я побывал в районе болот Сайото в декабре 1940 г. Эти бесконечные поля чернозема и суглинка, на которых не видно ни фермерских домов, ни прочих обычных атрибутов сельской жизни, весьма напоминают собой картину громадных плантаций салата и свеклы вокруг города Салинас в Калифорнии. Кое-где на территории владений «Сайото лэнд К°» разбросаны жалкие лачуги фермеров-арендаторов и батраков, с окнами, заделанными жестью вместо стекла, с ветхими дырявыми крышами, со стенами и потолками в сплошных трещинах. Вокруг этих жилищ грязь и мусор. Обитатели не имеют ни огородов, ни домашнего скота или птицы. Я побывал во многих из этих жилищ, таких же жалких, как хижины сезонных рабочих в Калифорнии. Квартирная плата составляет от 2,5 до 3,5 долл. в месяц. В одной такой лачуге в трех комнатках ютилось 23 человека. Часто встречаются в этом районе и «жилища на колесах» с непременным номером над входной дверцей, устроенные для мексиканских мигрантов, которые вытесняют кентуккийцев.