Одной из причин движения мигрантов на Северо-Запад послужила шумиха, поднятая вокруг проводимых в этом районе работ по освоению земель. Так, например, тогдашний министр внутренних дел Икес приветствовал эти работы как «разрешение» проблемы мигрантов. К сожалению, однако, для подобного заявления нет почти никакого основания. Осуществляемая в районе Гранд-Кули программа работ, именуемая «Гранд-Кули проджект», будет закончена не ранее 1960 г. В то же время между 1935 и 1940 гг. на Северо-Запад прибыло больше семей, чем можно будет разместить на фермах во всем бассейне реки Колумбии даже после полного развития этого района. Бюро по организации поселений заявило, что получило в 10 раз больше заявлений с просьбами о предоставлении ферм, чем оно могло бы удовлетворить. Согласно подсчетам руководителей «Гранд-Кули проджект» поселенцы должны будут уплатить 3 тыс. долл. наличными для того, чтобы получить 80 акров орошаемой земли. Помимо стоимости земли, будущие фермеры должны будут выплачивать от 85 до 100 долл. с акра за строительство ирригационных сооружений. В настоящее время нет ни одной кредитующей организации — государственной или частной, — которая готова была бы взять на себя финансовые расходы, связанные с расселением обездоленных мигрантских фермерских семей на участках, подготовляемых для поселения в районе Гранд-Кули.

Фермеры, переселяющиеся с Великих равнин, с самого начала оказываются в невыгодном положении в той новой среде, которую они находят на Северо-Западе. Они привыкли не к интенсивному, а к экстенсивному богарному земледелию и почти ничего не знают о возделывании поливных культур. Им трудно приспособиться к выращиванию на мелких земельных участках культур, требующих особого ухода. В этой новой обстановке они не всегда могут правильно судить о качествах земли. «Деревья, зеленая растительность и обильные дожди вводят в заблуждение жителя равнин, который ранее терпел неудачи главным образом из-за отсутствия достаточного количества осадков». Даже в тех случаях, когда мигранты пытаются дополнить свое натуральное сельское хозяйство побочной работой на стороне, они также оказываются в невыгодном положении. Рыболовство и лесоводство — новое для них дело. При обработке земли их не только часто вводит в заблуждение почва, качество которой на Северо-Западе исключительно неравномерно, но они также не знают, как рассчитать стоимость ирригации и мелиорации. Все это приводит к тому, что в бедствующих районах земли быстро переходят из рук в руки; один мигрант уступает место другому, ранее прибывшие дают место новой жертве. Резюмируя положение в сельском хозяйстве Северо-Запада, Совет тихоокеанского северо — западного района вынужден был заявить следующее: «Многие из тех, кому вначале удавалось достигнуть успеха, в конечном счете терпели неудачу, и около половины поселившихся в сельских районах уже оказались вынужденными обратиться к властям штата за помощью».

В настоящее время следы «вторжения» мигрантов можно найти на всем Северо-Западе. «Во время поездки по району Пюджетсаунд, — пишет Тэйлор, — я видел тысячи новых некрашеных лачуг; долина Вилламет в Орегоне также усеяна ими». Мигранты живут в самых разнообразных жилищах и в самых различных условиях. Они заняли покинутые фермы, развалившиеся лачуги, брошенные лагери лесорубов, туристские хижины, не были даже обойдены хижины сборщиков ягод и яблок. Тысячи однокомнатных и двухкомнатных лачуг, построенных из сырых сучковатых досок, а иногда из бревен, появились вокруг городов и поселков. В большинстве домиков нет никакой обстановки. Ящики, табуретки и скамейки заменяют стулья. Это — предел нищеты, зияющей, как открытая рана.

С 1933 г. в связи с наплывом мигрантов на Северо-Запад миграция вдоль тихоокеанского побережья перестала играть первостепенную роль. Правда, некоторые профессиональные сборщики фруктов, специализирующиеся главным образом на сборе яблок, ежегодно отправляются из Калифорнии на Северо-Запад; но в настоящее время число таких рабочих, повидимому, не превышает 3–4 тыс. Поскольку в Калифорнии, Орегоне и Вашингтоне в основном выращиваются одни и те же культуры, а период сбора урожая наступает почти одновременно, наниматели каждой отрасли земледелия в этом районе всегда стремились создать свои собственные «резервы» сезонных рабочих. Этот долгожданный «резерв» создали для владельцев коммерческих сельскохозяйственных предприятий Северо-Запада мигранты, прибывшие из северной части Великих равнин. Дело в том, что основным фактором, притягивающим в этот район мигрантов, была возможность получить сезонную сельскохозяйственную работу.

Орегон нуждается в большом количестве сезонных рабочих. Его потребность в мае составляет 10 тыс. рабочих, в июне — 21 660, в июле — 45 500, в августе — 25 400 и в сентябре — 38 500[43]. Сезон начинается в Грешеме, где на ягодных полях находят себе работу 4–5 тыс. мигрантов. После окончания ягодного сезона мигранты отправляются на сбор овощей в Дэйтон, потом направляются дальше на юг вплоть до Корнинга (Калифорния) на сбор оливок, а затем возвращаются в Кламат Фолс и Меррил (Орегон) для осенней копки картофеля. Другая группа направляется из Орегона на север в округа Якима и Уэнатчи (Вашингтон) на сбор яблок и хмеля. После сбора урожая в районе Якима (обычно в октябре или ноябре) они возвращаются на свои маленькие фермы в Орегоне или снова записываются на получение пособия. Сезон сбора хмеля в Орегоне, продолжающийся с 15 августа по 15 сентября, привлекает от 50 до 75 тыс. рабочих. В этот период «лачуги и бараки переполнены людьми и с наступлением темноты возникают целые городки из палаток».

Путь, по которому движутся мигранты, в штате Вашингтон проходит по треугольнику, протяженность сторон которого составляет свыше тысячи километров. В декабре мигранты работают вокруг Сентралии, собирая папоротник, который используется зимой как декоративное цветочное украшение. Затем они направляются в Копалис и Ошеан-Сити для сбора с 1 февраля по 1 июня съедобных морских моллюсков. Многие мигранты зимой регулярно отправляются в район Грей-Харбор, так как там некоторую часть сезона хижины предоставляются бесплатно. Летом они отправляются на север, в долину Пиялап, на сбор ягод, на юг, в Орегон, или же по большей части в долину Якима на сбор хмеля и яблок. Мигранты, кочующие на Северо-Западе по этим различным дорогам вслед урожаю, в большинстве случаев принадлежат к семьям «белых американцев», основная масса которых недавно прибыла из северной части Великих равнин. В разгар сезона на полях или же на пути следования от сбора одной культуры к сбору другой находится около 150 тыс. мигрантов.

Один из основных районов, использующих труд мигрантов, — это долина Якима, где колебания в спросе на сезонный труд подобны кривой температуры больного малярией. В декабре и январе в этом округе требуется всего лишь от 500 до 1000 сельскохозяйственных рабочих, а в разгар сезона эта цифра доходит до 35 тыс. Местная рабочая сила никогда не могла покрыть сезонный спрос. Потребность в приезжих рабочих подымается с 4 тыс. в июне до 25 тыс. в сентябре, причем эти рабочие составляют 49 % всех рабочих, занятых на сборе яблок, 31 % — на сборе персиков, 10 % — на сборе винограда и 53 % — на сборе абрикосов и вишен. Текучесть рабочей силы в долине чрезвычайно высока: каждые 5–6 дней сменяется 60–70 % рабочих, так как в большинстве срок занятости на одном месте не превышает недели. Поскольку число рабочих, прибывающих в долину каждый сезон, значительно превышает фактическую потребность в рабочей силе, рынок труда совершенно дезорганизован, а наплыв мигрантов еще более увеличивает эту дезорганизацию. В самый разгар сезона даже местные сельскохозяйственные рабочие 30 % всего времени находятся без работы.

В долине Якима в течение нескольких недель сентября требуется 33 тыс. рабочих для сбора хмеля, а в октябре — около 12 тыс. рабочих для сбора яблок. Поскольку производство этих важных культур поставлено на сугубо коммерческую ногу, а их сбыт сильно зависит от условий, существующих на рынке, предприниматели стремятся в кратчайший срок использовать максимальное количество рабочих рук. Поэтому число рабочих, которые могут в течение нескольких недель получить работу по сбору этих культур, фактически неограничено. Каждая из этих культур привлекает совершенно разные типы рабочих: большие мигрантские семьи собирают хмель, а небольшие семьи местных жителей работают на сборе яблок. У сельскохозяйственных рабочих имеется своя иерархия, причем сбор хмеля обычно рассматривается как самая низшая форма сельскохозяйственного труда. Около трех четвертей сборщиков хмеля не профессиональные сельскохозяйственные рабочие; сборщики же яблок, наоборот, обычно профессиональные сезонные рабочие. Сборщики фруктов, как правило, приходят из более дальних местностей, чем сборщики хмеля.