В 1932 году Жером Медрано купил сборно-разборную конструкцию Цирка Палисса и 30 сентября первый «Медрано-путешественник» отправился в путь из Гавра.

Спустя три года у передвижного Цирка Медрано, призванного познакомить провинциальную публику со стилем парижского цирка, появился двойник: огромное четырехмачтовое шапито белого цвета, просторное и роскошное, с красивым фасадом, современными акустическими устройствами, отоплением и даже кондиционерами на случай летней жары; на парусиновых стенах гигантскими буквами было выведено: МЕДРАНО. Все, вплоть до костюмов униформистов, было безукоризненно.

Но содержание передвижных цирков обходилось Медрано слишком дорого, и просуществовали они только до 1937 года.

Через два года началась война. Жером Медрано был мобилизован, и его временно заменили импресарио Одифред и Маруани. Подобно всей Франции, цирк был оккупирован: на его арене обосновались Эмиль Вакер и его жена Михаэла Буш. Но это было всего лишь интермедией, и вскоре Цирк Медрано вновь распахнул свои двери, приглашая зрителей на своеобразные спектакли с участием артистов кино и театра, напоминающие Объединенные гала-представления.

Во время одного из таких представлений трагически погибла Джина Манес, осмелившаяся выйти на манеж с тиграми Роже Шпессарди, и это несколько охладило пыл тех, кто путает цирковые номера с кинематографическими трюками.

За неимением высоких профессионалов цирк вынужден был разжигать любопытство зрителей выступлениями нецирковых актеров; эпоха нуждалась в новых Фрателлини, но их не было.

После войны Жером Медрано на несколько лет уехал в Америку, оставив цирк на попечение господина и госпожи Руле. Некоторые считают, что именно отъезд директора губительно сказался на судьбе цирка. Так или иначе, в скором времени было объявлено, что участок, где стояло здание цирка, будет продан с молотка. Участок этот принадлежал компании «Сен-Фрер», занимавшейся строительством шапито; компания предпочитала видеть его в руках человека достаточно самостоятельного, чтобы обеспечить цирку будущее. На аукцион были приглашены директора всех французских цирков. Участок достался братьям Буглион, возглавлявшим Зимний цирк: они заплатили за покупку не банковскими билетами, не чеками, а золотом!

«Мертвая петля» братьев Депре в парижском Зимнем цирке. Середина 1920-х годов.

С тех пор Жером Медрано оказался арендатором у своих парижских соперников, что само по себе уже было мало приятно.

Годы 1952–1953 были для поклонников Цирка Медрано счастливыми: любители верховой езды познакомились с конными номерами Отто Шумана; на манеж, где он когда-то начинал свою карьеру в паре с Антоне, вернулся Грок. В том же сезоне зрители впервые увидели танцовщицу-акробатку Виолетту Шмидт, которая вскоре стала госпожой Медрано. Наконец произошло еще одно важное событие: в Цирк Медрано вернулся клоун, однажды — пять лет назад — уже покоривший зрителей, клоун с бесстрастным лицом без грима — гениальный Бастер Китон; стареющий актер воспроизводил перед зрителями всех стран мира лучшие скетчи немого кинематографа. Китон не чувствовал себя новичком на манеже: в пятилетием возрасте он дебютировал вместе с родителями в бурлескном акробатическом номере «Три Китона». За весь вечер он выходил всего один раз и исполнял вместе со своей женой Элеонорой Китон серию маленьких «антре», безукоризненно построенных и идеально отработанных; мне посчастливилось видеть этот номер, когда мне было всего семь лет, и я до сих пор помню его — меж тем как остальная часть программы начисто стерлась из памяти. Китону, чудесному артисту, доставало скромности не выходить на манеж последним — эту часть он оставлял другой клоунской паре: Алексу и Беби.

В 1954 году на арене «Медрано» можно было в последний раз увидеть другого гения смеха, Рома, безвременно скончавшегося от рака горла. Его последние антре были немыми — ему приходилось ограничиваться пантомимой. В эту пору его открыл для себя Саша Гитри и пришел в полный восторг. Ром казался ему лучшим комиком в мире. «Он превзошел даже Чаплина!..Ром — единственный артист, чью игру я принимаю полностью»… Увы, было уже слишком поздно «открывать» великого августа…

Но с годами Жерому Медрано становилось все труднее содержать свое заведение. Буглионы вытесняли его с монмартрской арены, к тому же французский цирк вообще переживал кризис. Медрано был в долгах, на грани банкротства; его одолевали конкуренты; а он, несмотря на давление с их стороны, не хотел покинуть цирк, который считал своим домом. В 1961 году он даже создал зародыш цирковой школы, дав молодежи возможность трижды в неделю — по четвергам, субботам и воскресеньям — репетировать по утрам в обществе профессиональных артистов. Но невозможно было вечно оттягивать срок платежа, и в одну декабрьскую субботу 1962 года на утреннем представлении за кулисами появился Жозеф Буглион. Он пришел вступить во владение своей собственностью: дни Цирка Медрано были сочтены.

Афиша Цирка Шпессарди. Конец 1910-х — начало 1920-х годов.

Афиша Нового цирка.

Последнее представление Цирка Медрано состоялось 10 января 1963 года. В зале сидели все поклонники, все друзья этого уникального заведения: артисты, знаменитости и безымянные зрители, а среди них — новый хозяин заведения. Спектакль, лебединая песня Жерома Медрано, был превосходен. В него вошли номера из двух замечательных программ, поставленных в ноябре — декабре. Кроме того, в этот последний вечер Кико, Пополь и Баба Фрателлини, которые когда-то выступали на этой арене под именем Крэддоксов, исполнили клоунский номер в честь Франсуа, Поля и Альбера Фрателлини, их отца и дядей. В финале на арену вышел сам Жером Медрано; его встретили овацией, которая длилась несколько минут. Стоя рядом со своей женой Виолеттой Медрано, он произнес прощальную речь, и все парижские клоуны, или, что то же самое, все клоуны Цирка Медрано, выразили признательность человеку, сумевшему приютить и поддержать их. Прожекторы медленно погасли, оркестр заиграл «Это всего лишь до свидания», и напряженную тишину, царившую в зале, прорезал крик: «Да здравствует Медрано!»

Праздник окончился. На следующий день газеты пестрели заголовками «Гибель Медрано», а Париж вдруг почувствовал, что ему стало чего-то не хватать.

Медрано был далеко не идеальным управляющим, но зато он бесспорно был замечательным художественным руководителем. Его программы были составлены со вкусом, несмотря на несколько спорных попыток введения в них «нецирковых» номеров; осветители всегда работали на совесть, а оркестр никогда не подменял музыку шумом! Спектакли открывались прологом, часто очень поэтическим, а в финале Дрена, замечательный «месье Луаяль», исполнял гимн «Медрано», и на протяжении многих лет не было случая, чтобы публика не подхватила его…

Через десять дней после ухода Медрано старая вывеска исчезла, а на ее месте появилась новая — Монмартрский цирк под руководством Буглионов-младших.

До 1970 года здесь в короткие зимние сезоны бывали представления с очень хорошими аттракционами. Но что-то безвозвратно ушло, и 8 января 1971 года на манеже Монмартрского цирка, который все по-прежнему называли Цирком Медрано, состоялось последнее представление.

В 1972 году здание было арендовано владельцем пивного бара и в течение двух лет здесь рекой лилось пиво. Судьба здания, чей возраст исчислялся сотней лет, начинала внушать тревогу, и, к сожалению, тревога эта оказалась вполне обоснованной: в конце 1973 года один предприниматель преподнес парижанам странный рождественский сюрприз — снес «Медрано», чтобы построить на его месте новое роскошное здание. Разрушение напоминало убийство: цирк был уничтожен целиком, со всем убранством, с прожекторами, креслами и манежем… Волнению и гневу парижан не было предела, но было уже слишком поздно. И тот факт, что здание, построенное на его месте, называется сегодня «Буглион», никого не утешает, а, скорее, наоборот…