И я покатилась в свою депрессию дальше.
Невозможность узнать хоть что-то о Кристо, изоляция не только от него, но и от известий о нем, временами приводила меня в исступление. Я воображала самое худшее: что Черный Командующий выдал его Конфедерации или что ему просто отказали в защите, и он бедствует где-то в жарких джунглях чужой планеты и прочее в том же духе. Понятно, что спокойствия мне такие картины не добавляли. Наоборот, я становилась все злее.
Папа сказал: нужно потерпеть, пройдет время, воспоминания притупятся, и станет легче.
Нет. Я не хотела, чтобы воспоминания притупились, я постоянно вызывала из памяти внеземные события, спасаясь этим от разъедающей сознание скуки. Наконец, я спросила у родителей:
— Почему? Почему я должна так жить, если можно жить иначе? Чего вы боитесь? Ведь там же Димка! Считайте, что мы уехали в другую страну учиться, ведь это же нормально!
Родители помрачнели и ничего не сказали.
В мае приехал Оуэн Брюс. Совершенно легально — у него нашлись в Челябинске какие-то дела. Он сказал родителям, что я подхватила что-то вроде болезни, какой-то синдром, и в норму уже не приду. Родители насупились и заявили, что нужно еще подождать. Я не сдержалась и закатила истерику, вцепившись в руку мистера Брюса, а успокоиться смогла, только когда он пообещал выслать приглашение.
Я кое-как сдала экзамены за девятый класс, когда он сдержал обещание. Приглашение пришло.
В конечном итоге, родители решились. Они подали заявления на визы, а в ожидании обновили свой английский: мама — краткосрочными курсами, папа — интернетом.
Наконец, мы вместе отправились в Шотландию.
Брюс и Белинда (так, оказывается, звали любимую женщину консула) сделали все, что могли, даже устроили короткий вылет до Луны, и родители согласились меня отпустить.
Я снова оказалась в Великом Магистрате.
Доставила меня сюда Белинда, ибо негоже консулу курьером подрабатывать. Она известила встречающих Магистров, что консул Земли в скором времени наведается с визитом, помогла выгрузить чемодан с зайцем и улетела.
Димка, за каких-то полгода переросший меня на целую голову, против ожидания, никакого злорадства не выказал. Он, как само собой разумеется, взял на себя обязанности переводчика и помог устроиться. Я попросилась в казарму, к Ветрам, в комнату, которую в прошлый раз занимала Ася.
Магистры присвоили мне статус гостьи, подразумевавший полный пансион и абсолютное безделье с моей стороны. Когда я сказала, что хочу быть полезной, они заметно обрадовались, но предложили сначала поучиться. Видимо, проблема «чем меня занять» представлялась им очень серьезной, а моя готовность к активности ее решала.
Я начала учиться. Сначала — языку, на специальных компьютерных тренажерах, а потом, когда лексики оказалось достаточно, — остальному, тоже с помощью тренажеров.
Общалась я подчеркнуто только с Ветрами, и даже когда мне было что-то нужно от прислуги, я просила передать мою просьбу Димку или парней.
Великого Командора не было. По словам Димки, Магистры приказали ему выметаться с планеты сразу после отбытия нас с консулом, а Денис и Аська улетели еще раньше. Потом я поняла, что для Ветров он так и остался командиром, и они ждут его возвращения — Магистры не рискнули разжаловать его окончательно, без права призвать обратно в случае необходимости. А главное — Ветры были прежде всего его гвардией, а не Магистров, хотя официально значилось именно так. Они выросли вместе с ним, привыкли подчиняться только ему и без него своей судьбы не мыслили. Даже Димка, видевший его всего три дня, признавал в нем единственного возможного лидера.
Но эту интересную деталь я заметила вскользь. Мне на самом деле было здесь лучше, чем дома. Аська оказалась права: Ветры — классные. Я раньше и представить себе не могла, насколько легко и здорово жить среди людей, от которых ничего не надо скрывать, у которых нет понятий о постыдном и страшном, которые все принимают, как есть. Мне не сразу удалось поверить в их искренность, но, поверив, я многое поняла о собственном брате.
Большего и надо было бы счастья, кроме ощущения их единства и открытости рядом, но мое личное счастье все же состояло в другом.
Однажды я попросила Антона узнать о Кристо. Он охотно выполнил мою просьбу, причем не через Магистров, а по каким-то военным каналам, и выяснилось, что Конфедерация, не имея возможности дотянуться когтистой лапой, не спускает с моего любимого глаз. Оказалось, что из расставленных Конфедерацией ловушек ускользнуло много кораблей впавшего в немилость сообщества, и Кристо был одним из немногих, кто хоть как-то попал в поле зрения официальной власти, поэтому внимание к нему не ослабевало.
Сейчас он находился на базе для военнопленных, регулярно давал показания, и, по слухам, ему уже выдвинуто обвинение.
Хоть что-то знаю. Сделать ничего не могу, но уже спокойнее.
В мыслях о том, как бы добраться до Кристо, я проводила кулинарные эксперименты на кухне казармы, пытаясь состряпать что-нибудь, похожее на земную еду. Получалось похоже одно из двух: или по цвету, или по вкусу, но никогда и то, и другое одновременно.
Моя жизнь в великом Магистрате довольно скоро стала не только приятной и размеренной, а даже и привычной, когда все это резко закончилось. В один вечер.
На «ежевечерних заветах» в большом зале дворца я должна была присутствовать, как все. Это было что-то вроде проповеди: каждый вечер Магистры по очереди объясняли значение и важность справедливости, целесообразности и развития человеческой цивилизации в единстве всех основанных гуманоидами сообществ, придавая своей речи особый ритм и торжественность и сдабривая ее обширными цитатами на языках других сообществ. Можно было подумать, что они соревнуются друг с другом в выразительности — такие многообещающие паузы они делали и так театрально меняли интонации. В первое время мне даже жутко становилось от их пафоса, но постепенно я научилась не бояться Магистров и даже зевать, как Ветры, слушая их заклинания. Ошеломившие в первый раз, слова теперь перестали быть загадочными и больше не действовали гипнотически, так что в эти минуты я просто отключалась, думая о своем.
Я стояла, прислонившись к колонне, на всякий случай скрестив руки на груди и сцепив пальцы (было непонятно, что на чужом языке говорили Магистры, а доверия они у меня не вызывали) и стараясь как можно реже смотреть на монолитные скамьи во главе зала. Говорят, первый ряд Магистров восседает на них уже три или четыре человеческих поколения, понемногу каменея, во всяком случае, никто из Ветров и их наставников-слуг никогда не видел, чтобы они отрывали от скамей свои задницы. Не смотреть на Правителей мне было легко — большей частью их загораживали спины парней, стоявших в вальяжных позах.
Внезапно занудная монотонность проповеди была нарушена: кто-то открыл громадные двери и вошел в зал. Ветры обернулись и заулыбались. В вошедшем я узнала Командора.
Проповедь остановилась, и на секунду стало тихо. Потом резкий голос Магистра из центра второго ряда насмешливо выкрикнул:
— Воистину ваша наглость безгранична, Великий Командор Ветра!
Командор прошел вглубь зала и остановился рядом со мной. Я вгляделась в его лицо и вздрогнула. Я уже видела раньше такое тяжелое, такое подавленное выражение, и у меня до сих пор перехватывает дыхание от воспоминания об этом, — оно было у родителей, когда они потеряли Димку.
— Мне нет дела до Великих Правителей, — отчетливо сказал он скамьям. — Продолжайте обряд.
Больше он не сделал ни шага, и через секунду протяжные заклинания вновь разнеслись по залу. Однако внимание всех присутствующих, и даже читающего, что чувствовалось, осталось приковано к Командору. Он же повернулся ко мне и негромко заговорил:
— Мне нужно задать тебе один вопрос, Дина. На Землю Ася и Денис отправились следом за кораблем консула, по его же каналу. Скажи, по дороге ничего не случилось?
Он смотрел на меня так, что я перестала ощущать все в самой себе, кроме памяти. И в тот же миг перед глазами вспыхнула красная надпись «DANGER», а в ушах зазвучал голос Оуэна Брюса: «Энэвер шип дестройд». По моей голове ударила молния. Господи! Ну что, что помешало мне раньше задуматься об этих словах! Ну почему я такая самовлюбленная идиотка, только и могу, что купаться в своих собственных переживаниях, почему я не привыкла беспокоиться о других?! Как?!.. Что со мной было?!.. Что? Да мне нашлось бы много оправданий: сначала некому было рассказать, а потом я почти помешалась, — но, проклиная себя, я не нашла ни одного достойного. Мне даже показалось, что читающий осекся при вопросе Командора.
