Но — одна.

Рисковать еще тремя жизнями у меня нет права. Тем более, что одну из них я только что спасла.

Денис все понял.

— Брось. Дикое Сердце Из Лесной Чащи и Кристо — бойцы, драться умеют. А меня ты знаешь.

Кскривса как раз объяснял что-то про него Кристо, и тот, не досмотрев, возбужденно спросил:

— Ты тоже перворожденный?

— Нет, — отмахнулся Денис, — я простой мутант.

Дикое Сердце Из Лесной Чащи рявкнул так, что мы забыли, о чем говорили, и повернулись к пульту.

Катер выходил из канала.

Перед нами, довольно криво относительно нашей плоскости, но очень различимо, висел космический корабль, сопоставимый по размерам с тем, который забрал нас с Денисом с Земли.

— Принадлежит флоту Ялгорсса, — определил Кристо, и я поняла, что политическая составляющая нападения обрела куда больший вес.

Поэтому посчитала нужным известить:

— Я-то все равно туда полезу. Там Дина, а я из дому вышла ради того, чтобы ее найти. Дениса хлебом не корми, дай подраться, он пойдет со мной. Вы, если не желаете дипломатических осложнений, можете остаться здесь. Мы вас даже к креслам привяжем — сойдете за заложников.

Дикое Сердце Из Лесной Чащи разразился возмущенной тирадой, суть которой сводилась к тому, что его контракт в данных обстоятельствах не действует, и он волен сам собой распоряжаться, а распорядиться ему хочется так, чтоб под завязку военной карьеры захватить что-нибудь не меньше трансгалактического корабля комплексного назначения (этот как раз подойдет).

Кристо, выслушав все это, совершенно по-русски пожал плечами.

— В мою задачу входит доставить Дину живой к Черному Командующему, значит, я должен быть рядом с ней.

— Тогда меняемся местами! — резюмировала я. — И скажи мне что-нибудь на их языке, я хочу, чтобы у них не оставалось сомнений.

Тонкие светящиеся линии схем бессмысленно мелькали перед моими глазами. Где-то в уголках глаз застыли слезинки. Внутри было пусто. Ни страха, ни возникавшего прежде желания умереть. Вообще ничего. Меня совершенно не беспокоило, куда ведет машину Кесс Кассэт, и что там со мной будет. Хуже, чем сейчас, все равно быть уже не могло. Сейчас вся моя жизнь, пять земных месяцев назад чуть накренившаяся на пути, а затем сошедшая с колеи окончательно и бесповоротно, стремительно неслась в пропасть. Дно у этой пропасти было очень глубоко, но оно было, и рано ли, поздно ли, достигнув этого дна, она остановится. Резко и неизбежно.

И мне пофиг.

Только на оптимистичном краю сознания появилась опять спасительная мечта об ангеле. Сам ангел теперь был мне не нужен, и мысль стремилась не к нему, а к загробному существованию по примитивной логической цепочке «ангел — бог — страшный суд — царство небесное — жизнь после смерти». Да, на царстве небесном она не задержалась, ведь мы с Кристо не крещенные, стало быть, рай нам не светит, зато мы можем встретиться в аду. Этот вывод был радостным. Какое счастье, что родители устояли против бабушкиных уговоров и не окрестили нас с Димкой! Так у меня есть шанс увидеть Кристо в аду, выше которого, после хладнокровного убийства нескольких человек на захваченной базе, ему все равно не подняться, даже если он вдруг и крещен.

Схемы погасли, но я заметила это не сразу. Мое внимание к происходящему вернула Кесс, когда встала с кресла и отстегнула крепление моего. Перед глазами у меня появился ее рыжий лобешник, разделенный надвое удлиненным мыском пушистых волос, и я не удержалась от искушения врезать по нему кулаком.

Удар получился неожиданно сильным. Кесс отлетела к стене и, коротко вскрикнув, упала. Мне понравилось. Я выбралась из-под недораскрытого крепления, предвкушая второй удар, и, стоило ей сложиться пополам и перевернуться, ударила снова, ногой в лицо. Все тело Кесс дернулось к стене, а я отметила, что бить ногой не так приятно, эффект не тот. В третий раз я ударила опять кулаком, теперь в нос. Голова Кесс опрокинулась назад, а глаза закатились. Точно! Самое то! Вот бы еще получилось ее убить, тогда — наверняка!

Четвертый удар я направила под подбородок, а пятый нанести не успела…

Что-то ухватило меня сверху за шиворот и подняло над полом, а потом вынесло из катера наружу.

Там было светло. И какие-то люди.

Утратив мишень своей ярости, я взвыла от досады, а потом потеряла интерес к происходящему вокруг.

Мне чем-то скрепили руки за спиной и куда-то повели.

Это было неважно.

Потом я оказалась в темноте. Со мной никто не разговаривал, меня никто не трогал.

Прошло время, и я заметила, что устала стоять. Тогда я села на пол. Наклонилась назад и оперлась спиной о стену. Время двинулось дальше, не причиняя больше никаких неудобств.

Все неважно. Я скоро увижу Кристо. Абсолютно безразлично, насколько долгой и мучительной будет моя смерть перед этим. Там, где мы встретимся, в нашем распоряжении окажется вечность.

Хорошо, что мне предстоит умереть. Жить после смерти Кристо было бы слишком больно. Хорошо, что моя жизнь заканчивается, и ничего больше делать не нужно. Не нужно думать.

Стало светло, и опять появились люди.

Меня вывели в большой круглый зал. Там была Кесс Кассэт. Она прикрывала рукой нос и прятала от меня глаза. Стопудово — сейчас убьют.

Но они медлили. Со мной по-прежнему никто не разговаривал.

Они что-то обсуждали между собой.

Может, ускорить события? Ноги-то у меня в порядке, пну ближайшего посильнее, и задергаются, нажмут, наконец, на свои смертоносные кнопки! Нет. Той энергичной ярости, которая заставила меня бить Кесс, уже не было. Да и куда спешить? Впереди вечность…

Меня взяли за локоть и повели в другой зал, где находились машины, похожие на космический аппарат Кристо. Я опять куда-то полечу? Ну, что ж тут удивительного…

Меня подвели опять к нему, тому самому, который еще хранил его следы и запах, подкатили трап и затолкали внутрь.

Я села в свое прежнее кресло. Мешали скрепленные сзади руки, и я, не задумавшись, растягивая суставы, но не замечая боли, просунула в петлю из рук нижнюю часть тела, чтобы поменять положение и держать их на коленях. Кто-то наблюдал за этим маневром, но не остановил меня, просто дождался, пока я закончила, и зафиксировал на сиденье.

Включился проектор над пультом. Я впала в забытье.

Нет, я не спала. Мои глаза были открыты, и каждый звук проникал в мозг. Но ничто не анализировалось сознанием и не сохранялось в памяти. Все, что происходило вокруг меня, да и со мной тоже, было не важно, поскольку не нужно было жить. Я не чувствовала голода или жажды, не засыпала, хотя с тех пор, как я в последний раз ела, пила и спала, прошло много времени. Из всех необходимых для живого существа рефлексов осталось только дыхание.

Я очнулась, когда меня опять куда-то вели, и осмотрелась.

Во все стороны простиралась даль. Слишком яркий свет, ослепивший глаза и нарушивший забытье, постепенно стал слабее, и я увидела вокруг пустоту. Лишь под ногами был пол — что-то гладкое, темное и твердое, но, кроме него — ничего.

Рядом со мной слышался звук шагов, и я сама шла вперед, пока чужие шаги гулко звучали справа и слева. Когда они стихли, я остановилась. Ничего не произошло. Я повернулась. Никого рядом не было. От случайного движения рук жесткий браслет, удерживавший запястья, разошелся надвое и упал на пол.

Итак, я предоставлена сама себе.

Меня не собираются убивать?!

А что тогда?!

Жить в одиночестве?!

Ерунда, без воды я все равно скоро умру. Все нормально.

Я пошла вперед. Или назад — сколько раз и в какую сторону оборачивалась, я не помнила, и никаких ориентиров здесь не было. Надо их оставить, так, на всякий случай.

Я сняла с головы шлем-капюшон, отлепила его от воротника куртки и бросила на пол. Пройдя так далеко, что он стал едва виден, сняла куртку и тоже бросила. Через тридцать шагов наткнулась на стену. Что-то невидимое, будто прозрачное стекло, преграждало мне путь дальше. Касаясь его пальцами, я повернула налево и двинулась вдоль стены. По дороге оставила ботинки, сначала правый, потом левый. Последними сняла штаны.