Прошли, однако, пять суток прежде чем «Литке» достиг района, где находились мы. Тем временем ударили сильные морозы. Быстро стал нарастать лед на чистой воде. Площадь ледяного поля, в центре которого мы были, значительно увеличилась, но так или иначе «Литке» не мог бы пробиться к нам. Его машины обладали только сорока процентами своей мощности, он уже принимал до двухсот пятидесяти тонн воды внутрь корпуса в час, вдобавок путь ему преградили барьеры старого льда. Когда выяснилось, что в бункерах ледореза остался небольшой, всего на неделю, запас топлива, мы вторично отказались от помощи и отпустили «Литке», чтобы не рисковать зимовкой второго судна. Это произошло 17 ноября…»

Так капитан парохода «Челюскин» В. И. Воронин излагает попытку «Литке» оказать помощь «Челюскину» в ноябре 1933 года.

Вот как эта попытка выглядела с мостика «Литке».

Помощь «Челюскину» мы предложили сразу, как, только он начал свой стремительный дрейф на север, то есть 4 ноября вечером, и на другой же день получили отказ.

Так как «Челюскин» продолжал уходить вместе со льдом на север, я попросил находившегося на борту представителя Главного управления Северного морского пути Георгия Давыдовича Красинского послать от своего имени предложение «Челюскину» вызвать ледокол. Красинский послал на «Челюскин» О. Ю. Шмидту и В. И. Воронину большую убедительную радиограмму с настойчивой просьбой принять немедленно нашу помощь. На эту радиограмму последовал ответ от О. Ю. Шмидта:

«Помощь «Литке» при известных обстоятельствах может оказаться необходимой, мы тогда обратимся с просьбой и примем ее с благодарностью. Сейчас положение еще неопределенное. Со вчерашнего вечера «Челюскин» быстро дрейфует на север, что дает нам надежду на разлом поля. Если товарищ Бочек знает о вашем предложении, то прошу выразить ему благодарность».

Получив дважды отказ, мы считали, что командование «Челюскина» уверено в благополучном исходе, поэтому начали устранять течи в корпусе с помощью цементных ящиков и ремонтировать рулевое управление.

С «Челюскина» получили сообщение, что 7 и 8 ноября лед у борта имел движение от зыби, судно находится в трех четвертях мили от разреженного льда. У нас уже не осталось сомнений в том, что командование «Челюскина» решило самостоятельно вывести пароход из льдов.

Полнейшей неожиданностью была радиограмма за подписью Шмидта и Воронина, полученная нами в полдень 10 ноября:

«Литке», Бочеку, копия Николаеву, Красинскому. Дрейф «Челюскина» продолжается в прежнем направлении со скоростью три четверти мили в час, по-видимому, мы находимся в устойчивом течении, которое грозит отнести нас к Геральду и дальше на север в район полярного пака. Хотя после обратного выхода из Берингова пролива льдина уменьшилась в размере, но наступившее и, по-видимому, устойчивое безветрие сильно уменьшает надежду на разлом льдины ветром и водой. При таких условиях мы обращаемся к вам с просьбой оказать нашему пароходу содействие в выводе из льдов силами «Литке». Зная о трудной работе, проделанной «Литке», и об имеющихся повреждениях, мы с тяжелой душой посылаем эту телеграмму, однако обстановка в данный момент более благоприятная для подхода «Литке» к нам, чем когда бы то ни было, по-видимому, «Литке» сможет, следуя между восточной кромкой и американским берегом, подойти к нашей льдине с чистой воды. Состояние льдины подробно описано во вчерашней телеграмме, из которой видно, что до разреженного льда от «Челюскина» три четверти мили, а до кромки в некоторых направлениях две мили. Мы надеемся, что «Литке» сможет разломать льдину, в которую вмерз «Челюскин», при одновременной работе «Челюскина» и взрывах. В крайнем случае, если бы разломать не удалось, мы перебросили бы по льду на «Литке» большую часть людей для передачи на «Смоленск», что значительно облегчило бы нам зимовку. При необходимости «Челюскин» может дать «Литке» уголь. Шмидт. Воронин».

Однако обращение за помощью к «Литке» в то время было безнадежно запоздалым. Направление дрейфа «Челюскина» 8 ноября изменилось на норд-вест (поэтому в телеграмме и упоминался остров Геральд) и в день обращения к нам за помощью «Челюскин» находился от кромки в десятках миль, а до пролива Беринга было свыше ста миль.

Выход «Литке» в его состоянии в полярное море в середине ноября был смертельно опасен, так как он держался на плаву только при работе помп. С окончанием запасов топлива ледокол неизбежно бы затонул. Мы с капитаном Н. М. Николаевым отчетливо представляли это, но отказать в помощи не могли.

За очень короткий срок нам необходимо было поднять пар в шести котлах «Литке» (для экономии топлива под паром находился только один котел для отопления, света и радиосвязи), принять максимально возможное количество угля, а также пополнить запасы пресной воды и продовольствия.

Для этой цели были мобилизованы экипажи всех стоявших в Провидении судов, прекращены ремонтные работы.

12 ноября с рассветом «Литке» вышел из Провидения, на борту у него имелось шестьсот пятьдесят тонн угля, из них одна треть на верхней палубе, впереди мостика, и запас продовольствия на восемь месяцев. Дул крепкий норд при температуре воздуха шестнадцать градусов ниже нуля. Уже на подходе к мысу Чаплина ледокол встретил лед, вынесенный из Чукотского моря. К вечеру ветер перешел на норд-норд-вест, усилившись до штормового, с выходом из Берингова пролива в открытое море волны начали сильно поддавать на переднюю палубу, что грозило потерей драгоценного для нас угля. Пришлось уменьшить ход. К моменту выхода из Провидения «Челюскин» находился от нас в трехстах милях к северу, которые «Литке» мог покрыть по чистой воде за одни сутки даже с поврежденным правым винтом. 14 ноября, следуя вдоль кромки тяжелого торосистого льда, мы сблизились с «Челюскиным» в широте 67°33′ и долготе 167°08′ миль на тридцать. К вечеру этого дня, следуя на север, уперлись в кромку тяжелого льда, которая резко уходила на восток. До «Челюскина» было не более двадцати миль непроходимого для нас смерзшегося льда. Светлого времени было не более трех с половиной часов. Нам неоднократно приходилось останавливаться, выбираясь из взломанных тяжелых льдов.

15 ноября мы обогнули вытянувшийся на восток язык торосистого поля и пошли на запад в надежде найти проход к «Челюскину» с севера, 17 ноября «Литке» находился от «Челюскина» на норд-ост в широте 68°01′ и долготе 168°17′, примерно в двадцати пяти милях. В этом месте кромка льда резко повернула на север. Следовать дальше для «Ф. Литке» не было смысла. С момента сближения на тридцать миль 14 ноября «Челюскин» под влиянием северо-восточного ветра начал быстро дрейфовать на запад.

Таким образом, наши намерения и расчеты на быстрый подход к «Челюскину» оказались неосуществимыми. Ждать у кромки в столь позднее время года для «Литке» было невозможно. Убедившись в невозможности получить помощь, О. Ю. Шмидт 17 ноября разрешил «Литке» возвращаться в Провидение. На другой день мы начали пробиваться на чистую воду, а днем получили указание от заместителя председателя Совнаркома В. В. Куйбышева и заместителя наркома водного транспорта Розенталя не допускать опасного положения для «Литке» при оказании помощи «Челюскину», при этом подчеркивалось, что ответственность за безопасность ледокола возлагается на меня и капитана Н. М. Николаева.

22 ноября «Литке» возвратился в Провидение, топлива на его борту оставалось только на одни сутки.

Преодолевая зимние штормы, ледокол возвращался в свой родной порт — Владивосток, где нас с нетерпением ожидали семьи и друзья. На переходе из Провидения в Петропавловск при сильной качке на «Литке» забились мусором сетки трюмных льял.

Воду в трюме было уже невозможно откачать. Создалось угрожающее положение. Капитан Николаев на огромной волне вынужден был развернуться против зыби и уменьшить ход до малого, спустить водолазов в трюм и с их помощью восстановить работу водоотливных средств.