Пока Гав ворчал, лодка вышла в открытое море, поднялась волна, ветер усилился, и путешественникам оставалось только крепче держаться, чтобы в жестокой качке не выпасть за борт. Тельняшкин развернул лодку носом к ветру и взял курс за синие моря. Высокие горы остались позади.

Когда Керсти и Каарел вернулись из лагеря, лодки в порту не оказалось. Родители торопили их, пришлось идти домой без лодки, без Меэрике и без пса-санитара. Ребятам взгрустнулось, но что было делать, наверно, подумали они, лодку с пассажирами унесло в море.

Так распевал Тельняшкин, поглядывая на пса-санитара и пытаясь его развеселить. Тот все еще не мог прийти в себя от оскорбления, нанесенного его недосушенному хвосту. Гав был абсолютно убежден — доктор Меэрике должна прописать этому растяпе в штанах с буфами хорошие очки, а то этот толстощекий сослепу еще неизвестно что натворить может.

Моторная лодка довольно долго резала волны, так что, по-видимому, Сказочная страна была уже неподалеку. Тельняшкин зорко оглядывал горизонт, чтобы ненароком не проскочить мимо желанного острова. Доктор Меэрике постепенно отвлеклась от беспокойных мыслей о Керсти, которая наверняка уже хватилась и безуспешно разыскивает их. А уж если бы Пинн, Сири, дядюшка Крилло, тетя Цирпа и сержант Тирр в своей Кукарекии и медвежонок Мишка в Квартирляндии знали, что на самом деле произошло с доктором Меэрике и ее верным псом-санитаром, они наверняка не беспокоились бы так сильно.

Тельняшкин уточнил курс, проследив за тем, чтобы солнце светило и слева, и справа, и еще немножко сзади, и снова запел:

— Самолет! Смотрите, самолет! — завопил вдруг Бяка-Задавака.

— Его наверняка послали нам навстречу с острова Сладкая Отрада! Они ждут нас! Я так и знал!

— Вам давно пора побеспокоиться об очках, — зарычал Гав. — А то вместо Сладкой Отрады попадете куда-нибудь на Горькую Отраву. Протрите глаза, какой же это самолет? Большая морская птица.

Величавый альбатрос заметил их с высоты и снизился, чтобы рассмотреть, что это краснеет на волнах.

— Привет, альбатрос! — закричал Тельняшкин, задрав голову. — Не видал ли ты остров Сладкая Отрада?

— Видал, и не раз, — отвечал альбатрос, взмахнув огромным крылом, отчего лодку даже слегка откинуло в сторону. — Я вижу его каждый раз, когда над ним пролетаю. Если взлететь повыше, он и отсюда будет виден. Вы без труда узнаете этот остров, потому что вокруг него море всегда спокойно, как в мертвый штиль, а я этого не люблю.

— Спасибо за подсказку! — крикнул Тельняшкин изо всех сил, чтобы птица расслышала с первого раза и не вздумала опять махнуть крылом над самой лодкой. — Я помашу тебе рукой, когда будешь пролетать над Сладкой Отрадой!

— Помаши, — согласился альбатрос. — Мне нравится, когда чем-нибудь машут. Меня зовут Буревестник, потому что я предупреждаю о шторме и приношу всякие другие вести. Запомни: Буревестник!

Все конечно обрадовались: такая весть — цель путешествия уже совсем близко, и теперь песню Тельняшкина подхватили все мореходы, да так громко, что даже рыбы из воды повыскакивали от любопытства.

Однако прежде чем лодка пристала к желанному берегу, на борту ее появился еще один пассажир.

Вначале это была едва заметная точка высоко в небе, но даже когда она снизилась, она не стала намного больше. Летела же она прямо к лодке.

Это была пчелка Жужа. Она жила в улье у одной приморской дачи и каждый день старательно собирала пыльцу с вереска в ближайшем лесочке. Через тысячи таких же тружениц, как она сама, до нее дошла весть о том, что Пинн и Сири разыскивают пропавших друзей, и она поспешила на поиски, благо до моря ей было недалеко. Жужа так увлеклась, что не заметила, как залетела слишком далеко от берега. Настолько далеко, что обратно ей было уже не дотянуть. Из последних сил махала она крылышками, выискивая среди волн обломок доски или щепку, на которой можно было бы передохнуть. Вот она заметила какой-то красный поплавок — и прямиком, изнемогая от усталости, нацелилась на него. Над самой лодкой она почти потеряла сознание и камнем — маленьким камушком — упала на крышу каюты, повредив себе крылышко.

— Вы, наверно, те самые… все пчелы разыскивают вас… — прошептала она и потеряла сознание.

Все, кто находился в лодке, окружили Жужу, Бяка-Задавака готов был засыпать ее вопросами, но доктор Меэрике строго сказала:

— Пчелка нуждается в абсолютном покое. Сами видите, как она натерпелась, пока искала нас. Помогите, пожалуйста, перенести ее в каюту. А ты, Гав, постарайся быстро найти чем перевязывать — нужно наложить шину на поврежденное крылышко.

Легко сказать — найди чем перевязывать. Где найдешь посреди огромного моря? Эх, если бы марлевый платочек был на своем Месте — в кармашке с красным крестиком! Гав уже примерялся к широким штанам Бяки-Задаваки, но тут на выручку пришел Тельняшкин. Он пожертвовал своим клетчатым шейным платком. Впрочем, для пчелиного крылышка хватило узенькой полоски, так что платок остался почти что цел.

Пока на борту царила суета, лодка неслась заданным курсом. Когда Тельняшкин вновь заступил на вахту, сердце его радостно забилось: он заметил в волнах округлый предмет, который мог быть только навигационным знаком, уж Тельняшкин-то понимал в этом толк.

— Братцы! — закричал он. — Прямо по курсу буй, а это значит, что берег совсем близко! Уж я-то знаю: такие навигационные знаки ставят только вблизи берега!

Действительно, на волнах покачивалось что-то округлое, красного цвета.

— Друзья мои! — торжественно начал Бяка-Задавака. — Приготовьтесь к прибытию на самый счастливый остров, какой только есть на земле. Земля обетованная посылает нам свой привет! Этот знак указывает нам путь в счастливую гавань!

Лодка все ближе подплывала к красному бакену. Прав был Буревестник: чем ближе к судоходному знаку, тем спокойнее становилось море. Теперь уже отчетливо был виден выступающий из воды позади буя покатый серый холм.

— Сладкая Отрада! Сладчайшая моя Отрада! — воздел руки к небу Бяка-Задавака. — О, штурман-боцман-капитан! Рули скорее к берегу, дай мне ступить на сладчайшую из земель… Но… но что это?

Он вдруг осекся на полуслове, и руки неуверенно повисли в воздухе.

— Что… что случилось с островом? Почему он так… так пуст? И так мал? Неужели стихийное бедствие постигло его? Где же… где же все шоколады-мармелады? И это сюда мы стремились, подвергаясь страшному риску…