— Видите? — спросила Адджи. Она говорила на кодовом жаргоне, используя самые краткие и функциональные протоколы, с острой как сталь точностью приоритета и маркерами тревоги — получалась резкость, прикрывающая отчаяние. Это в одинаковой мере удивляло и пугало техновидца Дапрокка.

— Да, я вижу.

Дапрокк не имел специализированных приспособлений, как у Адджи, которые построили бы для него полную сенсорную картину кладбищенского манифольда и передач, которые пронизывали его. Однако те логи, которые она ему показывала, хоть и попроще, но вполне убедительно рассказывали свою историю.

— Но почему «Рамош Инкалькулят» так вас блокирует? Вы ведь не подчинены кораблю. Здешняя вертикаль командования идет от нас напрямую к альфа-кузне в Высоком улье. Она не…

— Да, — резко ответила Адджи. — В этом все и дело. Мы не отчитываемся перед ним.

В кодовом обозначении Галхолина Тея не было никаких формальных статусных заголовков, которые полагались магосу по рангу, но зато оно было обернуто в шифры и метки безопасности, перекликающиеся с теми, что манифольд кладбища использовал для враждебных объектов. Адджи даже не скрывала, что теперь она считает Тея угрозой и противником.

— Он заставляет свой корабль удерживать нас, пока он занимается своими делами. Прямо у нас под носом. Как будто мы ничего не значим.

— Магос…

— Он должен знать, что мы бы выяснили это рано или поздно. Он здесь не для того, чтобы наблюдать за разбором Каменных Королей. Он здесь не для того, чтобы восстанавливать порядок на кладбище или чтобы снова заставить заключенных работать, как следует.

— Альфа-кузня сказала…

— Альфа-кузня, — парировала Адджи, — сказала, что к нам приедет магос с приказами, касающимися Каменных Королей. Это сообщение было подлинным. Я знаю, о чем говорю. Они не могли знать, что этот самозванец прибудет сюда первым. Где-то есть настоящий магос, которого послали сюда. Может быть, он еще в пути, может быть, его обманом направили в другую сторону. Этот Тей умеет быть убедителен. Может быть, он мертв. Таково мое предположение. Тей убил настоящего магоса, того, который должен был прибыть сюда с подобающим почтением и приняться за работу. Экипаж корабля, возможно, подставной, или они тоже в заговоре. Почему «Рамош Инкалькулят» был секуляризирован и отнят у Легионов титанов? Мы не знаем. И не отрицайте, что это подозрительно.

Единственная реакция, которую смог придумать Дапрокк — это смотреть на нее и ждать продолжения.

— А теперь вот это. Я попыталась передать сообщение альфа-кузне. Они же должны знать, что делает этот так называемый магос. Но мою станцию подавляют и забивают помехами. Не могу отослать ни через поверхностные системы, ни через спутниковую связь.

— Может быть, если машинные духи вашей трансляционной сети обеспокоены, это знак того, что…

— Расположение моих машинных духов идеально, Дапрокк, — отрезала Адджи. — Их анима сбалансирована, и их темперамент в согласии с моим. Перестаньте уходить от темы.

— Адджи…

— Нельзя позволить, чтобы это сошло им с рук. Что за магос творит подобные вещи? Магос с дурным секретом, который надо сохранить. Но послушайте вот что: они используют простую грубую силу на большой площади, чтобы подавлять нас. У них больше грубой силы, чем у нас, но я, Омниссия лаудатум, лучше разбираюсь в трансмеханике, чем они думают. Я знаю, как можно выслать предупреждение. Но мне понадобится ваша помощь.

Дапрокк промотал логи памяти о своих взаимодействиях с магосом Теем. Он решился.

— Говорите.

Уже во второй раз Тея вытащил из созерцания чужеродный гул кода, оставленного в наследие Асфоделем. В первый раз он вытянул его как раз вовремя, чтобы он мог увидеть завершение маленького безумного набега партизан. А теперь он показал ему смерть трансмеханика Адджи.

После того, как вспышка кода, который просочился в его чувства, Тей поднялся на поверхность и подключился к манифольду храма, прогоняя по кэшам чувств и коммуникаций рутинные процессы очистки, как человек, пытающийся избавиться от звона в ушах после какого-то ужасного шума.

Окружающее поле данных теперь ощущалось иначе. Оно стало более горячим, более насыщенным энергией, лишилось тонких слоев. В его тембре появилась резкость, изменение тона. Когда Тей покинул манифольд, в том царил порядок, словно в спокойно и методично работающем цеху мануфакторума, но вернулся он в нечто более напоминающее манифольд скитариев на поле боя, когда уже замечен враг, и они ждут лишь приказа об атаке.

Мощный выкрик кода Механикус откуда-то неподалеку на миг приглушил более тонкие чувства Тея, и он осмотрелся вокруг своим внутренним ауспиком. Он почуял нарастающую энергию, объемы которой были гораздо больше, чем следовало бы — кто-то быстро создал импровизированную систему узлов, через которую, как через воронку, энергия со всей кладбищенской сети стекалась в станцию приема-передачи. Как Дапрокк мог дать разрешение на такое?

Потом, как контрапункт к тому, что он только что уловил, Тей снова услышал стрекот, и тот вышвырнул все остальные мысли из его головы.

Откровения одно за другим вонзались в его сознание, вызывая отдачу, почти столь же сильную, как электрический шок. Если бы в узкой грудной клетке Тея, откованной из стального сплава, еще имелись органические легкие, он бы ахнул. Но все уровни его разума проверили их, и субпроцессоры дали ему знать обо всех своих попытках фальсифицировать это новое знание и о том, насколько истинным оно было.

Из верхних потоков, что омывали его сознательные мысли и догадки, пришло понимание, что Наследный Король — не то, что мы думали.

Из процесса, что действовал внутри запечатанной багряной руны-директивы архимагоса Гурзелла, пришло осознание, что Наследный Король — именно то, чего мы боялись.

И когда все мысленные нити слились в его сознании, и их комбинированные данные засветились, словно молнии, пришло озарение: Наследный Король не мертв.

И через миг манифольд раскалился от криков.

Адджи закричала, ощутив удар. Она вплела свой разум в самую глубь трансляционного комплекса, глубже, чем когда-либо погружалась в машины, вверенные ее попечению. Она все поставила на кон, чтобы вывести наружу запрос о помощи сквозь электромагнитную тень «Могильного камня», столь же сильно давящую на ее инфочувства, как он сам давил на ее зрение.

Адджи умерла, так и не поняв до конца, как проиграла свою ставку. Когда она открыла трансляцию, чтобы послать сигнал тревоги, она знала, что приемопередатчики Шагающего, Морового и Ядовитого Королей были ритуально уничтожены после налета. Она сама произнесла молитвы над их обращенными в шлак останками.

Но виртуальное присутствие, которое хлынуло в открытый канал, захватило ее разум, стиснуло, задушило и погубило ее, пришло из громады Наследного Короля.

За миг до того, как перепад энергии в аугметике Адджи разнес ее тонко настроенную нервную систему на части, Наследный Король превратил кладбищенский манифольд в белое марево своим собственным адским кодированным воем.

У Джерса Адальбректа не было чувств, которые могли бы напрямую услышать голос Короля, но он все равно его услышал. На мгновение вокс-рожки, установленные на мачтах вокруг засыпанных песком развалин той площади, где он когда-то собирал людей, завизжали и застрекотали, испуская некий странный сигнал, который он никогда раньше не слышал: явно не из человеческой глотки, слишком ломаный и чуждый, чтобы быть подлинным машинным кодом, но при этом какой-то квази-органический, а не просто статика. Адальбрект выпрямился на своем стуле, закрыв глаза, и прислушался, не зазвучит ли сигнал снова.

Рожки молчали. Но этот краткий поток кода получил ответ. Он услышал гул, нарастающий среди рядов палаток рабочих и камер покаяния. Раздались выкрики, грохот. Потом стали вспыхивать вопли. Вопли боли, вопли умирающих. Ашекийцы узнали в потоке кода что-то, чего не мог разобрать Адальбрект.