Эвви очнулась, сидя в седле. Она болталась рядом с кем-то, кто крепко держал её одной рукой, а второй рукой правил своей лошадью. Она оглянулась назад и вверх. Джимут улыбнулся ей сверху вниз.

— Ты жива, храбрая девочка? — спросил он.

— Я не храбрая, — вяло сказала она. — Я голодная. Я была с Ривердэнсер.

— Когда устроим тебя в Первом Круге, там будет еда, — сказал он. — У меня есть чай.

— Чай — это хорошо, — сказала она, и снова заснула.

Когда она снова открыла глаза, Джимут нёс её по коридору с оштукатуренными стенами.

— Розторн? Браяр? Луво? — спросила она.

Кто-то ткнул её в затылок.

— Мило, что ты поинтересовалась.

Браяру помогал передвигаться один из друзей Джимута. Под глубокого бронзового цвета загаром, который он заработал во время их путешествий, его кожа приобрела пепельный оттенок.

— Ты куда уходила?

— Я работала над камнями, — сказала Эвви. — Розторн и Луво?

— Луво придёт.

Джимут занёс её в комнату. Розторн сидела на кровати, которой бы хватило на всех троих. За ширмой стояла ещё одна кровать. Спутник Браяра помог ему дойти до неё.

— Лечить, — пробормотала Розторн. — Раненные…

— В городе полно лекарей. Большинство из них в лучшей форме, чем ты, и решила быть боевым магом, — сказал Джимут.

Он опустил Эвви на её стороне кровати, которую ей придётся делить с Розторн. Рядом стоял столик с чашами, наполненными ячменной мукой, смешанной с масленным чаем и сухим сыром. Он передал Эвви одну чашу и ложку. Она стала есть, взглядом извиняясь перед Розторн за то, что не подождала её. К её шоку, Розторн протянула руку, и потёрла ей макушку.

— Ты уверен, что мы не нужны? — спросил Браяр, когда Джимут и ему отнёс чашу.

Он указал на Розторн:

— Она будет возиться и беспокоиться, пусть она даже ползти не в силах.

Он съел одну ложку, затем поставил чашу на пол, положил ложку туда, и свернулся на кровати. Заснул он мгновенно. Джимут начал стаскивать с него сапоги и броню.

Розторн с трудом попыталась встать.

Джимут покачал головой:

— Я не против о нём позаботиться, — сказал он, и поманил пальцами в сторону двери.

Девочка, одетая в некрашеный халат послушницы восточных храмов Круга, вошла и очень низко поклонилась Розторн. Она положила ладони на плечевые завязки брони Розторн, проверила, что та не возражала, и начала их развязывать.

— Да благословят меня боги, — продолжил Джимут, работая над Браяром, — о скольких моих друзьях вы с Браяром заботились всё это время? Вы и моему принцу жизнь спасли. Я думаю, что вы заработали немного отдыха, и вы даже стоять не можете, ни один из вас. То, что вы сегодня там проделали — я такого никогда не видел, вообще. И никто из нас не видел.

Он положил броню на пол на браяровской стороне комнаты, чтобы пропотевшие её части могли высохнуть.

В дверь ввалился гьонг-шийский мужчина, неся в руках Луво.

— Куда… куда тебя, о старейший, — сказал он, тяжело дыша.

— Он останется со мной, — сказала Эвви.

Джимут передвинул один из множества столиков в комнате к эввиевской стороне кровати.

— Чего ты так задержался? — спросил он у вошедшего.

— Каменный бог весит больше, чем кажется, — ответил тот. — И от конного этажа досюда много ступенек. И все они забиты людьми, которые хотели его видеть.

— Это вполне понятно, — сказал Луво. — Они никогда раньше не видели сердце горы. Мне бы лишь хотелось, чтобы они подождали, пока я не удостоверюсь в благосостоянии Эвумэймэй.

— Я устала, — сказала Эвви.

Она поставила чашу на пол, так же, как и Браяр, и начала возиться с завязками своей брони. Её пальцы были неестественно неуклюжими. Она сдалась, и легла на матрас так, чтобы её голова была рядом с Луво.

— Мы поймали императора? — спросила она его.

— Судамини и солдаты из Гармашинг преследуют его, — сказал он.

Это было последним, что она от него услышала.

Когда Браяр проснулся, ставни были открыты. Он подковылял к окну, чтобы выглянуть наружу. Насколько он понял, полдень уже давно миновал. Розторн и Эвви всё ещё спали. Луво нигде не было видно.

Браяр какое-то время постоял, разглядывая вид из окна. Их комната была на южной стороне храма, и под ними простиралась половина Гармашинг. Город, который он помнил, был побит. Всюду были видны почерневшие ямы, где бомбы и пожары уничтожили дома, храмы и общественные здания. На дорогах и в парках зияли рваные дыры. Воздух пах огнём и смертью. Люди трудились, стаскивая порождённые войной обломки в кучи, исключая мёртвых людей и животных. Над этими пировали падальщики. Стервятники настолько обнаглели, что даже не шарахались прочь от людей.

Браяр отвернулся от окна. В Гьонг-ши его многое восхищало, но небесное погребение ему всё ещё было не по душе.

Взглянув на свои руки, он понял, что совершенно грязен. Браяр открыл дверь и выглянул наружу.

Там сидел послушник, читавший свиток.

— Сэр? — спросил он. — Как я могу помочь?

Вскоре Браяр отмокал в огромной бадье с горячей водой. Он выбрался только после того, как начал засыпать, и его голова скользнула под воду. «Пора баиньки», — подумал он, откашлявшись. Браяр как раз обсыхал, когда явился Парахан.

Тот не теряя времени стянул с себя одежду.

— Блаженство, — объявил он, устраиваясь в бадье

Он выглядел измождённым.

— Вернулись Суда и Сэруго, — сказал он Браяру. — Они гнались за имперской армией так далеко, как только осмелились, но врагу удалось уйти. Посмотрим, вернутся ли они.

— Думаешь, вернутся? — спросил Браяр.

Он натянул узкие штаны и длинную куртку, которые кто-то оставил для него.

— Император ещё далеко не побеждён. Он возьмёт ещё войска и магов, и вернётся. Мы тоже будем ждать. Вообще, я не думаю, что император сопровождал эту армию. Он может быть на севере или северо-западе — те войска ещё не прибыли, что беспокоит Бога-Короля. Но Уэй-шу знает, что ему нужно взять Гармашинг, чтобы удержать Гьонг-ши. Я не уверен, что ему это удастся.

— Почему нет?

— Шаманы всегда будут проблемой, даже большей, чем сами племена, — объяснил Парахан. — Половина боевой магии заключается в знании того, чем воспользуется сторона противника. Знаменитые маги Уэй-шу не знают, как сражаться с шаманами, потому что шаманы не работают поодиночке. Маги не могут направить свою силу на одного человека. Шаманская магия основана на объединении пяти или шести разных людей с разными силами и способностями. Они всю жизнь упражняются в сплетении всего этого. Лично я буду весьма удивлён, если хоть кот-то из придворных магов ездил сюда, чтобы учиться музыке и танцам шаманов. Ты ступни отскребаешь?

— Нет, — ответил Браяр, обдумывая только что сказанное принцем. — А ваши маги в Комбанпуре изучают танцы шаманов?

— Нет, — беспечно сказал ему Парахан, — но мы никогда не были настолько глупы, чтобы напасть на Гьонг-ши. По нашу сторону Дримбаканг Лоу есть и более простые места для нападения.

Несколько послушников поспешно вошли, чтобы открыть краны рядом с другой большой бадьёй. В неё полилась исходящая паром вода, а послушники разложили на скамейках рядом с ней мыло и мочалки. Браяр собирался уходить, а Парахан погружался в свою ванну, когда вошли Розторн, Эвви и Суда, одетые в банные халаты.

— Леди, кто-нибудь из вас скребёт ступни? — спросил Парахан, когда Розторн сняла свой халат и шагнула в воду.

— Сам отскребай себе ступни, ленивый болван, — посоветовала она.

Эвви так и осталась стоять, дрожа. Парахан закрыл глаза, а Браяр отвёл взгляд. Наконец Суда сказала:

— Можете смотреть, парни.

Они с Эвви сидели в бадье, в которую набиралось всё больше воды. Послушники закрыли краны, когда уровень воды был в паре дюймов от края бадьи.

Браяр тихо обругал себя за то, что не подсмотрел за Судой, но он знал, что так было бы неправильно. Баня была не для того, чтобы пялиться на женщин; баня была для того, чтобы мыться. Его беспокоило то, что Эвви так явно боялась обнажаться, хотя всю жизнь мылась в общественных банях. Она погрузилась в их бадью настолько, что её подбородок был вровень с поверхностью воды.