Снаружи ветер остудил пылавшее лицо Сэндри. Она позволила Шану отвести её к тенистой скамейке, где она с облегчением села.

— Иногда есть такие вещи, подробности которых ты совсем не хочешь знать, — пробормотала она.

Шан сел рядом с ней:

— Это было в мой адрес? — спросил он.

— Господи, нет, — ответила Сэндри. — О боже, Трис снова там.

Она указала на гребень внешней стены.

От сидящего сбоку от Сэндри Шана ощутимо тянуло теплом.

— Мастеру Церемоний следует просто построить ей комнату там, наверху, — заметил он, его голос подобно музыке звучал у неё над плечом. — Ей всегда нравились высокие места?

Его мужское ворчание заставило Сэндри почувствовать себя лучше, устойчивее.

— Ну, она всё же погодный маг, — указала она. — С таких мест лучше всего дотягиваться до погоды. Если мы не были уверены, где её искать, дома, в Дисциплине, то первым делом шли к стене. Мы…

Пальцы коснулись её подбородка, и повернули её голову. Шан склонился к ней, и мягко поцеловал Сэндри.

Она отскочила прочь как ужаленная. Ощущение было слишком близким к Дадже, к тому, что чувствовала Даджа. Сэндри не могла найти различия между своей реакции на Шана и реакции Даджи на Ризу.

— Пожалуйста, не обижайся, — сказала она, ещё более выбитая из колеи. — Я… я просто, весь этот свет и танцы… я правда должна вернуться!

Она сбежала обратно в Зал Лунного Света, на этот раз чуть ли не бросившись в объятья Джака.

— Я обещала тебе танец, так ведь? Разве это не замечательное время для танца? Я думаю, да!

Джак хмуро глянул на неё, его открытое лицо приняло взволнованное выражение.

— Ты в порядке, Сэндри? — спросил он. — Тебя кто-то оскорбил?

Он поднял взгляд, и зыркнул на Шана, который последовал за Сэндри внутрь.

— Если фэр Рос тебя хоть как-нибудь расстроил…

Сэндри закрыла рот Джака своей ладонью.

— Я в порядке, — сказала она ему, переведя дух. — Давай танцевать, пожалуйста.

Пока Джак вёл её на пространство для танцев, Сэндри сделала себе строгий выговор. «Тебя и раньше целовали», — безмолвно бранила она себя. «А теперь ты ведёшь себя как девчонка, которая только вчера надела свою первую вуаль. Возьми себя в руки и кончай вести себя как дурошлёпка! Попробуй какие-нибудь сложные танцы, которые ты всё время отказываешься исполнять. Сосредоточившись на своих ногах, ты не дашь своему глупому воображению, ну, воображать».

Она танцевала часто и, вопреки её боязни сложных танцев, делала это очень хорошо. Она танцевала, пока её одежда не промокла от пота, а она сама совсем не выдохлась. Она извинилась и удалилась в свои покои лишь тогда, когда у неё начали болеть ноги.

Сначала она наскоро помылась, пока Гудруни занималась её вымокшими вещами. Как только она заползла в свою ночную рубашку, она позволила Гудруни причесать ей волосы. Как только служанка ушла, Сэндри с отвращением опрокинулась на кровать.

«Теперь Шан подумает, что он мне не нравится, а это не так! Не думаю, что для леди есть способ попросить прощения и сказать «Я хотела бы, чтобы ты снова меня поцеловал, теперь, когда я не так отвлеклась». Нужно как-нибудь дать ему знать, что он тут был ни при чём».

«Ну, почти ни при чём», — честно поправила она себя. «Я просто спутала поцелуи и любовь».

Эта мысль заставила её сесть. «Даджа влюблена», — удручённо подумала она. «Наконец, после всех этих лет. Это чудесно, но… она захочет остаться, так ведь? Она захочет остаться с Ризу. Она не захочет возвращаться домой».

По её щеке стекла крупная слезинка. Сэндри нетерпеливо смахнула её. «Худшее время для того, чтобы превращаться в нервную дурочку», — сказала она себе, вставая с кровати. «Нужно успокоиться».

Ей оставалось только одно. Она вытащила свой ночной светильник, поставила его на столик, затем взяла свою корзинку для рукоделия. «Вышивка», — твёрдо сказала она. «То, что лекарь прописал».

Финлак фэр Хьюрик вломился в жалкие две комнаты, которые были ему отведены в имперском дворце, и пинком отправил скамейку для ног в ближайшую стену. «Посмешище», — подумал он, скрипя зубами, пока те не заныли. «Она сделала из меня посмешище перед всем двором, избавившись от меня под предлогом «Ох, Фин, мне так жарко, я обязана присесть, и получить льда!». Я только отвернулся — а она уже танцует с этим безмозглым качком Джаком!»

Он начал шагать по своим небольшим комнатам, обдумывая свои варианты. «Говорят, Шан ухаживает за ней, втайне от императрицы», — подумал он, проводя не находящей себе места ладонью по кинжалу у себя на поясе. «Я знаю, что он амбициозен, но ведь не дурак же. Даже казна Ландрэга не защитит его от неудовольствия императрицы — или защитит?»

Он отмахнулся от этой мысли. «Только глупец попробует обмануть Берэнин», — решил Фин. «Но Джак. Сэндри предпочитала Джака мне с тех самых пор, как мы приехали в Ландрэг. Сегодня вечером она открыто кинула меня ради него. Так что эту гонку я проиграл. Что ж, я не буду ждать, пока они с Джаком начнут ласкаться и ворковать, в результате чего я стану посмешищем для всей империи. Её Имперское Величество восторгается дерзкими мужчинами, которые берут то, что хотят — ну, по крайней мере дерзкими мужчинами, которые не пытаются взять её саму. Возможно, если я буду достаточно дерзок, и словлю её драгоценную кузину, то смогу стать её следующем фаворитом, и Сифутан побери Шана, и Кэна, и остальных её любимчиков!»

«Дядя сказал, чтобы я позвал его, если нужна помощь».

«Ждать больше нельзя. В Данкруане лето пролетает как ветер, а Джак работает быстро».

Всё для себя решив, Фин сел за свой стол, нашёл чернильницу, бумагу и ручку, и начал писать.

Приём шёл не так, как ожидал Браяр. Он определённо явился с намерением увлечь Кэйди в тенистый уголок сада, чтобы немного позабавиться, но Кэйди решила сначала его помучить. Она трижды отказывала ему, когда он подходил к ней, чтобы пригласить на танец, уходя с кем-то другим при его приближении. Первые два раза он просто широко улыбался, и приглашал танцевать другую девушку. В третий раз, когда Кэйди ухмыльнулась ему через плечо Фина, когда тот закрутил её в танце, Браяр остановился, чтобы снова всё обдумать.

«Это глупо», — думал он. «Все эти люди со своими украшениями, наблюдая, чтобы увидеть, кто кому завидует, а кто — не завидует, кто кому благоволит, всё это — пустая трата времени. Чего они эти добиваются? Почему я трачу своё время на эту глупую игру?»

Образ мертвецов из Гьонг-ши перекрыл собой ярко одетых танцоров. Браяр ощутил запах разлагающейся плоти. На миг он услышал не музыку и смех, а свист ветра над скалой. Он тряхнул головой, чтобы изгнать образ из головы, и крепко защемил нос, чтобы избавиться от вони. «Я всё это оставил там», — с яростью подумал он. «Я только хочу вернуться домой и вспомнить, что такое радость!»

Усталый и вспотевший, Браяр посмотрел на забитый людьми зал. «Все эти дорогие одежды, эти шутки, и выпивка, и еда — какая от этого польза?» — устало гадал он. «Завтра простолюдины будут нищими, голодающими и умирающими от пронзившего их солдатского копья, а эти люди закатят ещё один праздник, с новыми дорогими одеждами, новыми шутками, новыми драгоценностями. Страдание забыто, или на него не обращают внимание — зачем печалиться? Жертвы войны — не наши люди. А потом колесо поворачивается, и вдруг они становятся нашими».

«Я могу потратить своё время на вещи получше», — осознал он. «На важные вещи».

Он выбрался на террасу, игнорируемый парочками, выбравшими эту полосу тени, чтобы целоваться, и потрусил вниз по ступеням, в сады. На Аллее Рододендронов он мгновенно почувствовал себя лучше, окружённый растениями с тёмными листьями. В достигавшем их скудном свете луны даже бутоны выглядели тенистыми. Он прошёл мимо них, то залечивая повреждённый лист, то делая другой лист неприятным для пытавшихся глодать его насекомых.