— Я думала, что тебе не нужна служанка, — бесстрастным голосом напомнила ей Трис.

Её молнии только-только начали угасать.

Гудруни посмотрела на Сэндри:

— Не нужна? Леди, я не хочу быть обузой… я могу устроиться швеёй в городе. Я никогда не намеревалась быть у вас на попечении…

— Тихо, — мягко сказала ей Сэндри.

Она зыркнула на Трис и произнесла:

— Мне ясно дали понять, что отсутствие у меня служанки — это очень странно. Гудруни добавит мне важности. Ясно? Тебя это устраивает?

— Мою-то голову не надо откусывать, — парировала Трис, когда Чайм забралась ей на плечо. — А важность что, доставили тебе посреди ночи? Я не слышала, как она прибыла.

— Её тайком протащили вместе с утренним хлебом, — заметил Браяр. — Не хотели, чтобы мы вставали между ней и её важностью.

Сэндри подбоченилась, гневно глядя на них:

— Хватит.

— Да, Клэйхэйм, — сказал Браяр.

Он поклонился, и вернулся в свою комнату.

— Да, Клэйхэйм, — добавила Трис.

Она сделала реверанс, и вернулась в свою комнату вместе с Чайм.

Сэндри посмотрела на Даджу, явно расстроенная, и раскрыла рот, но Даджа покачала головой. «Дай им успокоиться. Они всегда слушают лучше после завтрака», — подумала она, хотя и не использовала их магическую связь. Она знала, что Сэндри и без этого её поймёт.

— Ну, я знаю, что сказала бы Её Имперское Величество, — отозвался Джак.

В отличие от остальных, он выглядел свежим и готовым к новому дню, опираясь на перила галереи и весело улыбаясь.

— Она говорит «слово клэйхэйм — закон» каждый раз, когда имеет ввиду важность или брак одного из её слуг. Особенно когда клэйхэйм — имперской крови. Ты по утрам дышишь огнём, так ведь, Леди Сэндри? Бедолага, который на тебе женится, может быть неготовым к такому острому[6] перцу в своей постели.

Сэндри показала ему язык.

«Она уже забыла о совсем недавней прибавке в важности», — сделала наблюдение Даджа.

Гудруни осела на пол, рыдая.

— Хватит, — ласково сказала ей Сэндри. — Похоже, что ты не лгала, что и к лучшему, если ты будешь на меня работать.

Она посмотрела на Амброса:

— Ты пошлёшь с Рави Гудруни несколько солдат, чтобы помочь ей упаковать вещи и привести сюда детей?

Элага посмотрела на своего мужа:

— Ты сказал, что будут изменения, когда клэйхэйм вернётся домой, — заметила она, сверкая глазами. — Я вижу, что ты не шутил. Возможно, тебе следует отдать приказ о проверке катапульт, на случай, если она захочет попозже с ними попрактиковаться.

Она развернулась, и скрылась в своей комнате.

Ризу засмеялась со своего места на противоположной стороне лестничного проёма:

— Разве это будет весело? — спросила она у Даджи. — Одевайтесь. Вы и Кэйди можете отправиться кататься на лошадях вместе со мной.

Когда Даджа кивнула в знак согласия, Джак предложил:

— Я поеду.

— Но не я, — проворчал Фин. — Я — обратно в кровать.

Амброс не отрывал взгляда от Сэндри:

— Я не был её повелителем, — осторожно сказал он. — Я мог запретить ему её бить, но это всё, что я мог.

— Пожалуйста, Кузен, не сыпь мне соль на рану, — мрачно ответила Сэндри, жестом призывая Гудруни встать. — Я и так уже чувствую себя виноватой.

Обращаясь к стоявшей рядом с собой женщине, она сказала:

— Ты дважды подавала прошение моей матери?

Она повела Гудруни обратно в свои покои.

Даджа вздохнула:

— А я-то надеялась спать допоздна, — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Дай мне час? — спросила Даджа у Ризу.

Та кивнула, и вернулась в свои покои, в то время как Даджа ушла одеваться. Одевшись, она заглянула к Сэндри.

Её подруга стояла в своей личной гостиной, уныло глядя в открытое окно. Из спальни доносились звуки кого-то роющегося в вещах. Похоже, что новая служанка Сэндри сразу принялась за дело.

— Так уж это было срочно? — полюбопытствовала Даджа. — Обязательно нужно было первым делом решать это с утра?

Сэндри поморщилась:

— Хочешь сказать, что мне следовало сделать это торжественнее? Вероятно. Но Халмар сам первым ворвался сюда, помнишь? Я думаю, Кузен Амброс остановил бы меня, будь я неправа. Ты не видела её, Даджа. Она спряталась здесь, чтобы поговорить со мной.

Она слегка улыбнулась.

— Ну, а потом она задремала, и разбудила меня посреди ночи. Он похитил её, и заставил её подписать брачный контракт. Она могла освободиться от него только по указу моей матери — или моему.

Она снова уставилась на открывавшийся из её окна вид.

— Даджа, моя мать не только отказалась её выслушать. Она… она игнорировала Гудруни. Она не обратила на всё это никакого внимания, и оставила Гудруни с мужчиной, который добился её силой. Я не думала, что моя мать была такой.

— Какой «такой»? — спросила Сэндри. — Такой, как дворяне?

— Безразличной, — прошептала Сэндри. — Ох, я знаю, что она была легкомысленной. Как и Папа. В каком-то смысле, они были как дети. Они всё время тратили свои деньги на путешествия и веселье, никогда не задаваясь вопросом, откуда деньги брались, и каков был их долг перед обеспечивавшими их людьми. В этом они были неправы, очень неправы. Если я чему и научилась за последние три года, то именно этому.

Она развернулась, и села на кресло рядом с Даджей:

— Но всё же… я не хочу быть здесь за всё в ответе. Я не хочу здесь оставаться. Мой дом — Дедушкой, и с вами троими. Но разве это не эгоистично с моей стороны — настаивать на том, чтобы снова уехать? Разве я не повернусь таким образом спиной к этим людям?

Она склонила голову, закрыв лицо ладонями.

Даджа погладила свою подругу по волосам. «Иногда она слишком добросердечна», — подумала Даджа. «Я и забыла об этом».

— Это зависит от того, как ты к этому подойдёшь, — мягко сказала она. — Я просто не думаю, что тебе следует всё это решить после беспокойной ночи и неприятной сцены с самого утра. Тебе надо чего-нибудь поесть. И лучше тебе сказать домоправительнице, чтобы устроила твою новую служанку с её детьми.

Сэндри вздрогнула:

— Ты права. Ты побудешь с Гудруни, пока меня не будет?»

Прежде чем Даджа сумела сказать «По-моему, это домоправительница должна приходить к тебе», Сэндри выскочила за дверь. Посмотрев в сторону спальни, Даджа увидела, что на неё уставилась Гудруни. Она подошла к женщине.

— Я не думаю, что нас представили друг другу, — сказала Даджа. — Я — её сестра, Даджа Кисубо. Есть ещё одна сестра, и брат. Ты их видела снаружи, наверное — рыжая и молодой человек с короткими чёрными волосами. Мы все — маги. Настоящие маги. С медальоном.

Она вытащила свой из-под халата и наблюдала за лицом Гудруни, пока та осматривала его. Она хотела, чтобы Гудруни чётко её поняла.

— Если ты попробуешь злоупотребить добротой Сэндри, будет печально. Нам это очень не понравится. Испытав на себе наше неудовольствие, люди обычно жалеют, что просто не оставили нас четверых в покое.

Гудруни дрожала:

— Я не знала о её семье. Я думала, что она — единственный ребёнок. И магов тоже никто не упоминал. Я не просила её давать мне работу.

Она облизала губы.

— Хотя, это защитит меня от мести Халмара. И мои родители никогда не простят меня за то, что я потеряла для нашей семьи доходы Халмара. Я не знаю, почему она была так щедра, но я надеюсь, что вы поймёте, если я не побегу с криками прочь. Мне некуда податься.

Она сглотнула, но посмотрела Дадже прямо в глаза.

Там не могла не улыбнуться:

— Ах. Эффект Сэндри.

Она подняла ладонь:

— Нет, я не ожидаю, что ты знаешь, что я имею ввиду. Ты просто напомнила мне, что когда мы четверо жили вместе — четыре года в храме Спирального Круга в Эмелане, — время от времени мы обнаруживали людей, которые выглядели сбитыми с ног, встревоженными и счастливыми. Тогда мы всегда знали, что Сэндри была поблизости. Как только она решает сделать твою жизнь лучше — держись! Проще сброситься со скалы, чем помешать ей подхватить тебя, если она в таком настроении.