— Так ведь она же летала в небесах, — растерянно шепотом оправдывался король.

— Летают не только ангелы, но и ведьмы, — успела прошипеть девица де Триель, прежде чем Надежанна подошла к предложенному ей месту по другую руку короля.

Она не слышала слов фаворитки, но заметила, что Кардию было явно не по себе. Он страдальчески сморщился и невнятно произнес:

— Надеюсь, мы услышим от небожительницы, как там пируют у них в облаках? На кого охотятся? Нет ли там распрей и войн, как у нас, грешных?

— Если вы имеете в виду то место в небесах, откуда мне привелось прилететь к вам, то, верная правде и только правде, должна признаться, что войны велись когда-то между обитателями тех мест. Однако сила оружия стала угрожать существованию всех обитателей нашего мира, без исключения. Тогда разум восторжествовал и войны прекратились навсегда.

— Хоть и говоришь ты, Дева, о правде, но трудно поверить, что кто-то навеки отказался от воинской славы, от грома побед и веселых пиров, вроде сегодняшнего. Мы люди, ползающие по земле, а не летающие, подобно тебе, Дева Небес, быть может, не так прекрасны, как ты, посланная нам всевышним, но все споры извечно решали, меряясь силой. И ты сейчас, приняв жезл маршала Френдляндии, не можешь отказаться от того, чтобы силой изгнать врагов с нашей земли, дабы коронованы мы были по обычаю предков в городе Ремле, каковой тебе, славному маршалу, и надлежит в первую очередь освободить.

Отважная Надя была прекрасной спортсменкой, замечательным математиком. Однако дипломата из нее не получилось. Чуждая лжи, она хотела сразу же говорить о том, ради чего прилетела на Иноземлю их экспедиция.

— Войны, любезный король, — это узаконенное нарушение всех законов и заветов религии вашей и морали общечеловеческой. И потому войны должны исчезнуть у вас, как исчезли там, откуда я прилетела. Моим собратьям было знакомо изречение, которое, быть может, найдет отклик в сердцах ваших людей: «Всякий народ, стонущий под игом самовластья, вправе сбросить его».

Вот эти слова о самовластье могли бы обернуться для Нади самым нежелательным образом, если бы не возглас Мартия Лютого:

— Браво! Сами Небеса говорят устами Девы. Бесчеловечный злодей, захвативший святой трон папийства, должен быть свергнут!

Кардий, сперва нахмурясь в попытке понять, какое самовластье имеет в виду Посланница неба, приосанился. К тому же от всевышнего не могут идти такие призывы в отношении законного короля, поскольку по добрянской религии он принимает власть от самого всевышнего. «И самовластьем следует признать, — старался выгодно для себя рассуждать Кардий, — гнет чужаков, завоевателей и прежде всего врага короны Дордия IV, самозванца и разбойника». И Кардий сказал Надежанне:

— Очевидно, тебя, Дева Небес, всевышний вразумил этим изречением мудреца, дабы тебе и нам на славу одолеть супостата Дордия.

Генерал Дезоний, понимая, какую роль в поднятии воинского духа играет Посланница неба, поддержал короля:

— Маршал Надежанна может приказать своему генералу завтра же повести войска против растерявшегося врага.

— Я готова, — покорно произнесла Надя, еще не представляя, как она будет вести войска, считая, что не имеет ни малейшего представления о военном деле.

Девица Лилия де Триель не упустила ни одного восторженного взгляда, брошенного Кардием на Деву Небес, вознегодовав на его замечание, что люди, в отличие от небожителей, не столь прекрасны, как Надежанна. Этого Лилия де Триель простить не могла.

В ее маленькой, полной интриг головке зародился план.

Наклонившись через сидевшего между ними Кардия, девица де Триель вполголоса сказала Надежанне:

— О, несравненная гостья, взявшая в свои руки маршальский жезл! Не сочтете ли вы возможным вспомнить о том, что вы дама, и покинуть этих скучных воинственных мужчин за столом, дабы уединиться на женской половине?

Генерал Дезоний по-солдатски вскочил с места.

Был он длинноног, но с коротким туловищем, к тому же имел длинный нос и близко посаженные глаза, походя чем-то на журавля.

Глядя на него, и Мартий Лютый поднялся.

— Ждем приказаний маршала, — отрапортовал генерал.

— Идемте, идемте, прекрасная небожительница. Я же говорю, что у этих мужчин одни походы на уме. Совсем не думают о том, что здесь есть и дамы.

Кардий тусклым взглядом провожал уходивших женщин, так не похожих друг на друга. Его возлюбленная, перетянутая корсетом, в пышном платье с оголенными плечами, и стройная Дева в серебристых рыцарских доспехах, которые не сняла, садясь за пиршественный стол. Вина она не пила и к еде едва притрагивалась.

Кардий глубокомысленно покачал головой.

Девица Лилия де Триель обходными коридорами провела гостью к своему будуару. Примыкая к спальне короля, он имел отдельный вход.

— Вам нужно отдохнуть, небожительница, — тараторила Лилия де Триель. — У меня здесь найдутся все удобства.

Надя осмотрела крикливое убранство будуара фаворитки и вспомнила, насколько больше вкуса у Лореллеи, однажды показавшей Наде комнатку рядом со своей лабораторией.

Девица Лилия де Триель меж тем продолжала:

— Ради всевышнего, простите меня, Дева Небес. Я ведь не знаю, что требуется небожителям. Но у меня здесь есть все интимные удобства. Невидимые слуги бесшумно выносят все, что может испортить настроение. Нравится ли вам запах духов? Амброзия и другие редкие и очень дорогие духи доставлены с Востока, оттуда, где женщины живут в гаремах своих властителей. К счастью, здесь властителями порой становимся мы, женщины. Король так любит душистые цветы!

Надя поблагодарила радушную хозяйку, пообещав воспользоваться предлагаемыми удобствами.

Девица де Триель едва сдерживала злорадную улыбку. Вот теперь в ее руках окажется столь необходимое ей доказательство! Если по воздуху летает существо обыкновенное, плотское, которому не чуждо все, людям свойственное, то, значит, она не ангел, а ведьма, о чем и будет немедленно сообщено специальным гонцом Великопастырю всех времен и народов папию И Скалию с добавлением: как только Ремль будет отбит у тритцев, там состоится коронация Кардия VII, и она, Лилия де Триель, если ей будет обещано после этого стать королевой Френдляндии, позаботится о том, чтобы коронация была такой же, как и у всех предков короля, то есть по обряду скалийской религии. Кардию, хоть он и опирается пока что на Мартия Лютого, этого еще не сгоревшего еретика, все же придется согласиться.

Дамы, если Надежанну можно хоть в какой-то степени приравнять к ее спутнице, вернулись к столу, где мужчины изрядно захмелели, а собаки, насытившись, уже не подбирали лакомые кости.

Поход назначен был на утро.

Генерал и Лютый удалились готовить войска. Деву Небес Кардий VII уговорил, в чем с милой улыбкой помогала ему девица де Триель, остаться в замке, где ей отвели одну из лучших комнат.

Надя продолжала играть свою роль, которая, пока дело не дошло до сечи, могла показаться не столь трудной.

Но девица де Триель пришла в ужас еще раз ночью, когда узнала, что Гостья небес вызвала вдруг в королевский замок знатных дам города и округи.

Их кареты одна за другой съезжались, громыхая колесами и мешая девице де Триель спать не меньше, чем гул дамских голосов из зала.

Разряженные для участия в предполагаемом бале, дамы были крайне удивлены, не обнаружив ни кавалеров, ни музыки. Даже король не вышел им навстречу. О невидимой Деве говорили шепотом.

Местные красавицы, несомненно, умерли бы от разочарования, если бы не старательный обмен сплетнями, способный скрасить любую скуку или обиду.

Наутро же, когда они наконец дождались выхода не менее их удивленного короля Кардия и, разгневанные, удрученные, готовились разъехаться, неожиданно выяснилось, что все до одной кареты исчезли.

Никто не мог дать этому объяснения.