Вероятнее всего, из-за того, что ее ткнули носом в факт, который она изо всех сил пыталась забыть, на нее немедленно накинулось уныние. Она свесила голову и сжала в кулачки руки, лежавшие на коленях.

— А, нет, я хотел сказать... — спохватился Тору.

Он не думал, что его слова настолько расстроят ее. Да, он хотел привести ее в чувства... но теперь складывалось впечатление, словно он издевался над ней.

— Я... не имел в виду, что ты должна ненавидеть ее или еще чего.

— ...

— А-а, черт, да что такое, что я такого сказал?! — Тору посмотрел на Акари в надежде на то, что она хоть чем-то ему поможет.

— Ясно, — сказала Акари со сложенными на груди руками и снова кивнула. — Так вот каким образом можно вызвать у моего брата смятение. Неплохо.

— Сейчас не время восхищаться! — воскликнул Тору совершенно в растерянности.

И тут...

— ...Прости. Тору, — сказала ему Чайка с неуклюжей улыбкой. — Тору. Думать. Изо всех сил. Виноват. Нет.

Как обычно, Чайка говорила, выдавая набор слов на континентальном языке, и понять ее было непросто... но похоже, что она имела в виду «Поскольку Тору изо всех сил думает вместо меня, он не виноват». Видимо, это был ее способ утешить или пожалеть его.

— А-а... — Тору почесал щеку, а затем, усмирив ощущение неловкости... —Ты ведь все равно не согласна с моим планом, да, Чайка?

— М-м... — растерянно протянула Чайка.

— В нашем случае это был бы самый верный способ...

Тору предложил решить проблему с помощью порции яда.

Другими словами, он хотел отравить ее.

Пусть им удалось бы подтвердить, что у Доминика есть «останки».

И... что они собирались делать в таком случае? Главный вопрос заключался в этом.

Естественно, они могли положиться на мнение Чайки о том, что она «хороший человек» и попытаться провести переговоры с целью уговорить ее отдать останки.

Если Доминику действительно не интересовала мирская власть и деньги, то и ценность «останков» не должна им помешать. Был даже шанс того, что она просто подарит им их.

Но... как бы они ответили на вопрос «почему вы хотите останки императора Газа?», задай она его?

В головах людей прочно укоренилось мнение о том, что «Империя Газ — корень зла, развязавший ту войну». И поэтому не было никакой уверенности в том, что, пусть и отставная, но наездница продолжит хорошо относиться к дочери Проклятого Императора, узнав, кто она такая.

Наконец, она могла просто отказаться отдавать им «останки».

«И если это случится, победить ее станет еще сложнее, чем сейчас...»

Несомненно, Доминика стала бы вести себя осторожно с отрядом Тору.

А победить осторожную наездницу практически невозможно, даже с помощью засады.

Можно попытаться надавить на слабое место... но Тору не имел ни малейшего понятия, какая уловка могла заставить дрогнуть руку человека, потерявшего дражайшую родственницу и отбросившего почти все мирское.

Поэтому... Тору предложил, что уж если так рисковать, то лучше попробовать нанести верный удар, пока она еще не подозревает их.

Однако он не знал, подействует ли отрава на наездницу.

Насколько сильна целительная сила драгунов, могли ли они восстанавливать свои органы и нервную систему? Наездников было так мало, и их способности держались в таком строгом секрете, что трудно разобрать, где в рассказах о них правда, а где — ложь.

Пожалуй, для верности нужно значительно превысить смертельную дозу яда.

Если использовать нервно-паралитический яд, то даже если бы он и не убил ее, то должен был обездвижить на какое-то время. То, что наездников можно убить, лишь отрубив голову, означало либо то, что восстановление такого сложного органа, как мозг, требовало много времени, либо вообще невозможно.

— Ну, мы ведь лишь диверсанты, — со вздохом произнес Тору. — Мы готовы пойти на все для достижения цели, но саму цель определяем не мы.

— Тору?..

Фиолетовые глаза Чайки моргнули.

А Тору совершенно ясным и уверенным тоном заявил:

— Или, если совсем утрировать, наша цель — исполнение твоих желаний, хозяйка.

— Тору. Я...

Изумление. Счастье. Страх. Беспокойство. На лице смотревшей на Тору Чайки сложным образом переплетались друг с другом эмоции. Изо всех сил стараясь скрывать свои собственные чувства, Тору хладнокровно сказал:

— Поэтому, если ты не хочешь этого... если ты хочешь поставить желание остаться «хорошим человеком», как Доминика Скода, выше задачи «сборка останков», то мы не сможем тебе помешать.

Нельзя что-то приобрести, не потеряв что-то еще.

Даже если речь идет о возвращении того, что ты считаешь своим.

Время. Деньги. Доброе имя. Дружба. Любовь. Доверие. Что-то непременно придется потратить.

— Я думаю о том, как мне действовать, но у тебя, как у моего нанимателя, есть право принять или отклонить мои планы.

— ...

Тору посмотрел сначала на засомневавшуюся Чайку, а затем перевел взгляд на Акари.

Однако она лишь молча кивнула. Она полностью разделяла мнение Тору.

— Ну... я не требую, чтобы ты решила все прямо сейчас, но... — сказал Тору, не глядя на свесившую голову Чайку.

Смотреть ей в глаза было слишком тяжело. С учетом того, что диверсанты использовали в качестве инструментов не только свое тело, но и чувства, ему было еще куда расти.

— Скорее всего, у нас не так много времени. Отряд того рыцаря может догнать нас.

— ...Поняла, — сказала Чайка, продолжая смотреть вниз и морщить лоб.

Впрочем...

«Ну, здесь и сейчас у нее решить не выйдет», — оценил ситуацию Тору.

Сомнения Чайки были «болезнью», которая мучила всех воинов, попавших на свою первую битву.

От нее страдали все, кто жил битвами — и пехотинцы, и рыцари, и диверсанты.

Причина ее заключалась в том, что в ходе их обучения и тренировок они считали «врагов» некими абстрактными созданиями, которых нужно уничтожить... Но когда они оказывались на поле боя и видели «врагов» живых, дышащих и кровоточащих, вся их решимость моментально улетучивалась. Они забывали даже те приемы, которые с таким трудом доводили до совершенства.

Конечно, до такого уровня доходило не всегда. Но причина того, что солдаты чаще всего умирали именно в первой битве, была в том, что все они в той или иной мере не могли сражаться в полную силу из-за этого шока.

«Враги» не условное обозначение, не вещь. Они живые люди.

Может показаться очевидным, но одно дело — знать об этом, и совсем другое — ощутить всеми своими чувствами.

Скорее всего... атака в Дельсоранте была первым «отвоевыванием» Чайки.

Во всяком случае, первую часть «останков» она получила именно в ходе нее.

А значит, она еще толком не успела ощутить, что значит лишать кого-то чего-то, что значит противостоять кому-то. Кроме того, правитель Дельсоранта пытался без каких-либо колебаний убить их всех. Поэтому в тот раз она не чувствовала никаких угрызений совести.

Но... в случае Доминики Скоды все было по-другому.

Они шли к ней, будучи уверенными в том, что идут к «врагу», но она спасла их и отнеслась с дружелюбием.

Именно поэтому Чайка никак не могла собрать волю в кулак и занять враждебную позицию по отношению к ней. Она все еще хотела быть по отношению к ней «хорошим человеком».

Тору понимал, что это желание неизбежно.

Более того — он считал его хорошим и человечным.

Но...

— ...

Чайка с печальным видом опустила взгляд на свои колени.

— Мы не уверены, что еда придется вам по вкусу, но... — сказал Тору, ставя тарелку перед Доминикой.

Они находились в столовой особняка Скоды.

Отряд Тору пригласил Доминику поужинать вместе.

Кухней ее дома не пользовались уже несколько лет... все в ней, начиная от утвари и заканчивая печкой, покрывал слой пыли. Тору и Акари убрались, доведя до рабочего состояния, затем притащили из «Светланы» ингредиенты и приготовили несложную трапезу.