«Сестра. Сестра, почему ты...»

В тот день, когда она заявила, что уходит на фронт, Люсия посмотрела на нее печальным взглядом.

Доминика не раз и не два думала пойти на попятную... но свое решение уйти сражаться так и не отменила.

Снискав славу на поле битвы, она смогла бы увеличить размер их владений или же перенести их подальше от линии фронта. Да и крестьяне прониклись бы должным уважением к семье Скода.

У Доминики не было опоры, на которую она могла опереться в это военное время, и никакого другого способа защитить свою сестру она придумать не смогла.

«Сестра. Когда ты вернешься?..»

Конечно же, несмотря на рыцарское происхождение, должной воинской подготовки Доминика не получила.

Человек, который должен был учить ее боевым искусствам, то есть отец, скончался, а для найма хорошего учителя требовалась солидная сумма денег... которых у нее просто не было.

Именно поэтому ее возможности прославиться на войне весьма ограничивались.

Вернее, правильнее сказать, что возможность у нее была лишь одна.

Она с самого начала была лишена права выбора.

Когда ее попросили отдать службе свое тело, она пошла на это.

Другими словами...

— Люсия... — Доминика упала на колени перед маленькой могилой. — Но ведь война... уже закончилась.

Она смогла отличиться, получила в награду новое имение и вернулась в родные земли с триумфом. Но...

— Почему... ты...

— Э-э...

Похоже, что старушка, продолжая смотреть в землю, все это время бормотала, рассказывая о подробностях о смерти Люсии... но Доминика почти ничего не слышала. Ей было слишком тяжело принять даже сам факт того, что ее сестра умерла. О чем-то другом она просто не могла думать.

Всю жизнь она посвятила ей.

У Доминики не было других людей, ради которых она могла жить.

Именно мысль о том, что чего бы с ней ни случилось, она всегда будет сражаться ради своей сестренки, позволила принести в жертву свое тело и стать не крепким солдатом и благородным рыцарем, а выбрать гораздо более страшный способ попасть на поле боя.

И именно благодаря этому она сражалась и заработала великую награду.

Но...

— Я...

Неужели она ошиблась?

Возможно, если бы она осталась с сестрой, то даже если бы та не смогла избежать смерти, то Доминика смогла хотя бы быть с ней в ее последний час или же вовсе умереть вместе с ней?

Наверняка жизнь Люсии угасла от того, что каждый миг ожидания казался ей вечностью.

Наверняка она умирала, полная глубокого отчаяния и одиночества.

И когда эти мысли пришли ей в голову... она уже не могла сдерживать себя.

— А... а-а... а-а-а-а-а!..

Доминика зарыдала, сидя напротив могилы.

Она била землю руками, одетыми в бронированные перчатки, совершенно не думая о том, что они испачкаются, и рыдала. Ее наполнила скорбь настолько сильная, что она совершенно не представляла, что с ней делать. Она лишь продолжала бить землю кулаками, наполненными невыносимыми чувствами.

А затем...

О-о-о... о-о-о-о-о-о-о-о!..

В затянутом тучами небе над Доминикой раздался рев.

Покрытый серебряной броней дракон вскинул голову и испустил скорбный, плачущий рев... словно он рыдал вместе с ней.

Таинственный объект стоял, освещаемый лунный светом.

Хотя… слово «стоял» применить к нему сложно. Скорее, он «находился». Слово «стоял» подразумевало наличие хотя бы ног или ножек, которых у него не было, как не было и ручек. Нельзя разобрать, есть ли у него туловище или голова. У него вообще не было какой-либо формы и даже постоянных очертаний, поскольку вид объекта постоянно изменялся. Сложно даже сказать, был ли объект поставлен вертикально или горизонтально.

Тору Акюра молча смотрел на таинственный объект.

— …

Объект то и дело дергался.

Поверхность невнятной формы, покрытая грязью и опавшими листьями, постоянно дрожала. Конечно же, у нее не было ни глаз, ни носа, ни рта. Пожалуй, если бы Тору спросили, что это такое, он смог бы ответить лишь словом «куча». Эта самодвижущаяся куча грязи выглядела так странно, что не поддавалась никакому внятному описанию.

— Чайка…

Голос Тору прозвучал холодно и мрачно. Возможно, виноваты холод и мрак ночи.

Чайка.

Это было имя девочки, которую он решил считать своей хозяйкой и которой должен служить.

Серебристые волосы, маленькая хрупкая фигура, ореол загадочности. Принцесса сгинувшей страны.

Черты ее лица были такими идеальными, будто принадлежали кукле, созданной мастером с мировым именем.

Ее руки были такими хрупкими, словно могли рассыпаться в неосторожных объятиях.

Ее кожа была такой белой и гладкой, будто грязь даже не осмеливалась приближаться к ней.

У кучи перед его глазами отсутствовало все из этого списка.

Лишь грязная «куча» без капли человечного.

— Это… твоя… — ошарашенно продолжил Тору. — Твоя…

Тору еще раз моргнул.

В то, что он видел, было тяжело поверить. Ему даже казалось, что если он как следует зажмурится, а затем резко раскроет глаза, то эта картинка, наконец, исчезнет.

Наконец, он был вынужден сдаться и закончить свой вопрос:

— …пижама, что ли?

— М-м.

Из «кучи» показалось лицо девочки.

Похоже, что у кучи где-то имелся разрез, вернее, дыра под голову. Впрочем, тут нет ничего удивительного.

Длинные серебряные волосы, фиолетовые глаза, белая кожа — девочка выглядела так же, как и раньше.

Единственной изменившейся частью была ее одежда.

— Исключительная теплоизоляция, — ответило лицо Чайки Трабант, высунувшееся из «кучи».

— Нет, ну с этим я спорить не собираюсь, но…

— Исключительная замаскированность.

Чайка не очень хорошо говорила на общеконтинентальном языке и путалась в ударениях и акцентах, но ее интонация прекрасно передавала то, как она гордится этой вещью.

— И с этим я тоже спорить не собираюсь, но… — хмуро проговорил Тору. — У тебя со вкусами все в порядке?

— Важна практичность. Высший приоритет.

— …

Тору еще раз окинул взглядом «пижаму» Чайки.

Она была, скорее, не одеждой, а спальным мешком. Если выражаться еще точнее — то просто мешком, в котором мог целиком уместиться один человек. В отличие от обычных цилиндрических мешков, этот предоставлял довольно неплохую свободу действий забравшемуся в него человеку.

Спереди его покрывало 2-3 слоя мелкой сетки. Чайке достаточно было залезть внутрь и немного покататься по земле, чтобы за сетки зацепились листья и грязь, служившие дополнительным средством маскировки.

Кроме того, мешок этот никоим образом не повторял человеческие очертания, и издалека его очень трудно принять за чье-то укрытие.

— Ну, раз ты маг, тебе, видимо, приходится так наряжаться.

— Собственного изготовления. Гордость. Шедевр, — подтвердила Чайка догадку о том, что гордилась этой вещью, и самоудовлетворенно кивнула.

— Лучшая защита — не дать врагу обнаружить себя, ага?

— Подтвердить.

— Но сейчас тебе незачем так наряжаться. Вылезай, твой вид в тоску вгоняет.

— М-м?

— Меры предосторожности оставь нам, — сказал Тору.

Со всех сторон их окружали деревья, опавшие листья и грязь. Перед тем, как разбить здесь лагерь, Тору установил по периметру несколько «барьеров».

Безусловно, они в корне отличались от тех барьеров, что выставляли в целях обороны маги. Они были гораздо проще. Барьер состоял из хрупких веточек, спрятанных под опавшей листвой, которые обязательно захрустели бы, если на них наступить.

Кроме того, между ветками деревьев были натянуты тонкие нити с привязанными к ним маленькими колокольчиками.

Их развесили на тот случай, если потенциальный противник попытается пробраться к ним, не касаясь земли, ну и просто в качестве дополнительной меры безопасности.