— Ясно…

Откровенно говоря, Альберик не ожидал от поездки в Радемио многого, но поскольку другая какая-либо полезная информация у них отсутствовала, больше вариантов не оставалось. Прошло уже 2 месяца с тех пор, как они потеряли из виду свою первоначальную цель — Чайку Газ и ее приспешников — и после столь долгих блужданий по городам и весям их начинало одолевать ощущение тщетности.

Трудно представить, что та самая Чайка Газ информирована лучше агентства Климан… Но если Чайка все еще пыталась собрать останки, то однажды она должна прийти в Радемио, чтобы разузнать о Симоне Скании. Отряд Альберика мог воспользоваться этим, чтобы подстроить ловушку.

— Но… — вдруг прошептал Альберик, ощутив сильное желание поделиться своими мыслями. — После того, что мы узнали о наезднице Доминике Скоде несколько дней назад, и того, что случилось с графом Робертом Абартом, меня… начала тревожить судьба, которая постигает «героев».

— Действительно… — ответил Конрат. — Пусть даже среди них немало людей с непростым характером, это действительно не может не беспокоить.

Граф Роберт Абарт заперся в своем особняке и целыми днями безвылазно проводил исследования в области магического оборудования, потеряв всякий интерес к управлению своей территорией. Фактически, он забросил свои обязанности как правителя. Именно поэтому в его земли реками стекались беженцы, а вопросы сбора налогов и поддержания правопорядка становились все более острыми.

Что же до Доминики Скоды… недавно выяснилось, что она умерла еще несколько лет назад.

Сложно сказать, о чем она думала, когда поселилась в самом центре населенного фейлами леса, но и она полностью забросила управление вверенной ей территорией, и в итоге умерла в совершенном одиночестве, о чем еще долго никто не узнал.

— Среди тех, кто знает о случившемся, уже бытует версия о «проклятии императора Газа».

— «Проклятии», говорите? — переспросил Альберик, ощущая легкую растерянность.

Когда-то слова «магия» и «проклятие» употреблялись как синонимы… но сегодня они означали совершенно разные вещи, и в любой стране между ними проводили четкую грань. Грань эта появилась благодаря Империи Газ, которая в результате многовековых исследований магических технологий смогла организовать и систематизировать всю магию.

Сегодня магия считалась полноправной технологической системой.

Слово «проклятие» же относилось к бытовым поверьям… или, говоря проще, суевериям.

С точки зрения магических технологий, в отсутствие мага и гундо… поддержание какого-либо эффекта в течение нескольких месяцев или лет, а также внезапное срабатывание эффекта, «заложенного» долгое время назад, технологически неосуществимо и теоретически невозможно.

Впрочем…

— Речь идет о человеке, о котором говорят, что он жил 300 лет, творил в одиночку совершенно невозможные заклинания, и прочие небылицы. Я понимаю, откуда берутся такие слухи. Но…

Артур Газ был человеком множества загадок.

Он правил империей больше 200 лет и оставил после себя бесчисленное множество невероятных мифов. Альберик не считал все эти мифы правдивыми… но понимал, что человек, породивший столько легенд, должен быть поистине великим. И то, что после его смерти он продолжал сохранять значительное влияние (и речь шла не о тривиальных последствиях смерти), тоже можно отнести к «проклятию».

— Возможно, что… — голову Альберика посетила неожиданная мысль. — Его останки каким-либо образом сводят людей с ума.

— Теперь и ты об этом заговорил?

— Нет… я имею в виду не проклятие, — с натянутой улыбкой отозвался Альберик на изумленные слова Конрата. — Это магическое топливо небывалой чистоты, обладающее несравненной денежной и исторической ценностью. Естественно, что под влиянием такой вещи некоторые люди могут потерять рассудок.

Когда в руки человеку неожиданно попадает вещь на порядок более ценная, чем те, которыми он привык пользоваться, он раз за разом неправильно распоряжается ей, и в итоге губит себя. Для этого не нужны никакие сверхъестественные силы. Цена полученной вещи кружит голову и заставляет сойти с правильного пути… что тоже можно назвать «проклятием».

— Понятно. Это мнение тоже имеет право на жизнь.

— Во всяком случае, оно куда реалистичнее «проклятий» и прочих суеверий, — насмешливо сказал Альберик. — Как бы там ни было, благодарю вас за информацию о Симоне Скании. Отряд Жилетта отправится в Радемио и приступит к расследованию.

— Удачи. На этом 407-й сеанс связи объявляется законченным.

После этих слов магическая связь прервалась.

Едва заметное голубоватое свечение магии, окутывавшее перегородки, потухло… после чего Зита тут же начала разбирать кабинку и упаковывать ее.

Ветер неспешно сдувал в сторону пар, и тот рисовал в закатном небе причудливые узоры.

Тору лежал на крыше «Светланы», машины их отряда, и задумчиво смотрел на краснеющее небо.

Он просидел в горячем источнике столько времени, что теперь его распарившемуся телу как раз не хватало мягкого ветерка.

Кстати, Чайка, маленькое тело которой обсохло раньше, уже успела перебраться внутрь «Светланы». Фредерика, как обычно, куда-то испарилась, а Акари, должно быть, продолжала работать ступкой и пестиком внутри машины.

— …«Верю», говоришь? — вдруг пробормотал Тору.

Поначалу это был просто красивый поступок.

Но если сказать о нем вслух, он вдруг обретал подозрительные и фальшивые оттенки.

Верить — значит, не сомневаться. А сомневаться — значит, оценивать варианты и оспаривать истинность.

И поэтому…

«На каком основании ты веришь Чайке?»

Когда он услышал этот вопрос, то невольно заметил, что никаких веских оснований у него действительно нет.

Тору практически ничего не знал о Чайке.

По крайней мере, известные ему факты описывали лишь малую часть того, кем была эта девочка, и даже эти факты он в основном слышал из разговоров, из-за чего не мог называть их основаниями. Единственное, что хоть как-то оправдывало его — никаких противоречий пока не возникало, а значит, и ложными эти факты считать тоже нет никаких доводов.

Трудно поверить, что Чайка могла наврать Тору.

Но это не давало повода думать, что «Чайке нет никакой нужды врать отряду Тору, ведь это ей ничем не поможет».

Вполне возможно, Чайка все же имела определенную выгоду, просто отряд Тору этого не замечал, а она, в свою очередь, не осознавала того, что обманывает их. Поскольку она потеряла часть своих воспоминаний, никто не мог сказать, о чем она думала и что планировала в утерянном фрагменте.

Мысли шли нескончаемым потоком.

Легко решить, что «веришь», и ни о чем не думать… но «сомнения» — настоящее болото. Одно сомнение следует за другим и утягивает за собой все глубже и глубже.

— М-м…

В тот день, когда Тору повстречал Чайку, он впервые в своей жизни сразился в смертельной битве.

Хоть всеми необходимыми для битв умениями он обладал уже давно, но в тот раз Тору впервые ощутил своей спиной дыхание приближающейся смерти и впервые сражался изо всех сил. Он не мог забыть то чувство удовлетворенности, которое испытал в тот момент.

Он подумал, что благодаря этому сможет измениться.

Именно то событие дало Тору шанс вырваться из своей протухшей жизни. В этом сомневаться не приходилось.

Но… если подумать, ничего не означало, что Тору должен безоговорочно верить Чайке.

Если бы ему повстречалась не Чайка, а кто-нибудь еще (например, та же Акари), он наверняка ощутил бы аналогичную удовлетворенность. Ключом стала именно битва не на жизнь, а на смерть против фейлы, а вовсе не то, что его напарницей была Чайка.

— Я…

Возможно… Тору относился к Чайке по-особому по той же самой причине, по которой только что вылупившиеся птенцы привязываются к первой птице, увиденной в своей жизни. Просто потому, что Чайка находилась рядом с ним, когда он впервые прошел через настоящую битву.