— Может, ты и прав, но… я чувствую внутри себя некоторого рода сомнение. И вот я думаю… не притупляет ли оно мой клинок.
— Сомнение, говорите?
— Эта Чайка Трабант… Не знаю, как это описать, но она не похожа на злодея, собирающегося ввергнуть мир в пучину новой войны. Это же относится и к Тору Акюре, — сказал Альберик, а затем добавил, — Кажется… будто они упрямо движутся вперед, не думая ни о чем постороннем.
— Упрямо, значит…
— Или же, — отстраненно продолжил Альберик. — Их «решимость» настолько сильна.
— Решимость?
— Может, лучше даже сказать «вера»…
В действиях как Чайки, так и Тору проглядывал своего рода стержень. Вера, уверенность в собственном решении, и следующая из нее «прямолинейность». Уж не поэтому ли Тору смог с чистой совестью произнести те слова, которые выставили бы его в обществе однозначным злодеем?
«Я был бы не против вернуться в ту эпоху мировой войны».
В свою очередь, он, Альберик, не найдя другого применения навыкам рыцаря в мирное время, преследовал их в соответствие с приказом. Лишенных принципов диверсантов нередко называли «шавками войны», но кто из них на самом деле больше походил на «шавку»?
— Возможно, я им завидую.
Тем людям, которые рисковали своей жизнью, чтобы добиться твердо поставленной цели.
Тем людям, которые нашли для себя дело, ради которого могут сгореть дотла.
Невзирая на страх. Невзирая на сомнения.
Естественно, логически Альберик соглашался с тем, что поддержание мира — благородная миссия. И в то же время… он осознавал, что освоенные, практически вбитые в него техники бурлят и просят дать им волю.
Он хотел сражаться, не думая ни о чем и не требуя ничего взамен.
Но хотя этот инстинкт битвы, заложенный в Альберика, и простаивал, он же мотивировал его продолжать правое дело и преследовать Чайку и Тору, и поэтому рыцарь не питал к нему ненависти.
— Рыцари — это люди, способные отдать свою жизнь ради приказа своего хозяина, — сказал Альберик, глядя на собственные ладони, покоившиеся на коленях. — Это самая суть рыцарей, и с этой точки зрения неважно, в чем именно состоит приказ, и кто именно твой хозяин — человек, страна или агентство «Климан». Рыцарь обязан служить верой и правдой в любом случае. Конечно, не каждый приказ связан с победой над врагом, которая тебя прославит, но достаточно было лишь немного подождать, и возможность проявить себя обязательно появлялась…
— Но времена уже не те, — Николай повел плечами.
Сейчас уже не найти простого и понятного поля боя.
Конечно, тут и там мелкие конфликты все еще возникали, но рыцари уже не могли рассчитывать на ратные битвы, где получилось бы прославиться. С этой точки зрения, для рыцарей, вроде Альберика, места в этом мире больше не было. Для того чтобы хоть как-то применить полученные навыки, ему приходилось играть роль охотничьего пса…
— Естественно, что жизнь рыцарей должна была измениться, — Николай окинул взглядом меч Альберика, лежавший справа от него. — Но человек, который лишь машет мечом и убивает врагов — не рыцарь… и не знать. У вас есть и другой долг, командир, — вы защищаете честь семьи Жилетт.
Защита чести семьи — безусловно, достойная цель.
А долг рыцаря состоял не только в том, чтобы снискать себе славу, но и…
— Если вы сомневаетесь… то почему бы вам не отойти от дел?
— Что, Николай?! — тут же воскликнула Виви. — О чем ты…
— Можно ведь отойти от дел и довериться будущему поколению, разве нет? Трудно сказать, сколько продлится мирное время, а род Жилеттов прерывать не стоит.
— Будущему поколению? — переспросил Альберик, удивленно моргая.
Николай, совершенно проигнорировав реакцию Виви, кивнул.
— Найти жену, завести детей. Это ведь тоже ваш долг как знатного человека.
— …Пока я этого не ощущаю, — Альберик многозначительно улыбнулся. — В конце концов… разве могу я, человек, ничего толком не добившийся, присваивать половину жизни кого-то другого?
— Не присваивать. Это равноценный обмен.
— Да и нет у меня никаких кандидаток. Сейчас времена такие, что дочерей выдают за людей, успешных финансово.
— Но ведь вам не так уж и нужен брак по расчету, правда?
— Хм?
Альберик настолько красноречиво склонил голову, что все немедленно поняли, что он и в мыслях не допускал сценарий «брака по любви». Не то чтобы Альберик отрицал существование такого явления, он просто считал, что ему такая судьба не светит.
— Вам вовсе не обязательно жениться на знатной девушке. Может, вам и ходить далеко не надо, а выбрать, скажем, бывшего асса… а-а-а-а!!!
Николай закричал, размахивая рукой с торчащей из нее иглой.
Рядом с ним стояла покрасневшая Виви и смотрела в пол.
Но Альберик вновь продемонстрировал свою недогадливость, окинул их задумчивым взглядом… и неловко улыбнулся своим подчиненным, стараясь их успокоить.
— Ну, об этом у меня еще будет время подумать.
Другими словами, он попросил их закрыть эту тему.
Возможно, постоянные размышления успели немного вымотать его.
— Эх…
За исключением Виви, молча смотревшей в пол, и Николая, со слезами на глазах выдергивавшего иглу из своей руки, остальным его подчиненным оставалось лишь многозначительно переглянуться.
***
Никогда не знаешь, где попадется информация.
Нередко бывает так, что маршрут важного человека или тайную тропу в неприступный замок узнаешь от пьянчуги в неприметном углу таверны. Кстати, некоторые правители пытались защитить секреты своих замков, убивая тех, кто их строил… Правда, оставляя одну важную улику — собственно «смерть всех строителей».
Охотнее же всего информацией делятся люди, не имеющие к ней отношения и не подозревающие о ее ценности.
Поэтому один из столпов сбора информации — по возможности ненавязчиво опрашивать даже тех людей, которые вроде бы не имеют отношения к делу.
— «Герои»? — задумчиво переспросила полноватая женщина средних лет.
Пока Тору, отправившийся с Чайкой в город за едой и припасами, закупался у женщины, торговавшей сушеной едой, он спросил ее, не живут ли поблизости люди, которых называют героями.
— Да. Прославившиеся на войне. В частности… — продолжил Тору нейтральным тоном. — Те восемь человек, что убили Проклятого Императора.
— Даже не знаю, — протянула хозяйка лавки, доставая товары из горшков.
Кстати, магазин этот торговал не только типичным для таких лавок сушеных мясом и сушеными фруктами. С потолка свисали и лягушки, и ящерицы, и даже, как ни странно, насекомые и древесная кора.
Естественно, все эти вещи служили либо едой, либо медикаментами. В горах те же жуки становились ценными припасами и источником белка.
Но если Тору уже приходилось питаться жуками (Акюра располагалась в горах), то Чайка явно видела это впервые и смотрела на свисавших с потолка лягушек и насекомых круглыми глазами.
— Если ты о людях, отличившихся в битвах, то они и там и тут попадаются… некоторые — такие хвастуны.
— Да уж… наверное.
Война — время хаоса.
Когда она оканчивается, нередко оказывается, что подробных записей обо всех произошедших за ее время событиях уже не осталось. Именно поэтому среди вернувшихся с войны солдат так много любителей приврать и приукрасить свои заслуги. Верят им или нет — другой вопрос, но вряд ли среди слушателей найдется тот, кто сможет вслух заявить «это ложь» и представить неопровержимые доказательства. И вообще, даже если эти доказательства есть, стал бы их владелец ездить к каждому вояке-фантазеру, чтобы поправлять их?
— Герои, значит. Эти, «убийцы императора»? Которые какого-то там короля грохнули?
Для обычного человека правитель Империи Газ стоял в одном ряду с персонажами сказок и легенд. Хоть все и понимали, что война закончилась, но люди, знавшие, почему именно это случилось, и чья смерть положила ей конец, были в меньшинстве.
