— В порядке, — ответила та.

Чайка едва заметно улыбнулась, кивнула, затем вытянула руки из колец оков, обхватила голову Акари и обняла ее.

Полуголая девушка прижалась к другой.

— Чайка?

Разумеется, Акари слегка изумилась.

Что происходит?

Неужели она замерзла и пыталась согреться?

Или же…

— Прости, но тискать других девушек — не в моем вкусе.

Неужели периодические ласки Нивы пробудили в Чайке необычные склонности?

— …

Чайка промолчала.

Ее руки скользнули к спине Акари.

— Хотя, если того желает мой брат…

И тогда Акари поняла.

Чайка водила пальцами довольно необычным образом. Ее движения не походили на ласки, и в то же время далеко отошли от случайных.

«...Нива?»

Акари поняла, что Чайка рисует буквы алфавита континентального наречия, и

сосредоточилась.

Сначала та написала слово «Нива».

— Н… Нива?

— …

Чайка кратко закивала.

— Я Нива, — запоздало добавила сама Нива, но Акари решила не обращать внимания.

А затем…

«Метод... Нива… гундо... превратить... один... шанс…»

Акари уже привыкла расшифровывать обрывистую речь Чайки и быстро поняла, о чем она.

Чайка — маг.

Может, ее гундо и осталось в конфискованном гробу… но маг способен составлять заклинания в голове и без него. Более того, их можно даже применять, вот только без гундо на это уйдет слишком много времени. С учетом того, как пристально за ними следят, ее однозначно прервут и либо заткнут рот кляпом, либо вовсе повредят горло или вырежут язык.

Однако… с ними Нива.

Она, будучи живым гундо, может принять форму усилителя заклинаний и помочь применить магию. Акари не слишком разбиралась в магии и магических механизмах, но слышала от Чайки, что когда та «использовала» Ниву в прошлый раз, в ее голове «отпечатались» основные сведения о функциях удивительного гундо. Поэтому она знает, о чем говорит.

Вот только… до сих пор Чайка пользовалась Нивой лишь единожды, да и то в режиме усиления уже имеющегося гундо. Она до сих пор не проверяла, как Нива работает в режиме самостоятельного гундо.

К тому же попытка будет лишь одна.

Импровизация как она есть.

Потому им надо дождаться подходящего времени.

И когда оно появится, от Акари тоже потребуются решительные действия… Именно поэтому Чайка и «обрисовала» ей свой план. Вслух она его не говорила, помня о надсмотрщиках.

— Я поняла, Чайка, — Акари кивнула. — Вот, значит, как зарождается любовь в тяжелых условиях.

— Мья?! — Чайка вытаращила глаза.

На ее лице уже отпечаталось беспокойное «Э? Неужели ты не поняла?», однако

Акари коснулась едва подвижным пальцем низа живота Чайка.

— Я из-за оков обнять тебя не могу, но поласкать — пожалуйста.

— Акари? Н… — Чайка едва успела прерваться.

Если она начнет все отрицать, надсмотрщики могут догадаться о «шифре».

И тогда Акари…

«Хорошо», «ждем шанса».

...написала пальцем ответ.

Вот только…

— А-Акари, щ-щекотно…

Чайка, похоже, не смогла разобрать буквы. Она извивалась так, словно ей не до этого…

— В общем, я поняла. Поняла твои чувства, — шепнула Акари ей на ухо, и она, наконец, догадалась.

— Я… тоже, — вдруг отозвалась Нива, явно истолковавшая ситуацию как-то по-своему.

Она прижалась к спине Чайки, зажав ту между собой и Акари, а затем принялась щекотать Чайке подбородок.

— А… Нива?!

Чайка занервничала, но Нива продолжала щекотать.

Какое-то время Чайка дергалась от щекотки, но тут…

— Выходите, — вдруг раздался голос со стороны двери.

— !..

Чайка тут же попыталась сдвинуться в сторону, но из-за оков не смогла отпрянуть ни от Акари, ни от Нивы. Она все лежала между ними, краснела и пыталась выдавить из себя хоть что-то.

— Ай… перестаньте!..

— Как видите, мы заняты, — ответила Акари посетителю.

В дверях стоял облаченный в серое диверсант Субару.

Акари знала, что члены их клана почти никогда не показывают своих чувств. И действительно, диверсант никак не отреагировал ни на открывшееся зрелище, ни на слова Акари.

— Принцессы вызывают вас.

— …

Чайка прекратила извиваться и посмотрела в глаза Акари.

Принцессы — дочери князя Хартгена?

Но… зачем им они?

— Не медлите. Мне разрешили сломать вам пару пальцев, если не будете слушаться, — добавил диверсант равнодушным голосом, которым рассказывают о бытовых делах, а вовсе не высказывают раздражение.

Скорее всего, с его точки зрения, и ломать пальцы, и отрезать их, и даже головы рубить — привычная работа. А раз так, нечего из-за нее раздражаться.

Спорить с ним бессмысленно.

— Х-хотя бы руки…

— Знаю.

Чайка извернулась змеей и все же смогла вызволить руки из окружения. Пока она возилась и поднималась с пола, Акари уже успела встать. Нива же повисла на Чайке, словно котенок… но ей сложно что-либо объяснять.

— За мной, — все так же равнодушно скомандовал диверсант Субару.

Тору шел по коридору, ведущему на арену, и держал руки на зачехленных комбоклинках.

Ему подарили их больше десяти лет назад.

Клан Акюра, в отличие от Субару, признавал, что диверсанты отличаются друг от друга силой и склонностями. Они считали, что люди с самого рождения одарены разными талантами, и лучше всецело развивать новых диверсантов, чем пытаться уравнять.

Другими словами, у каждого диверсанта есть своя ниша.

Половая разница и отличия в умениях привели к тому, что Тору достались стилеты, а Акари — молот. Этим их различия не ограничивались — Акари, например, куда лучше разбиралась в фармацевтике.

«Да уж, у каждого есть сильные и слабые стороны…» — подумал Тору, насмехаясь над собой.

— Кстати, Тору, — вдруг заговорила Фредерика, шедшая рядом. — Мы в этот раз по той же тактике действуем?

— ...Наверное.

Тору убрал руки с клинков и задумался.

Фредерика спрашивала не просто так. Обстоятельства сильно изменились.

Людям князя уже не нужно, чтобы Тору побеждал в чемпионате. Им больше не нужны пешки, которые могли бы устранить других Чаек и похитить их останки.

Строго говоря, сейчас уже необходимо задуматься о том, чтобы признать поражение еще до начала боя и поскорее покинуть турнир.

Будь Тору правильным диверсантом, действовавшим с точки зрения выгоды, он бы наверняка так и сделал. Затем бросил бы всех Чаек и сосредоточился на сборе останков.

Этот план претворить в жизнь проще остальных. Поэтому, с точки зрения диверсанта, он единственно правильный.

Вот только…

Скорее всего, поступать правильно по такому принципу само по себе неправильно.

Ведь таким образом Тору признал бы, что не может совершить то, чего не смог бы совершить как диверсант.

Красная Чайка сказала, что ей нужен не диверсант Тору Акюра, а просто Тору.

Что ему не обязательно быть диверсантом.

Даже наоборот…

«Я не должен быть диверсантом», — поймал себя на мысли Тору и слегка удивился.

Разве не он сам столько времени убеждал себя, что должен поступать так или иначе, «ведь я же диверсант»? Подобно ключевым словам «Железнокровия», эти слова загоняли его в рамку, которая позволяла сосредоточиться и направить усилия в нужное русло.

Но если рамка уже не отпускает тебя, то и слова правильнее называть проклятием.

«Я должен так поступать».

«Я должен таким быть».

Он постоянно убеждал себя в этом…

— Хотя, нет. Немного поменяем.

— И как?

— Я буду сражаться по-своему. Не ограничиваясь стилем диверсантов.

— …

Фредерика окинула Тору изумленным взглядом.

А затем…

— Я, конечно, не знаю, что на тебя нашло… — девушка-драгун склонила голову. —

Но я рада.

— Почему? — Тору свел брови и посмотрел на напарницу.

Редко когда Фредерика говорила о своих чувствах.