Мечник почуял запах победы и замахнулся…

— Убивать его совершенно не обязательно. Пристукни, и хватит.

— И все? Ну ладно.

Меч опустился.

Несмотря на усталость, мечник смог весьма точно нацелиться на уязвимый участок между шеей и плечом.

Но…

— ?!

Раздался резкий звон, и меч остановился в миллиметрах от тела Фредерики.

Точнее…

«Эй-эй-эй-эй…» — беззвучно протянул Тору.

Мечник, похоже, даже не понял, где застрял клинок, но диверсант догадывался.

В челюсти.

Наплечник Фредерики, выполненный в виде челюсти, буквально вцепился в оружие.

Голубое свечение, сопровождавшее магию, рассеялось где-то под доспехом, и никто ничего не заметил.

— М.

Фредерика быстро развернулась, вырвав клинок из рук мечника.

Мужчина смотрел на собственное оружие, до сих пор торчавшее из наплечника Фредерики, и совершенно ничего не понимал.

Затем она без труда подпрыгнула, а в падении размахнулась своим мечом.

Она не стала направлять лезвие вниз, поэтому оружие сработало на манер дубинки и с глухим звуком вмазалось в плечо мужчины, который мгновенно рухнул на землю.

Тору показалось, что он слышал, как сломались кости мечника. Вряд ли тот сможет подняться.

Он сражался против драгуна, и ему стоило бы поблагодарить Фредерику, что она не добила противника… но такая мысль пришла в голову лишь Тору. Больше правду о его напарнице не знал никто.

— Бой окончен! — объявил судья, смотревший на бой со стены, и вскинул руку.

К столу подали не по-княжески аскетичную еду.

Во время трапезы князь занимал лишь самый угол огромного стола, где перед ним ставили три тарелки. Да, ел он немало, но блюда не отличались дорогими продуктами, кропотливым оформлением или тончайшими поварскими изысками.

Еда вообще не особо разнилась от той, что подавали в казармах.

Князь Стефан Хартген ел молча.

Обед для него — очередная тренировка, а не повод насладиться вкусом.

Его вид целиком оправдывал прозвища «Король-воитель» и «Король-головорез». Даже выстроившиеся у стены горничные не расслаблялись ни на секунду. В воздухе витали холод и отрешенность поля брани, а вовсе не умиротворение трапезного зала.

Чемпионат боевых искусств, день первый, обед.

После десяти утренних битв объявили перерыв.

Наверняка в эту самую секунду обедает не только князь, но и участники, и зрители. Многие прокручивают в голове и обсуждают утренние сражения.

И даже…

— Папа.

— Папа.

Подали голос девушки, сидевшие с обеих сторон от Стефана.

Две приемные дочери, похожие друг на друга как две капли воды и даже одетые одинаково.

Они ничего не ели, хоть и сидели за обеденным столом. Перед каждой стояло по латунному бокалу, и девушки неспешно пили из них.

Все горничные отлично знали, чем именно наполнены сосуды.

Кроме того, они прекрасно знали, что за все два с лишним года приемные дочери князя не ели ничего другого. Едва ли стоит удивляться, что горничные, покорно стоявшие подле господина во время обеда, прознали о привычках девушек, но князь строго запретил им копаться в происходящем. Демонстрация клинка, обагренного кровью обезглавленных министров, и красноречивое «любопытство кошку сгубило» запечатали уста даже пытливым горничным.

Но, возвращаясь к разговору…

— Можно нам убить недавно пойманных бунтарей?

— Можно ведь?

Девушки обращались к нему голосами детей, выпрашивающих новые игрушки.

Хотя, если подумать, смысл их слов заставлял содрогнуться от ужаса…

— Поступайте по-вашему, — благосклонно отозвался князь.

Он улыбался так лишь в их обществе.

Девушки, судя по всему, и сами знали об этом. Они довольно улыбнулись, кивнули друг другу, а затем продолжили певучими голосами:

— Нам дали добро.

— Дали.

— Убьем же их.

— Убьем.

Горничные стояли неподвижно, изо всех сил стараясь не меняться в лице.

Каждая из них без конца напоминала себе быть бездушной статуей, ничего не видящей, ничего не слышащей. Вряд ли кто-то из них выдержит, если начнет вслушиваться в застольные разговоры. Самый верный способ выжить внутри замка — отбросить человеческие мысли.

— Что насчет тех, что мы схватили сегодня?

— Они могут нам еще пригодиться.

— Может быть.

Девушки дружно приложились к латунным бокалам.

Ржавый запах их содержимого медленно распространялся по залу.

— Значит, оставим их в живых до окончания поединков?

— Да. Так и сделаем.

— После обеда будут такие интересные матчи.

— Да… очень интересные.

Девушки все улыбались и щебетали.

Стефан Хартген ласково смотрел на них, словно отец на невинных шаловливых детей.

Воздух наполняли звуки соударяющейся стали.

Клинки скрежетали и высекали друг из друга искры.

Затем острие одного скользнуло по земле и неожиданно подпрыгнуло.

— !..

Мало кто ожидает атаки под таким углом.

Меч не способен изгибаться. Кнут не способен колоть. Лишь оружие, что совмещает в себе свойства обоих инструментов, может нанести такой внезапный удар.

Лишь змеиный клинок.

Но…

— Нахалка!

Мечник выхватил кинжал левой рукой и отмахнулся.

И не только. В ту же секунду он шагнул вперед и вдавил в землю острие растерявшего импульс змеиного клинка.

Мечник уже знал, против какого оружия сражается, и предвидел, что враг изберет подобную тактику.

— Умри!

Он отбросил кинжал в сторону, перехватил меч обеими руками и замахнулся им.

Но тут сбоку выскочила рукоять копья и помешала ему.

— Тц…

Едва заметив искры — рукоять копья тоже оказалась стальной, — мечник прищурился и отпрыгнул назад. Судя по тому, что в безрассудную атаку он пускаться не стал, азы фехтования, в частности наступление и отступление, ему прекрасно известны.

— …

— …

Как только оружие схлестывается, противники отступают и смотрят, что происходит.

Затем повторяют.

После обеда настал черед красной Чайки.

Против ее отряда выступили два мечника.

Врагов, переживших отборочный этап, недооценивать нельзя.

Однако…

— …

Тору смотрел за поединком с трибуны арены. Фредерика сидела рядом.

Они выбрали места в самом переднем ряду, где отлично ощущалась разворачивающаяся битва. Опытным бойцам лучшего места не сыскать — отсюда можно как следует прочувствовать противников и понять, к чему надо готовиться.

— Тору? — вдруг озадаченно спросила Фредерика. — Что с тобой?

— ...Что-то не так, — пробормотал тот в ответ. — В его движениях.

Все это время Тору следил не за красной Чайкой, а за Давидом. Могло показаться, что верный спутник-наемник красной Чайки ловко манипулирует противниками с помощью копья.

Но…

— Паузы между атаками должны быть короче.

— Правда?

— …

Может, Фредерика ничего не замечала, но Тору доводилось воевать против Давида.

Поэтому он отлично понимал: Давид сражается не в полную силу.

На первый взгляд такое и правда тяжело заметить, ведь он на редкость талантливый боец. Однако Тору сравнивал копейщика на арене с копейщиком из воспоминаний и понимал, что последний двигался быстрее. Во всяком случае, он точно не делал непонятных пауз после размашистых атак.

Давида словно что-то сдерживало.

«Кстати, его ведь ранило на том острове?»

Тору вспомнился остров реваншистов Империи Газ, на котором они побывали несколько дней назад.

В ходе тамошних битв Давида ранили в живот. Он старательно скрывал ранение, но Тору заметил кровавые подтеки, когда они улетали на Фредерике, и красная Чайка рассказала, что случилось.

«Глубокая рана за неделю не заживет».

Особенно плохо раны затягиваются в дороге.

У Тору есть лечебная Фредерика, но Давиду приходится учитывать ранения.