Наверное, сложись все немного по-другому, Тору порадовался бы за их собеседника.

Однако цель, к которой в конце концов пришел Артур Газ, состояла в том, чтобы завладеть всем миром подобно тому, как когда-то владели им. Он стремился превратить в инструменты всех остальных.

Неужели он, проклявший существование инструмента и отказавшийся быть им, не сомневался в своем стремлении подчинить других? Неужели он не понимает печали и ярости тех, кто однажды стал инструментом, но потом оказался бесполезен?

Может, он двигается к цели, полностью отдавая отчет своим действиям?

Может, считает, что не быть инструментом достаточно лишь ему?

Может, ему кажется, что он лишь тогда перестанет быть чьим-то инструментом, когда сам начнет пользоваться другими? Или же он таким образом собирается отомстить за то, что использовали его самого?..

— Итак, Син Акюра. Остальное я оставляю на тебя, — с этими словами Артур Газ протянул правую руку, взялся за Ниву и притянул ее к себе. — Лада Нива. Активируй последнее заклинание: «Небесный правитель».

— ...Так точно, — ответила Нива, открывая глаза.

И тогда…

!..

Раздался грохот, похожий на звук взрыва.

Весь тронный зал… весь замок содрогнулся.

Воздух загудел и закружился. Созданные из материи объекты начали изменять свою форму, соединяясь друг с другом в единый круг… нет, в единую спираль.

Каждый ее виток уходил все выше и выше.

Словно винтовая лестница.

— !..

Тору и все остальные ошарашенно посмотрели вверх.

Грохот раздался потому, что крышу над тронным залом… над всем замком смело в мгновение ока.

Над головами появилось серое небо, все еще окрашенное лучами рассвета.

А также…

— Не может быть… — раздался чей-то голос.

Оказалось, это действительно винтовая лестница.

Она плавно описывала витки и больше не возвращалась к земле.

Голубая светящаяся лестница тянулась в самое небо, на котором все еще поблескивали звезды. Даже Тору не мог оценить ее высоту, настолько далеко она уходила.

Но…

— Что же, пора отправиться в путь, который превратит меня в бога.

Артур Газ неспешно поднялся и уверенно ступил на голубые полупрозрачные ступени.

Первый шаг. Второй. Третий.

Он медленно переставлял ноги, оставляя следы из капель крови. Его тело уже начало разрушаться.

Но при этом он однозначно продолжал использовать какую-то магию.

От ступеней винтовой лестницы поднимались линии магических контуров и обволакивали тело Артура Газа. Тот шел вперед, не обращая внимания. Старые линии расплетались, на их место приходили новые. И каждый раз они оставляли свой отпечаток. Они переносили узоры на лицо, руки, ноги, туловище императора, и рисунки эти быстро меркли.

Диаграммы словно впитывались в тело императора, сливались с ним.

Артур Газ сказал, что эта дорога «превратит его в бога».

Выходит, он собирался отбросить разрушающееся тело и вместо него принять форму другого создания, что существует в форме магических диаграмм? Быть может, этому мужчине, прожившему несколько тысяч лет и воскресшему после смерти, тело казалось лишь одеждой, от которого нужно просто избавиться, если оно начинает мешать.

— Так значит… в конце концов ничего не изменится? — пробормотал Тору.

Сменится существо на престоле, но ничего не поменяется.

Люди так и продолжат рождаться и умирать без смысла: лишь ради того, чтобы утолять скуку бога гневом, смехом и слезами. Кто-то другой решит все за них и даже не попытается убедить людей в том, что они должны так поступать, потому что их для того создали. Никто не поведает людям, что все их отчаянное существование, все их эмоции — лишь леденцы для бога.

Рождение. Смерть. Борьба в промежутке между ними, попытки оставить после себя хоть что-то.

Все они…

— Стой!.. — воскликнул Альберик и шагнул вперед.

Но…

— Не мешайте моему господину, — Син встал между ним и винтовой лестницей.

Рядом с ним тут же возникли диверсанты Субару, да так слаженно, будто все превратились в единый организм.

Видимо, они собирались защищать возносящегося Артура Газа любой ценой.

— Син… Син Акюра, — сказал Тору, поравнявшись с Альбериком. — Ты великолепный диверсант. Возможно, даже идеальный.

— Хм?.. — Син прищурился, словно впервые заметив Тору.

Он будто пытался показать, что теперь, став Империоном и превзойдя обычных людей, он мог позволить себе не замечать бестолкового коллегу-диверсанта, у которого даже хозяина нет.

— Каждый диверсант — инструмент. У них нет собственных мыслей, нет собственных желаний, их они замещают мыслями и желаниями тех людей, что называют хозяевами. Вот только… превращение в истинного диверсанта означает то, что ты уже не можешь стать кем-то другим. Жизнь диверсанта — проклятие, которое ты накладываешь на себя сам.

— … — Син молча сверлил Тору взглядом.

Совсем недавно Тору не смог бы вынести тяжести этого взгляда.

Но теперь…

— Я — Тору Акюра. Диверсант, наездник на драгуне, слуга Чайки — все это лишь части того, кто я есть. Я это я.

— Разговаривать ты научился неплохо, — Син слегка ухмыльнулся. — Но слова, не подкрепленные силой, не лучше бреда. Сначала победи, потом говори.

— Берегись… — прошептала Фредерика, вдруг приблизившаяся к Тору со спины в облике леди-рыцаря.

— Я понимаю, — тихо отозвался тот.

А в следующее мгновение…

— Ша-а! — резко выдохнул Син.

И сам он, и стоявшие по бокам диверсанты Субару устремились вперед.

Альберик шагнул вперед, извлекая меч из ножен.

Принято говорить, что только глупейший командир встает на передовую сам.

Но Альберик поступал так каждый раз.

Помимо того что разношерстость отряда Жилетта мешала им использовать обычные стратегии, Альберик размышлял в первую очередь как рыцарь-мечник, который с самого начала боя устремляется вперед навстречу врагам. Тактику в общих чертах они обсуждали до начала битвы, далее командир чувствовал происходящее, стоя на передовой, и уточнял стратегию по ходу дела.

Построение их отряда постоянно подстраивалось под ситуацию, зависело от местности и количества врагов, однако подчиненные рыцаря обсуждали возможные варианты расстановок еще до битвы, поэтому возиться с каждым из них после начала боя не приходилось.

Чаще всего их отряд выстраивался клином: на передовой стоял Альберик, позади Николай и Леонардо, еще дальше оказывали магическую поддержку Матеус и Зита, которых защищала находившаяся поблизости Виви.

Сейчас их цель — Артур Газ, взбирающийся по винтовой лестнице.

Он не должен дойти до ее конца.

Так решил Альберик.

Но…

— !..

Через мгновение перед ним вдруг возникло лицо Сина Акюры.

Обычно рыцари неслись к цели напролом, ни на что не отвлекаясь. Если что-то преграждало им путь, они, как правило, пробивались силой.

— Кх?!

Но Альберик оказался перед Сином, который приближался с немыслимой скоростью, и не успел отреагировать. Рыцарь напоролся на контратаку противника, и его порыв обратился против него самого.

Когда Син приблизился на расстояние удара мечом, он метнул несколько ножей.

Сбить их мечом можно, лишь прервав атаку.

Альберик мгновенно отвел его назад и защитился от броска.

Но в следующее мгновение комбоклинок Сина попытался грубо воспользоваться уязвимостью рыцаря, что появилась из-за сбившейся стойки.

Альберик успел остановить атаку рукоятью меча, но…

— У?!

Сила рубящего удара невольно отбросила его правую руку.

Будь у Альберика обе руки, он наверняка выстоял бы, но сражаться приходилось одной. Рубящий удар, усиленный сложившимися импусльсами, выбил рыцаря из равновесия и едва не сломал ему кость.

— … — Син не стал хвалиться тем, что провел успешную атаку.