Всё, теперь только работа.
— Микаэль Ортега здесь? — в кабинет ввалился Джеки и начал лихорадочно рыскать глазами по сторонам. Чего спрашивается? У нас даже мебели никакой толком нет, столы и те выдвижные. Уж спрятать немаленького парня точно негде.
— Нет. Откуда бы?
— А где его можно найти не подскажешь? — лицо мужчины разочарованно вытянулось. Да, весёлая у него работёнка. Какую конкретно должность занимает этот человек мне до сих пор не известно. Знаю только то, что он вечно носится с какими-то мелочами, до которых у остальных не доходят руки.
— В медотсеке смотрел?
— Первым делом. А ещё?
Я мысленно прикинула географию наших с Миком прогулок и честно ответила:
— Где угодно.
— Ну, спасибо тебе, за помощь, — иронично и разочарованно протянул Джеки и встряхнул тонкими светлыми прядями.
— Могу ещё один совет дать. Обратитесь к Кею Гордону. Он всегда знает, кто и где находится.
Джеки только безнадёжно махнул рукой и скрылся в дверном проёме.
Зато моя сосредоточенность опять разлетелась сверкающими осколками. Куда мог запропаститься Мика так, чтобы на его поиски отрядили человека? И почему автоматика базы его не нашла? Непонятно.
Едва дождалась конца смены, чего со мной не случалось уже давно, обычно я ещё и задерживаюсь, и понеслась в сторону медотсека, задействовав для этого даже служебную транспортную ветку. Не из вредности, просто она более скоростная и менее загруженная. Ну и раз имею право, почему бы не пользоваться им время от времени?
Возле медотсека слонялись какие-то люди и на вопрос: «Не здесь ли доктор Микаэль?» молча и мрачно так глянули, что необходимость в вопросах сразу отпала. Абсурд. Как можно на станции потерять живого человека? Мир искусственный, замкнутый и в сравнении с планетой не слишком большой. Но бегать по нему, разыскивая пропавшего доктора, — глупость неимоверная.
Медленно, нога за ногу, на стоянку вернулась на стоянку служебного транспорта. Пустое помещение, даже словом перекинуться не с кем, приятного бежевого оттенка стены и ряд одно- и двухместных кабинок монорельса за которыми пряталась авиетка скорой помощи. Меня до сих пор удивляет контраст между внутренней отделкой служебных помещений, находящихся внутри тора и чашей рекреации. Насколько лаконична, до минимализма одна, настолько же вычурна другая. Вот даже если сравнить транспортные кабинки, общественные — расписные, непохожие одна на другую и служебные — все серебристо-обтекаемые, отличающиеся друг от друга только по номеру. На их фоне заметно выделялась медицинская авиетка как размерами, она была раза в три крупнее остальных, так и оформлением: с парой ярко-красных полос и художественно выполненным рисунком изображающим змею, обвивающую чашу. Любопытствуя, я подошла поближе.
Озарение настигло меня внезапно. Ведь эта штука, которую я с отвлечённым интересом разглядываю уже минут пять, способна доставить больного к доктору. Сама, автоматически, в любую точку, где бы не находился врач в данный момент. Попытаться? А что, забавно будет, если у меня всё получится. Теперь бы ещё и внутрь как-то попасть. Авиетка, конечно, закрыта, но не может же быть, чтобы ключ от неё был только у Мика? Ведь чаще всего ею требуется воспользоваться, когда врача рядом нет. С сомнением подкинула на ладони служебную карту-ключ с расширенным доступом, мне, как служащему первого ранга именно такой и полагается. А если не выгорит, наверх уйдёт информация о попытке несанкционированного доступа. Стыдно будет, если это где-то всплывёт. А, ладно, отболтаюсь.
Зря сомневалась, двери раскрылись при первом же лёгком прикосновении, пропуская меня в кондиционированное нутро. Управления, считай никакого нет, с десяток фиксированных адресов и автопоиск. Он-то мне и нужен. Включаем. Что такое? Система требует ввести предварительный диагноз. Покопавшись в памяти, выудила оттуда ворох непонятных медицинских терминов и аккуратно вбила в соответствующую строку: «Геморроидальный инсульт, осложнённый острой алкогольной недостаточностью». Надеюсь, сойдёт. И даже если я вписала откровенную фигню, система должна быть рассчитана то, что за рулём окажется совершеннейший дилетант в медицине.
Аэрошка медленно и плавно поднялась в воздух, постепенно разгоняясь, стены шахты промелькнули смазанным пятном, и мы буквально выстрелили в открытый воздух рекреации. Отсюда, с высоты купола, всё казалось игрушечным. Дома и домики, участки парковой растительности, пруды и даже одно довольно крупное озеро со сдававшимися внаём весельными лодочками. Долго наслаждаться видом не пришлось. Зависнув по центру купола на мгновенье, аэрошка медленно, словно принюхиваясь, развернулась на 180о и целенаправленно понеслась к тому месту, где гигантский «бублик» тора смыкался с куполом. Если Мика там, то становится понятно, почему его не нашли.
Он был там. Сидел на узком карнизе, иронично разглядывал пришедшее на напульсник сообщение, потом поднял взгляд на меня. Я выбралась из зависшей неподвижно аэрошки, уселась рядом на карниз, осторожно глянула вниз и отшатнулась — от высоты закружилась голова. Уложила на колени хвост и принялась его наглаживать — успокаивает.
— Ты меня не нашла, — вместо приветствия серьёзно проговорил Мика. Я только плечами пожала. Не очень-то и хотелось. Я же просто так, из любопытства искала, а не по чьему-то поручению.
— Ты что, тут нарочно прячешься?
Да, но подробностей рассказывать не хочу. Потом, осенённый какой-то идеей, оживился.
— Слушай, ты же у нас ксенолог? И, говорят, хороший?
— А тебе что-то надо?
— Даже и не знаю. Может, вспомнишь что-нибудь полезное о жителях Андромеды-8.
Я порылась в памяти. В обычной, человеческой не содержалось ничего полезного. Хорошо запоминается то, с чем сталкиваешься более-менее постоянно, а гости из этого сектора галактики к нам добираются не часто. Сосредоточилась и принялась перерывать данные, записанные на импланте. В который раз сама себе сказала, что иногда недостаток средств — благо. Единственный имплант, что подарили родители на совершеннолетие заполнялся вдумчиво и экономно. Прежде чем туда что-то записать, любая информация прочитывалась, просматривалась весьма внимательно, практически заучивалась наизусть. А потому теперь не приходилось слепо тыкаться в ворохе слабоструктурированных данных. Нужное нашлось практически немедленно. В томе из серии «1000 и 1 занимательный факт о…» и тот, что хранился у меня, был посвящён особенностям строения инопланетников. Популярное издание, несерьёзное, неакадемическое, записанное только лишь благодаря рекомендации преподавателя и уже не впервые оказавшееся весьма полезным. Встряхнулась и начала дословно пересказывать статью:
— Разумная жизнь на Андромеде-8 зародилась в океане и много позже завоевала другие среды обитания. Но до сих пор её жители так и не обзавелись скелетом. Ни внутренним, ни хотя бы даже наружным, а потому, для удобства передвижения по суше и общения с иными народами галактики используют своеобразный искусственный экзоскелет…
— Вот! — перебил меня Мика, я послушно замолчала, и принялся лихорадочно набивать на коммуникаторе номер главы дипслужбы. Предусмотрительно отключил звук и первые пару минут мы имели возможность любоваться весьма выразительной пантомимой. — Прошу прощения, сэр, но моя помощь в этом деле не требуется. Для восстановления подвижности нашего гостя требуется не медик, а технарь-ремонтник. Тем более, как я уже упоминал, я специализируюсь на болезнях людей и ничего не понимаю в ксеномедицине.
Выключил коммуникатор, победно подкинул его на ладони и неосторожно упустив, бестрепетным взглядом проводил его полёт до самого дна чаши. Потом так же энергично развернувшись ко мне с возгласом: «Ты моя умничка!» запечатал рот поцелуем. Его губы были уверенными, неожиданно твёрдыми, и вскоре из благодарного поцелуй перерос в страстный. Настолько, что я почти забыла, сколь ненадёжен наш насест. Я — да, а он — нет. И поцелуй сам разорвал, и меня придвинул к себе поближе, и сидели мы так ещё довольно долго, рассматривая окружающий пейзаж с высоты птичьего полёта. И одно мне было непонятно: как же он взобрался на такую верхотуру и как планировал отсюда слезть, ведь не мог же он предвидеть наше с аэрошкой появление.
