— Ой, — резко подскочила подруга и изобразила на симпатичной мордашке тотальную озабоченность. — Это серьёзно? Тогда я побежала. Проводишь?

Она цепко ухватила меня за рукав куртки и с неожиданной для своей комплекции силой и целеустремлённостью поволокла к выходу. Я только и успела, что извернуться, чтобы не потерять равновесие и уже самостоятельно выскочить на улицу.

— Уф. Ну и зануды! Я двадцать раз пожалела, что позвала тебя прежде, чем проверила, кого там занесло в наши края. Пошли отсюда скорее.

— А биологическую утечку ты ликвидировать не собираешься?

— Так ты не шутила?

Мотылёк всё ещё продолжал свою безнадёжную битву с осветительным шаром. Кеми несколько раз обошла вокруг фонаря, рассматривая и примеряясь.

— Снимай юбку. Ловить будем.

Я с сомнением покосилась на названный предмет одежды. Да снять-то я её могу. Все нэки и некоторые другие хвостатые, носят своеобразные короткие юбочки поверх любой верхней одежды (один неосторожный взмах хвоста может продемонстрировать заинтересованному зрителю всё, что не смогли прикрыть одеждой дизайнеры брюк). Но как она собирается её использовать? Оказалось — самым примитивным образом. Подбираясь поближе и пытаясь набросить ткань на насекомое. Удалось только с третьей попытки.

Я придвинулась поближе, с внутренним неприятием ожидая увидеть переломанные хрупкие крылья и следы от осыпавшейся с них пыльцы. Но нет. В складках ткани ворочалось и изворачивалось округлое тельце с волнообразно изгибающимися полупрозрачными перепонками по бокам. Кеми кончиком указательного пальца пощекотала белёсое пузико. В тот же момент от основания перепонок выдвинулись «зубы», образовав слишком крупный для такого маленького существа рот и инопланетная тварюшка попыталась цапнуть подругу за палец. Попыталась, потому что не так-то просто прокусить прочную голубовато-сизую чешую, которой покрылась рука Кеми от кончиков пальцев до запястья. При её профессии это уже давно получалось рефлекторно. Я ощутила лёгкий укол застарелой зависти: чешуя, да ещё такая, которую можно вызвать на поверхность кожи по собственному желанию, это вам не какие-то хвост и уши, — индивидуальный генетический проект. Гены рептилий вообще очень сложно встраивались в генокод человека, и уже по одному этому можно было судить о благосостоянии родителей, а уж если они несут не только декоративную, но и какую-либо практическую функцию… Родители Кеми немало вложили в свою дочь.

— Арктоимский инсектоид, — нежно проворковала она, половчее перехватывая летуна.

— Уже сталкивалась? — нелишний вопрос. Попробуйте запомнить всю ту мелочёвку, которой населена наша планета, а потом представьте всё её разнообразие на тысячах других населённых планет.

— Это уже пятый в нашей коллекции. И четыре других так же случайно были отловлены на нашей станции. Знать бы ещё откуда они к нам пролазят!

Мы почти столкнулись с Кеми носами, попытавшись ещё раз взглянуть на пришельца с далёкого Арктоима, а откуда-то сзади, из тени лесопосадки раздался голос Мика, ещё одного моего почти-друга:

— У-у-у. Девочки, а я-то думал вы только дружите, а у вас тут, похоже, любовь. Могли бы и не скрываться. Я бы понял.

Окинул нас осуждающим взглядом: мы стоим вплотную, чуть не в обнимку, в руках Кеми сжимает мою юбку, тапочки эти ещё провокационно-домашнего вида. И ушаркал в противоположную сторону, не дожидаясь от нас хоть какой реакции. Что это с ним? Нет, Мика всегда производит такое впечатление, что не то вот-вот впадёт в депрессию, не то не сходя с места заснёт, но обычно ему ещё и окружающие до звезды.

— А, не обращай внимания, — поспешила утешить меня Кеми, выпутывая инсектоида из юбки. — Ему, наверное, тоже сегодня настроение испортили.

Но я всё-таки дала себе слово завтра объясниться с Микаэлем и выяснить, что с ним такое случилось. Наш станционный доктор был одним из немногих, с кем мне было приятно общаться. Однако настроение развлекаться утеряно безвозвратно, как и компания. Кеми сейчас разлучить с попавшей в её руки тварюшкой было нереально. Это я успела твёрдо усвоить ещё с тех времён, когда ходила на курсы по ксенофизиологии вместе с будущими профессиональными ксенозоологами. Разве что отправиться вместе с ней в станционный зоопарк водворять пришельца на новое место жительства. Но это развлечение строго на любителя. Если кто не понял, я таким любителем не являюсь.

Из распахнувшейся двери закусочной донеслись голоса, но прежде чем их источники появились на улице, мы с Кеми рванули из освещённого круга. Причём, что характерно, она — в сторону остановки монорельса, скорее отвозить своё сокровище, я — в ближайшие кусты, восстанавливать порядок в одежде. И смогла в полной мере вновь ощутить себя подростком, застуканным строгими родителями за чем-то запретным. А потом, когда в отдалении смолкло даже эхо чужих голосов, решила, что раз уж я всё равно здесь, можно и прогуляться до соседней ветки монорельса по лесопарку. Ночь, тепло, опавшая хвоя шуршит под ногами, в просвете между деревьями чётко прорисовываются Микины длинные уши. Привалившись одним плечом к сосне, тот пялится куда-то в сторону темнеющего купола.

— Не меня ждёшь? — друг там или не друг, а при личном разговоре всё равно всегда начинаю кокетничать. Просто так. Для придания остроты ощущениям.

— А что если тебя? — ответил он в предложенном ключе.

— Значит, проводишь до монорельса. Кстати, что это за мрачные глупости ты тут начинал вещать?

— А, извини. На душе пакостно было, вот и захотелось кому-нибудь ещё настроение испортить. А это действительно глупости?

— Что бы ты там себе не придумал, а мы с Кеми инсектоида отловили. И рассматривали его. И вообще я мальчиков люблю.

— Юные натуралистки, — он покачал головой. — Тогда, давай завтра вместе поужинаем?

Э? А не переборщила ли я с кокетством? Нет, он конечно милый, все представители геноформы «банни» такие, а этого конкретного ещё и постоянно потискать хочется, как большую плюшевую игрушку. Но на Мужчину Моей Мечты он явно не тянет. А, ладно. Всегда можно сделать вид, что этот ужин — просто дружеские посиделки. И я согласилась.

Утро началось с постепенно нарастающего шума дождя и нежного голубиного курлыканья, именно такое сочетание звуков я подобрала себе для приятного пробуждения. Пока это срабатывало: если меня не будили в экстренном порядке за какой-нибудь надобностью, просыпаться удавалось в хорошем настроении.

— Чаю? — глубоким бархатным голосом предложил Домовой — искин, заведующий всей техникой в моём доме. Хорошая система, самообучающаяся. Знает, когда нужно предложить хозяйке чашку чая, а когда крохотную пептидную таблеточку с бодрящим действием.

— Да. Зелёного. Маленькую чашку.

И утопала в крохотный гигиенический отсек — умываться. Маленький-то он маленький (в жилом помещении площадью всего в семь квадратных метров он другим быть и не может), зато свой, хотя некоторые и отказывались от душа в пользу расширения гостевого пространства, я — не из таких. Поплескав на лицо холодной водой, я услышала, как звякнуло окошко доставки — прибыл мой чай в расписной фарфоровой чашечке размером с напёрсток. Чай — со станционной кухни, чашка — моя собственная. Могут же у меня быть маленькие слабости? А вот завтракать в своей комнатушке я никогда не любила. Терпеть не могу разнообразные крошки в своём личном пространстве, это так негигиенично!

— Тебе пришла открытка. Прочитать? — вмешался в мои рассуждения Домовой.

— От кого?

— Не подписано.

— Давай.

— «С Добрым утром, моя Прекрасная Киска».

На настенном экране появилось изображение букета красно-жёлтых, сочных, мясистых роз. Ужас. Пошлятина. Что картинка, что подпись. Неужели это Мика сподобился? Кроме него вроде больше некому.

— Сохрани, — нужно быть снисходительной. Чувство прекрасного в коде мастерами-генетиками не прописывается.

Выцедила последние и самые вкусные капли горьковатого настоя и со вздохом принялась собираться на работу. Притворно-тяжким, потому что я её всё-таки люблю, но так приятно иногда состроить перед самой собой великую мученицу, жертвующую покоем ради выполнения долга.