Тот угрюмо покосился на него, с неудовольствием почуяв интеллект, явно превосходящий его собственный. Остальные Пенхаллоу презирали его и не удостаивали своим вниманием, поэтому за ними было легко шпионить. Но Юджин никогда не выпускал Джимми из поля зрения и потому был опасен.

– Я принес ваши ботинки, – сообщил он.

– Очень мило. На твоем месте, Джимми, я бы поостерегся подкрадываться. Мне почему-то кажется, что когда твоего покровителя не станет, тебя может постигнуть печальная судьба.

– Я же никому не сделал ничего плохого, – пробормотал Джимми, уходя.

Однако он понимал, что Юджин прав. Когда Пенхаллоу умрет, его немедленно вышвырнут из дома. Поэтому заранее обдумывал план отступления. Хорошо бы поехать в Америку. Представление Джимми об этой стране было почерпнуто из боевиков, где действовали бутлегеры и рэкетиры. Он считал, что его криминальные таланты найдут там самое широкое применение. В мечтах видел себя главарем банды, живущим в роскошных апартаментах с одной из тех шикарных блондинок, которые обычно вьются вокруг гангстеров. Но будучи человеком практического склада ума, Джимми сознавал, что воплощение его грез в значительной степени зависит от накопления первоначального капитала. Однако он сильно сомневался, что Пенхаллоу упомянет его в завещании. Ведь старик привечал Джимми лишь из прихоти и желания позлить семейство и вряд ли оставит что-нибудь своему незаконнорожденному сыну.

Расставив обувь в комнатах ее владельцев, Джимми побрел в кухню, где надеялся разжиться шафрановым печеньем, которое пекла Сибилла. Но на полпути его перехватила Марта, сообщившая, что его требует к себе хозяин и ему следует поторопиться, если он не хочет узнать, где раки зимуют.

Пенхаллоу сидел на кровати с пресс-папье на коленях и лизал край конверта, чтобы запечатать его. Рядом развалилась толстая спаниельша. Увидев Джимми, он добродушно объявил, что для него есть работенка. Тот сразу заметил, что стариком опять овладел приступ бешеной энергии, и прикинул, что если тот не уймется, то скоро может сыграть в ящик.

– Сегодня я намерен спуститься, – объявил Пенхаллоу. – Пора мне повидаться со всей своей семьей. Устроим званый чай. Хочу позвать старину Финиса. Я велел Кону заехать за ним и его сестрицей на этом его дурацком автомобиле. А ты прогуляйся в Лискерд, лентяй, и отдай письмо моему племянничку. Пусть тоже приезжает со своей надутой женушкой. А на обратном пути зайди к викарию, передай от меня привет и скажи, что я в добром здравии и жду его сегодня с супружницей к чаю, к пяти часам.

– Она не придет, – бесстрастно объявил Джимми.

Пенхаллоу издал короткий смешок.

– Мне наплевать, придет она или нет. Ты ей скажи, что тебя не будет, и тогда она, может, и явится. Но Клиф точно придет и жену с собой притащит, чтобы не злить меня. А заодно посмотрит на Клэя и решит, когда этот щенок сможет приступить к работе.

Опустив письмо в карман, Джимми убрал с кровати пресс-папье и чернильницу.

– Я только что видел, как Клэй приставал к Лавди, – сообщил он, искоса взглянув на родителя.

– Экий кобель! – воскликнул Пенхаллоу, немедленно подобрев к Клэю. – Значит, есть в нем все-таки горячая кровь, а? Она девка стоящая.

– Кое-кто тоже так думает, – туманно произнес Джимми. – Одно я знаю: если мистер Барт прослышит об этом, тут уж и до беды недалеко.

Губы старика искривились в улыбке. Он с пониманием и интересом взглянул на него.

– Так она зазноба Барта? Вот чертов бабник! Будь я лет на десять помоложе, отбил бы у него девку в два счета! Надо сказать ему, чтобы был осторожнее: Рубен переполошится, если его племянница влипнет, а мне здесь ни к чему всякие скандалы.

– Можете не беспокоиться, – с невинным видом промолвил Джимми. – Мистер Барт собирается жениться на ней.

– Что? – грозно насупился Пенхаллоу.

– Мистер Юджин про это говорил, я сам слышал, – пробормотал он, унося чернильницу на обеденный стол.

– Ну и дурак же ты! – раздраженно воскликнул хозяин. – Жениться! Вздор!

– Зря я проболтался, – заявил Джимми. – Мне не жить, коли мистер Барт узнает. Не говорите никому, что это я вам сказал.

Пенхаллоу стал чернее тучи.

– Давай выкладывай, где ты набрался чертовых сплетен?

– Лавди сама мне сказала, что скоро будет миссис Барт Пенхаллоу.

– Да что ты говоришь! Объясни своей Лавди, что она больно высоко вознеслась, если воображает, будто может охомутать моего парня!

– Она на меня мистера Барта напустит. Они только и ждут, когда вы отдадите мистеру Барту Треллик, точно вам говорю, хозяин, а другие просто боятся вам сообщить.

Щеки Пенхаллоу побагровели, он впился взглядом в Джимми из-под нависших бровей, словно собирался вытрясти из него душу. Некоторое время он зловеще молчал, потом скомандовал:

– Убирайся к Клифу, интриган поганый! Не верю ни единому слову. Хочешь отомстить Барту за свою паршивую руку? Пошел вон отсюда!

Джимми удалился, довольный своей утренней миссией. Хорошо зная папашу, он не сомневался, что выпущенная им стрела попала в цель.

Пенхаллоу лежал неподвижно, обдумывая услышанное. Вдруг спаниельша вскочила и начала чесаться. Старик прикрикнул на нее, она испуганно присела и, высунув язык, завиляла хвостом.

– Старая дуреха, – буркнул Пенхаллоу и, спихнув собаку с кровати, задергал ленту звонка.

Вошла Марта и с порога начала ругаться:

– Прямо черт какой-то в него вселился! Такой трезвон устроил! А сам Джимми в Лискерд услал. Если хотите виски, так я все равно не дам, дорогой мой, потому как в это время не положено.

– Замолчи! Раскудахталась тут! Где Юджин?

– Где ему быть, прячется от сквозняков да пристает ко всем со своей невралгией в голове. Я их всех вынянчила, кроме Клэя, слава богу, так с Юджином было больше всего мороки, таким он и остался. Зачем он вам, дорогой мой?

Вцепившись в одеяло, Пенхаллоу смотрел на нее.

– Что там между Бартом и Лавди Тревизин? – резко спросил он.

Марта усмехнулась:

– Он еще спрашивает! Понятно что. А что вы хотите от своего сынка, если у него под носом такой персик разгуливает? Есть о чем беспокоиться!

– Джимми мне тут наплел с три короба. Говорит, будто Барт вздумал жениться на ней.

– Джимми? Нашли, кого слушать. Да он известный пакостник!

– Может, и так, – пробурчал Пенхаллоу, комкая одеяло. – Но сдается мне, что между Коном и Бартом в последнее время какая-то кошка пробежала.

В его голосе звучал вопрос, и Марта, кивнув, прокомментировала ситуацию:

– Кон, он ведь парень с фанабериями, сами знаете. Жениться на Лавди Тревизин? Да кому это в голову придет?

– А что она за девица?

– Нахалка та еще! Воображает о себе невесть что! – фыркнула Марта.

– Пришли ко мне мою сестру! – распорядился Пенхаллоу. – А ты, Марта, просто старая дура, вон уже трясешься вся!

– Может, и так, но в свое время и я была ничего.

– Да, пожалуй, – кивнул хозяин.

– Когда мне было двадцать лет, мне эта Лавди и в подметки не годилась, но я и не помышляла, чтобы заарканить кого-нибудь из богатых, сами знаете. Ну и времена пошли!

– Разболталась тут, старая кошелка! Ступай, позови мою сестрицу!

Марта, посмеиваясь, вышла, и вскоре в комнате появилась Клара с лопаткой и папоротником в запачканных землей руках. Оставив на ковре большой ошметок грязи, она приблизилась к кровати, в очередной раз зацепив каблуком висевшую подпушку юбки.

– Ну ты и пугало, Клара! – приветствовал ее брат. – А что это за дрянь у тебя в руках?

– Это не дрянь, а редкий папоротник. Ты ничего не понимаешь в растениях.

– Мне на них наплевать. Садись, старушка. Хочу с тобой поговорить.

Клара присела на ближайший стул, всем своим видом давая понять, что не собирается задерживаться здесь.

– Мне сказали, что ты опять весь дом на уши поставил, – начала она.

– Это мой дом, что хочу, то и делаю. Я собираюсь немного поразвлечься.

– Ты слишком часто это делаешь в последнее время, Адам.