- О, Татартуп, любимец бога, ты старший в нашем свадебном поезде. Попроси для нас у бога облако летучее, и тогда испробую я, что крепче, каменная грудь Черной горы или моя отвага.

И сказал тут слово высокий Никкола:

- Светлый наш Елиа, тебе поручаем мы сокрушить Черную гору, а я и Уастырджи беремся похитить Агунду-красавицу из дома Сайнаг-алдара.

Слушая их разговор, разгневался прославленный Афсати и сказал запальчиво:

- А что же я! Разве я не мужчина! Семь могучих оленей с ветвистыми рогами, запряженных в серебряную колесницу, дожидаться будут нас у подножья Черной горы.

- Вперед поскачу я и разведаю вам путь, - сказал дух - Покровитель равнины.

- Сколько требуется угощенья на свадьбу, столько зарежу я скота, - сказал щедрый Фалвара.

- Стрелами своими изрешечу я Сайнаг-алдара, если вздумает он пуститься за нами в погоню, - обещал булатногрудый нарт Сослан.

Так, совещаясь, приблизился свадебный поезд к Черной горе. У края дороги, под грушей, сошли они со своих скакунов-авсургов. На зеленой траве, в прохладной тени деревьев, разостлали они свои белые бурки. Свежий ветер дует с гор и развевает их длинные бороды, отделяя одну волосинку от другой.

Уастырджи и Никкола снова первые, как и подобает сватам, пошли к Сайнаг-алдару. У двора Сайнаг-алдара встали небожители, а сто оленей-однолеток вбежали во двор Сайнаг-алдара.

Младшие Сайнаг-алдара устремились гостям навстречу, проворно хватают уздечки коней и помогают гостям сойти на землю.

Увидев на дворе своем оленей, Сайнаг-алдар опечалился и рассердился. Нахмуренный вышел он к гостям. Как белый шелк, седа борода его, но, словно у юноши, тонок стан и широки плечи. Красиво облегает его одежда из верблюжьей шерсти. Серебряный посох в левой руке у него.

- В здравии прибывайте к нам, гости!

- Да будет славной твоя старость, - ответили гости и оказали ему почести, подобающие по обычаю.

В гостевую пригласил их Сайнаг-алдар, на почетные места, в кресла, выточенные из слоновой кости, усадил он Уастырджи и Никкола, и они рассказали ему о том, зачем прибыли.

- О, святые духи, дорогие мои гости! День вашего посещения из всех дней моей жизни будет самым радостным для меня. Поступайте, как вам угодно. Ни слова не могу возразить я вам. Но взгляните сами, о, светлые духи, на несчастного старика, на отца осиротевшего. Ушли мои силы, наступила зима моей жизни, хрупка стала кость моя, и пошатнулся мой ум. На краю могилы стою я, и в эти хмурые дни заменяет мне лик солнца взгляд единственной дочери моей. И знаю я думу единственной малютки моей - не оставит она в одиночестве старого своего отца. Да и нужно сказать, молода она еще для того, чтобы выходить ей замуж.

Ни слова не ответили сваты на слова Сайнаг-алдара, повернулись и вышли к товарищам своим.

Пришла тут к отцу Агунда-красавица, тонок и строен стан ее, и спросила она отца, что ответил он сватам. И, узнав ответ отца, рассердилась она, сдвинула свои длинные брови, повернулась, открыла дверь своей белой, как слоновая кость, рукой, сердито хлопнула дверью и ушла из покоя отца.

Понял Сайнаг-алдар сердце дочери своей, пошел за ней следом и так ей сказал, улыбнувшись:

- О, единственная моя своевольная наследница. Полюбила ты золотую свирель и звонкие песни, полюбила оленей-однолеток с ветвистыми рогами, но вижу я, еще больше полюбила ты удальца Ацамаза, маленького сына Аца.

И велел тут Сайнаг-алдар послать за своими гостями. Вот пришли они в покои Сайнаг-алдара, и сказал тут старый Сайнаг, обращаясь к дружкам:

- Ради вас отдаю я свою дочь к нартам, в семью равных мне людей. Сыну Аца - Ацамазу - отдаю я ее.

Пригласил тут к очагу Сайнаг-алдар своих гостей. Во все стороны разослал он гонцов, и много людей собралось на пир. Целую неделю, от одного сегодня до другого сегодня, угощал Сайнаг-алдар гостей своих. Столы на серебряных ножках поставил он перед небожителями и нартами.

Три больших пирога и железный вертел с нанизанным на него ахсырфамбал - шашлыком из печенки, обернутым нутряным салом, внесли младшие Сайнага, проворно и ловко стали они обносить гостей. Подносили они гостям рога, наполненные ронгом, и расставили по столам большие двуухие кувшины, в которых пенилось, как алутон, пиво.

Поднялся седоголовый Татартуп, снял он шапку, и произнес молитву. Удалой Ацамаз, маленький сын Аца, первым отведал куваггаг - жертвенного пирога и мяса. И тут начался пир. Обильнее воды лились напитки, крепкий ронг и черное, как алутон, пиво. Вдвое больше того, чем могли съесть гости, было кушаний на этом пиру. Одна песня веселее другой, но гости захмелели и песен еще веселее просят они.

- Эй, молодой мой зять, почему бы не сыграть тебе на той красивой золотой свирели, которой покорил ты сердце гордой дочери моей! Где то сокровище, тот голос, который пел под обрывом Черной горы?

И ответил Сайнаг-алдару маленький сын Аца, удалой Ацамаз:

- Сам лишил я свое юношеское сердце радости играть на этой свирели. Ударил я ее об утес и разбил вдребезги.

Тогда вышла Агунда-красавица и вынесла она завернутую в красный шелк золотую свирель и подала ее Ацамазу. Подобно солнцу засияло лицо Ацамаза, когда увидел он свою свирель. Приложил он ее к губам и заиграл.

Нельзя было слушать его игру и не плясать. И гости пошли в пляс. Широко раскинув ветвистые свои рога, дробным стуком пляшут на каменном дворе сто оленей-однолеток, и звонкими голосами вторят гости игре Ацамаза. А когда кончили есть и пить, тогда славные нартские мужи, под дивную игру свирели, пошли один за другим в веселый пляс, и все хлопали им в ладоши. Вот по краю круглого стола пошла пляска, вот по краям большой пивной чаши пляшут они. Так целую неделю, от одного сегодня до другого сегодня, во славу пировали они, а через неделю, вдоволь напевшись и наплясавшись, спустились гости с отвеса Черной горы. Увезли они с собой Агунду-красавицу в дом маленького сына Аца, удалого Ацамаза. Из серебра была выточена свадебная колесница Агунды, семь ветверогих оленей - дар Афсати, запряжены были в нее, позади ехали дружки, а следом за ними, на семи доверху нагруженных повозках, везли вещи невесты.

Держать за руку красавицу Агунду и вести ее в дом жениха выпала честь высокому Уастырджи, а с другой стороны ехал старейший из нартов, Урызмаг. Впереди скакал небожитель Никкола, а знамя нес дух - Покровитель равнины. Ловко джигитует во славу жениха и невесты прославленный Елиа, и когда ударяет он плетью, громы грохочут над миром и небесные молнии отбрасывает копье его. Где ступит конь его, там остается овраг, и, подобно зимней метели, проносится дыханье коня его. Так, веселые, привезли они Агунду-красавицу в нартское селение и ввели ее в Дом Нартов. Низко поклонилась Агунда-красавица славной нартской хозяйке, мудрой Шатане. И дружную песню запели на пороге дружки: